4. «Оставь отца твоего, мать твою, твою культуру»

Чтобы войти в Завет и принадлежать новому народу, общине, живущей на основе новых ценностей, нужно оставить другой народ, тех, с которыми ты жил до сих пор, согласно другим ценностям и другим нормам: традиционных семейных ценностей, богатств, владений, социального престижа, революции, наркотиков, преступности, озабоченности маловажным. Этот переход от одного народа к другому может быть выкорчёвыванием привычного, что заключает в себе много страданий; в большинстве случаев нужно много времени, чтобы осуществить этот переход. Многие не могут совершить его до конца, потому что не хотят ни выбирать, ни отказываться. Они хотят примирить всё и живут компромиссами, не достигая обретения собственной самобытности. Остаются одинокими.

Для того чтобы войти в Завет, чтобы последовать своему призыву и жить в общине, нужно уметь выбирать. Основополагающий опыт — это дар Божий, который часто застаёт человека врасплох. Но этот опыт очень хрупок, как маленькое семечко, посаженное в землю. Нужно суметь сделать выводы из этого первоначального опыта и отречься от некоторых ценностей, чтобы выбрать новые. Так, мало помалу, человек направляется к положительному и окончательному выбору жизни в общине.

Некоторые люди не решаются сделать этот шаг, потому что бояться предать свой первый «народ», быть неверными; они боятся отца и предков, потому что оставить их, их лично и присущий им образ жизни, не означает ли это осудить их? Иисус говорил:

Тот, кто любит отца, мать, брата или сестру больше меня, не может быть моим учеником

(Луки 14: 26; ср. Мф. 10: 37).

Для того чтобы войти в христианскую общину, приобщиться вселенской любви, нужно предпочесть Иисуса и заповеди блаженства собственной семье и своим обычаям.

Верно, что иногда отец и родители оказывают такое давление, рассчитанное на страх, что кажется невозможным уйти от него.

Некоторые опасаются входить в Союз, полагая, что таким образом они потеряют свою самобытность. Составляя часть группы, принимая принципы общинного мировоззрения и т. д., они бояться исчезнуть, потерять свою собственную личность и свои внутренние богатства. Этот страх относительно обоснован. Входя в общину, оставляешь что–то своё, тогда сомнительные черты личности, иногда агрессивность, которые и составляют всё личное богатство, исчезают перед более глубокими влияниями. Нетерпение уступает место терпению. Рождается новая сила, появляются новые дары. Община не уничтожает самобытность личности, напротив, она удостоверяет её более глубокую индивидуальность; вызывает на свет более личные дары, связанные с внутренним сиянием любви.

В основании вовлечённости в общинную жизнь часто лежит акт веры: свидетельство нового рождения в общине. И действительно, когда мы живём одни или в семье, наша самобытность строится из профессиональных успехов, свободы развлечений и радостей семейной жизни. В общине не всегда и не сразу же находится та работа, которая доставляла бы то же самое удовлетворение и то же самое чувство индивидуальности. Тогда появляется впечатление, что ты потерял что–то своё. Но признать, что у нас отняли что–либо, можно только в том случае, если мы вынесли что–либо из жизни общины и молитвы. Нужно уметь терпеливо ждать момент нового рождения. Нужно, чтобы зёрнышко умерло, тогда появится новая жизнь. Иногда путь долог, а ночи беззвёздны: рассвета нужно подождать.

Войти в Союз — значит с доверием отдаться новой жизни, которая уже спрятана в глубинах нашего собственного бытия, присутствует и — если дадим ей землю, воду и солнце — вновь родится с новой силой. Придёт время жатвы.

Я поражаюсь иногда тому беспокойству, которое охватывает родителей, когда их дети приходят в «Ковчег» в качестве помощников. Они приходят ко мне, чтобы со своей стороны я убедил их чад заняться «чем–то серьёзным». Эти родители, мне кажется, затуманены верой в надёжность университетского диплома и хорошего брака. Их ребёнок будет тогда «устроен». Жить в общине и, особенно, с умственно отсталыми людьми кажется им опасным безумием. Наедине с самими собой они говорят себе, что это подростковая причуда, которая скоро пройдёт.

Именно у этих родителей обнаруживается конфликт между ценностями общинной жизни и ценностями нашего современного общества. Иногда давление родителей таково, что молодой человек не решается больше продолжать. Не поэтому ли боятся родители получить от своих детей осуждение? В любом случае, мне больно видеть как некоторые родители, называющиеся «добрыми христианами», разбивают самые прекрасные вдохновения своих детей во имя священной безопасности.

Может быть, родителям нужно прилагать усилия, чтобы отличать секту, которая может, пожалуй, обольстить психологическим воздействием их детей и сделать их рабами, от христианской общины, которая делает их свободными. Они утешаются только в том случае, если их ребёнок входит в известную религиозную общину.