спас от руки Шауля — и обида

померкла пред победой...

Бог! — сказал он, —

люблю Тебя! Ты — вот! Ты — мощь! Ты — мой!

Скала и крепость на уступе скальном!

Походный щит! Победный рог! Покой!

Врученье Небесам судьбы — залог

счастливого конца борьбы со злом.

За миг до казни сердце полагалось

на Божью логику, ладонь и благость!

Я восхваляемым Его назвал —

и с тем пробился сквозь врагов навал.

Когда, потоком бедствий сбитый с ног,

запутанный во вражеские сети,

застрявший в ужасе в ловушке смерти,

я вопль немой послал в Его чертог —

Он внял.., мольба коснулась Божья уха...

И Божий гнев ударил по земле.

Качнув утёсы, дрогнула округа.

И вот — небесный край клоня ко мне,

Бог Адонай сошёл по сизой мгле:

дым рвался из ноздрей, огонь — из уст,

обгладывая мир, как жухлый куст...

Затем, на ветрокрылом херувиме

воссев верхом, понёсся Адонай,

как всадник, мглой обёрнутый, незримый, -

от волн морских — до туч небесных стай.

И шёл морозный град и угль горящий

от сердца Божьего сквозь мглистый плащ.

Был слышен Бог, громами говорящий.

Подобный сонму игл с сосновых чащ —

во взвитый скоп палёных вражьих тел

вонзился сноп калёных наших стрел.

Бог — молнии метал: блистали лентой

извилины пещерных тайных вод.

Стал зримым, раскалясь, скелет вселенной —

от гласа Божьего и выдоха Его.

Бог вызволил меня из вражьих толпищ,

как тонущего — из болотной толщи.

Сильней меня был ненавистник мой,

упорно шедший на меня войной.

Враги разбили лагерь близ пещеры,