Здесь нельзя еще раз не отметить переклички с Иоанновой христологией воплощения — при том, что в Евр. еще сильнее подчеркивается приобщение Иисуса к искушениям человека.

Вспомним, кем был первосвященник в Ветхом Завете: это первенствующий священник-жрец, который возглавлял институт храмового священства. В свою очередь священство в Ветхом Завете понималось как посредничество между избранным народом и Богом. Через священство и постоянно приносимые руками священников храмовые жертвы народ Израиля непрерывно ощущал себя в Завете, в живой связи с Богом. Будучи одним их израильтян, первосвященник в то же время в силу своего положения был олицетворением единственности и непрерывности Завета:

1 Ибо всякий первосвященник, из человеков избираемый, для человеков поставляется на служение Богу, чтобы приносить дары и жертвы за грехи, 2 могущий снисходить невежествующим и заблуждающим, потому что и сам обложен немощью, 3 и посему он должен как за народ, так и за себя приносить жертвы о грехах. 4 И никто сам собою не приемлет этой чести, но призываемый Богом, как и Аарон.

Автор упоминает Аарона как родоначальника ветхозаветного династического священства вообще и прежде всего первосвященства.

Так начинается сравнение первосвященства Христа с первосвященством Аарона (ветхозаветным первосвященством). Интересно, что, как следует из Евангелий, Иисус в Своей земной жизни не только не был священником (ср. Евр. 7, 14), но даже довольно резко отзывался о храмовом священстве и о том, что совершалось в Иерусалимском храме (но воспринимал Он это все-таки как нарушения некоего Богом установленного порядка и правил). В том, что в храме имела место торговля, Он видел грех служителей храма, превративших его в «вертеп разбойников», но не отрицал самого храма как «дома молитвы» (см. Мф. 21, 13). Также и о священнодействиях в храме Он говорил как о чем-то необходимом и само собой разумеющемся (ср. Мф. 12, 5).

Начиная с 5-й главы, демонстрируя мастерское владение аллегорическим методом толкования Писания, автор Евр. показывает, что первосвященство Христа в своей единственности и неповторимости — более чем достаточно для нашего искупления.

Подчас рассуждения в Евр. могут выглядеть весьма неожиданными, особенно для неподготовленного читателя.

Так, подробно разрабатывается прообразовательное значение загадочной для самого Ветхого Завета личности царя Мелхиседека:

Христос не Сам Себе присвоил славу быть первосвященником, но Тот, Кто сказал Ему:... Ты священник вовек по чину Мелхиседека (Пс. 109, 4) (Евр. 5, 6).

...предтечею за нас вошел Иисус, сделавшись Первосвященником навек по чину Мелхиседека (Евр. 6, 20).

Единственный эпизод с Мелхиседеком встречается в Быт. 14, 18-20. Там говорится о том, как Аврааму, одержавшему верх над коалицией нескольких местных царей, повстречался некий Мелхиседек, царь Салимский:

18 и Мелхиседек, царь Салимский, вынес хлеб и вино, — он был священник Бога Всевышнего, — 19 и благословил его, и сказал: благословен Аврам от Бога Всевышнего, Владыки неба и земли; 20 и благословен Бог Всевышний, Который предал врагов твоих в руки твои. [Аврам] дал ему десятую часть из всего.

Чтобы понять основное рассуждение в Евр. 7, нужно обратить внимание, во-первых, на то, что из рассказа Быт. не следует ровным счетом ничего по поводу возраста и происхождения Мелхиседека. Говорится лишь, что он — «царь Салимский» и «священник Бога Всевышнего». Но как раз из этой биографической «лакуны» автор Евр. и извлекает глубокий аллегорический смысл: «священство Мелхиседека» вечно:

Мелхиседек... без отца, без матери, без родословия, не имеющий ни начала дней, ни конца жизни, уподобляясь Сыну Божию, пребывает священником навсегда (Евр. 7, 3).