Дух, даруемый Богом — высшее — Дух (руах) — жизненная сила,

личностное начало — даруемая Богом

Следует ли понимать рассказ Быт 2 о возникновении человека буквально? Уже в ветхозаветных текстах можно видеть свидетельства против этого. В Пс 138,13 сказано: «Ты устроил внутренности мои и соткал меня во чреве матери моей». «Твои руки трудились надо мною и образовали всего меня кругом… — восклицает Иов. — Вспомни, что Ты, как глину, обделал меня… как творог, сгустил меня» (10,8-10). С помощью этих метафор св. писатель говорит о Боге, создающем каждого человека, что отнюдь не исключает естественных «второпричин» рождения. Бл. Августин отмечает, что и глагол «вдунул» нельзя толковать буквально, в том смысле, что человеческая душа единосущна Богу. «Она от Бога, — говорит святитель, — но не субстанция Его» (О Кн. Бытия, VII,28,43). Точно так же образ «праха» есть символ, означающий связь человеческого тела с «землей», природой.

Чтобы быть носителем духа, человеческая плоть должна была достигнуть высокого уровня совершенства. Ничто не мешает считать, что это совершенство было подготовлено длительной историей развития, о которой свидетельствуют открытия современной антропологии (см. приложение 1 к этому §). Прп. Серафим Саровский в беседе с Мотовиловым говорит: «До того, как Бог вдунул в Адама душу, он был подобен животному» (О цели христианской жизни. Серг. Посад, 1914, с.11). Позднее еп. Феофан Затворник выступает против буквального понимания Быт 2,7: «Было животное в образе человека, с душою животного. Потом Бог вдунул в него дух Свой и из животного стал человек» (Письма. М., 1898, т. 1, с.98). Другой православный богослов писал, что творение человека «совершалось постепенно и при участии естественных сил, как и все творение; следовательно, образование проходило разные формы развития до тех пор, пока не сделалось способно принять дыхание Божие, т. е. стать человеком» (прот. А. Клитин. История религии. Одесса, 1910, с.497).

В западном богословии церковная точка зрения на этот вопрос была выражена в энциклике «Гумани генерис» (1950). В ней, в частности, сказано: «Церковное учительство не препятствует тому, чтобы учение об эволюции стало объектом изучения и обсуждения, в согласии с современным уровнем науки и богословия… в той мере, в какой оно исследует вопрос о происхождении человеческого тела, происходящего, как считают, от предшествовавшей органической материи (относительно же души, кафолическая вера утверждает непосредственное ее создание Богом)».

3. Сад Едемский. Толкуя слова «и насадил Господь Бог сад», свт. И. Златоуст пишет: «Что сказали бы и о настоящем изречении те, которые все, что ни говорится о Боге, дерзают понимать по-человечески? Что же, скажи мне, не понадобился ли Ему и заступ? Слово «насадил» должно понимать так, что Бог повелел быть на земле раю, чтобы в нем жить созданному человеку» (Беседы на Быт XIII, 3). Сад (слав. рай), согласно Быт, находился «на востоке» от св. земли, в Едеме (евр. Эден). В Месопотамии была равнина Эдину, где позднее возникло царство Бет-Эдину. Оно располагалось между Харраном и Ниневией. Упоминание Тигра и Евфрата также связывает Едем с Двуречьем. Однако не следует искать в библейском сказании точной географии. Местоположение Едема скорее всего условно. Четыре реки, вытекающие из него, символизируют четыре стороны света. Две из них (Тигр и Евфрат) проходят по Месопотамии; третья (Гихон) по Эфиопии (Кушу); четвертая (Фисон) прокладывает себе путь по загадочной стране Хавила, богатой драгоценностями. Эти штрихи рассказа призваны украсить картину: Бог поселяет человека не только в центре земли (таким центром в древности считали Двуречье), но и в окружении прекрасных, богатых стран.

Образ сада, изобилующего плодовыми деревьями, был излюбленный на Востоке способ изображать Божие благословение (ср. Ис 41,18–19; эта паремия читается на Богоявленском водоосвящении). Для людей, живших среди скудной природы, в окружении пустынь, тенистый оазис был подлинным «раем».

В то же время у древних толкователей (напр., Филона) и св. Отцов подчеркивается мысль, что «сад Едемский» прежде всего — образ блаженного состояния человека до его падения. Согласно свт. Григорию Богослову, «Едем» означает высший дар непосредственного Богообщения (Песнопения таинственные, 7).

Блаженная жизнь прародителей отнюдь не была праздной. Бытописатель говорит о повелении человеку «возделывать и хранить» место своего обитания. Человек находился еще в гармонии с природой, поэтому его творческое воздействие на природу было «не мучительным трудом, а отрадным наслаждением» (бл. Августин). Эта гармония нарушится только грехом человека.

4. Древо Жизни и Древо Познания. Образ священного мирового Древа — распространенный символ (см. статью Топорова В. Древо мировое. — В кн.: Мифы народов мира. т. 1, с. 398–406). Изображения его во множестве встречаются в искусстве Древнего Востока. Смысл образа — двоякий. С одной стороны, он символизирует связь неба и земли, а с другой — все мироздание. Библия использует оба эти символа, говоря о двух таинственных древах — Древе Жизни и Древе Познания. Древо Жизни — символ единения человека с Богом, которое дарует ему вечную жизнь. Древо Познания добра и зла — символ мироздания, ибо «добро и зло» (евр. тов вэ ра, хорошее и худое) есть идиома, которую можно перевести как «все на свете» (см. выше §11,9). Запрет есть плоды с Древа Познания предостерегает человека от покушения на своевольную, независимую от Бога власть над миром (тенденция, которая впоследствии нашла свое выражение в магии). «Если бы, — говорит прп. Ефрем Сирин, — наши прародители повиновались заповеди, Бог стал бы для них познанием добра и жизнью, и они возвысились бы до сладости созерцания, которое заключается в Древе Жизни, которое есть Бог» (Толкование на Быт 3).

Символика Древа имела еще одно значение для ветхозаветной Церкви. Оно было не только знаком благословения, но и таило в себе опасность. Под деревьями совершались магические ритуалы язычников. С деревьями был связан ханаанский культ плодородия и идущие от него соблазны (ср. 4 Цар 17,10).

В библейской науке обычно отмечается, что тема рая, кроме Быт 2–3, почти отсутствует в Ветхом Завете. Только в одном пророчестве Иезекииля (28,13–14) процветание Финикии сравнивается с «садом Божиим» в Едеме. Однако наличие в скинии и Храме семисвечника, сделанного в форме священного Древа, показывает, что оно всегда занимало важное место в вероучении Ветхого Завета (в последние века перед Р.Х. семисвечник-древо становится важнейшей эмблемой Израиля).

5. «Двое — одна плоть» (Быт 2,18–24). Жена не создается Богом, а как бы «рождена» Им от мужа (см. свт. И. Златоуст. Беседа на Пс 76,4). Сказание о даровании Адаму жены имеет целью: 1) показать одноприродность мужчины и женщины, 2) освятить моногамный брак. Кроме того, священный писатель дает понять, что женщина появилась не только для того, чтобы люди могли продолжать свой род, а как «помощник» (2,18) мужчины. Рассказ открывают слова Господни: «не хорошо человеку быть одному» — слова, которые определяют социальную, общественную природу человека. Хотя до падения он находился в гармонии с природой, никакие животные не могли заменить Адаму подобных ему (ибо по Шестодневу только человек имеет образ и подобие Божие). В Быт 3,20 слово Адам впервые употребляется без артикля (как имя), чем оттеняется личностный характер его существа.

Говоря о жене и ее природном единстве с мужем, Библия использует, как то было принято на Востоке, игру слов: иша (жена) названа от иш (муж). Имя Ева (евр. Хавва), которое появляется в Быт 3,20, означает «дарующая жизнь»; между тем в шумерской клинописи один и тот же знак передает два понятия: жизнь и ребро. Следовательно, чтобы донести свою мысль, св. писатель прибегает к древнейшим символам Месопотамии. Смысл образа тот же, что и в Быт 2,24: мужчина и женщина являются «одной плотью». Любовь полов есть гармония одноприродных существ. Она настолько полная, что их взаимоотношения ничем не омрачены[7]. Именно поэтому, оставаясь нагими, они не ведают стыда. Стыд приходит лишь с нарушением гармонии, которое повлек за собой грех.