21.7. Способ исполнения Псалтири

Псалмы изначально предназначены для пения. Об этом свидетельствуют книги Ветхого и Нового Заветов: «Злостраждет ли кто из вас, пусть молится. Весел ли кто, пусть поет псалмы» (Иак. 5: 13). Святитель Афанасий Великий в этой связи говорит следующее: «Необходимо не преходить молчанием и того, почему таковые словеса поются плавным и песенным напевом. Ибо некоторые у нас из людей простых, хотя веруют, что самые изречения богодухновенны, однако же думают, что поются псалмы по благозвучию для услаждения слуха. А это несправедливо. Ибо Писание не заботится о приятности и сладкоречии, да и пение установлено для пользы душевной, как вообще, так, в особенности, по двум следующим причинам».

«Во–первых, прилично было, чтобы Св. Писание песнословило Бога не только последовательной [прозаической] речью, но и не имеющею строгой последовательности [поэтической]. Так, речью связною сказано принадлежащее к закону и пророкам и все повествовательное, со включением Нового Завета. Не имеющею же строгого порядка речью сказано заключающееся в псалмах и песнопениях. А этим и соблюдается требуемое Законом, чтобы люди любили Бога всею крепостию и силою» [5, с. 29]. Во–вторых, поскольку в душе бывают различные движения ума, воли и сердца, то Писание требует, чтобы эти способности не были в разногласии и раздоре, но чтобы человек всецело и стройно, во всех движениях души, служил воле Божией. «Подобием же и образом такого безмятежного и спокойного состояния помыслов служит приведенное в стройную меру произношение псалмов; потому что, как душевные помышления свои мы делаем известными и выражаем посредством произносимых нами слов, так и Господь, желая, чтобы сладкозвучие слов служило символом духовной стройности в душе, установил петь чинно и произносить псалмы нараспев» [5, c. 31].

«Посему, не таким способом читающие Божественные Песни псалмопевствуют неразумно, услаждают же сами себя, и навлекают на себя порицание, что “не красна похвала во устех грешника” (Сир. 15: 9). Но поющие сказанным выше способом, – так что благозвучие речений происходит у них от благонастроенности души и от согласия ея с духом, – хотя поют устами, но, воспевая вместе и умом, великую доставляют пользу не только себе, но и желающим их слушать.<…&

31–32].

Глава 22. Писания царя Соломона:

Книга притчей, Книга Екклесиаст и

Песнь песней

«И была мудрость Соломона выше мудрости всех сынов востока и всей мудрости Египтян. Он был мудрее всех людей, мудрее и Ефана Езрахитянина, и Емана, и Халкола, и Дарды, сыновей Махола, и имя его было в славе у всех окрестных народов. И изрек он три тысячи притчей, и песней его было тысяча и пять; и говорил он о деревах, от кедра, что в Ливане, до иссопа, вырастающего из стены; говорил и о животных, и о птицах, и о пресмыкающихся, и о рыбах. И приходили от всех народов послушать мудрости Соломона, от всех царей земных, которые слышали о мудрости его» (3 Цар. 4: 30–34).

Древность традиционно усваивала Соломону авторство трех учительных книг – Притчей, Екклесиаста и Песни песней. Хотя Соломон изображается иногда на иконах, а чаще в росписях храмов с нимбом, к лику святых он не причислен и в святцах мы его не найдем. Однако достоинство его книг от этого ничуть не страдает. Святитель Григорий Нисский говорит, что под автором указанных выше книг следует подразумевать не только Соломона, сына Давидова: «Не думаешь ли ты, что сим именем ([мирный] – Г. Е.)

Он‑то, сего Соломона употребив в орудие, через него беседует с нами: сперва в Притчах, потом в Екклесиасте, а после сего в предлагаемом любомудрии Песни песней, постепенно и в порядке указуя словом восхождение к совершенству» [15, c. 17–18]. Святитель Григорий автором книг считает Самого Христа, говоря о том, что Он есть и Учитель, и Проповедник, и Сын Давида, и Царь Израилев, но только уже в совершенном смысле. Здесь уже святитель указывает на осмысленность порядка расположения трех книг, о чем мы поговорим несколько позже.

22.1. Книга притчей Соломоновых

«Притчи Соломона, сына Давидова, иже царствова во Израили» (Притч. 1: 1). Святитель Василий Великий пишет: «Слово “притча” у внешних употребляется в означение изречений общенародных и произносимых, всего чаще, на путях; потому что путь называется у них οιµος, отчего и притчу (παροιµια) определяют так: речение припутное, самое обычное в народном употреблении и от немногого удобно прилагаемое ко многому подобному. А у нас притча есть полезное слово, выраженное с некоторой прикровенностью, но как с первого взгляда заключающее в себе много полезного, так и в глубине своей скрывающее обширную мысль. Потому и Господь говорит: сия в притчах глаголах вам, но приидет час, егда ктому в притчах не глаголю вам, но яве (Ин. 16: 25); потому что приточное слово не имеет открыто и общевразумительно высказанного смысла, но обнаруживает намерение свое косвенным образом и только людям более внимательным. Поэтому притчи Соломона есть изречения, возбуждающие внимание и доставляющие пользу на всем пути жизни» [12, ч. 4, c. 194][16].