25.3. Книга пророка Амoса

Пророк Амос пророчествовал во время царей Озии иудейского и Иеровоама изральского в Северном царстве, хотя он был по своему происхождению жителем Иудеи, из Фекои; как он сам пишет (Ам. 1: 1), это поселение, находившееся недалеко от Иерусалима. Мы видим, что, в отличие от многих других пророков, он может быть был простым пастухом. И действительно, если посмотреть на те образы и сравнения, которые приводит пророк, то они действительно гораздо более подходят мышлению и речи сельского жителя, все они берутся из повседневной крестьянской обстановки и при этом не становятся как‑то менее глубокими и менее уязвляющими, чем у других пророков.

О своем призвании пророк Амос упоминает в связи со следующими обстоятельствами. Служивший в Вефильском храме священник Амасия потребовал, чтобы пророк ушел в землю иудейскую и не пророчествовал в Вефиле, «ибо он – святыня царя и дом царский» (Ам. 7: 13). На это Амос ему ответил: «я – не пророк и не сын пророка; я был пастух и собирал смоквы. Но Господь взял меня от овец и сказал мне Господь: “иди, пророчествуй народу моему Израилю”» (Ам. 7: 14–15). То есть служение Амоса определяется не его происхождением, но призванием. И власть Того, Кто послал пророка, выше власти царя, который считался покровителем храма в Вефиле.

Книга пророка Амоса продолжает тему Дня Господня. В ней основное внимание уделяется тому, что День Господень – это день суда. Если у Осии о суде говорится как о некоторой неизбежности того положения, в которое израильтяне пришли, о желании исправить эту ситуацию, об исцеляющем действии любви Божией к народу, то у Амоса суд предстает строгим и нелицеприятным.

Суд над языческими народами. Начинается Книга пророка Амоса с предсказания суда над окрестными народами, среди которых Дамаск, то есть сирийцы, Газа филистимская, Тир финикийский, Едом, аммонитяне и моавитяне – все те, кто окружали Израиль.

Читая Писание, мы довольно часто пропускаем пророчества о разных городах и народах, хотя они тоже весьма интересны для изучения. В законе Моисеевом одним из признаков истинного пророка названо исполнение его пророчеств (Втор. 18: 22). Для того чтобы лишний раз удостоверить себя в том, что исполнится все, что говорили пророки о суде, о наказании Божием, о Его благословении, нужно посмотреть, исполнилось ли уже что‑нибудь, что можно проверить, например, пророчества о Тире, об Аскалоне, о Ниневии и т. д. Открытия историков и археологов показывают, что те фразы, которые нами нередко воспринимаются просто как литературный прием, как поэтический образ, исполнились буквально. Господь сказал, что ничто не прейдет из закона, пока все не сбудется. И изучение истории, судьбы разных городов, народов показывает, что действительно, все это таким образом и сбылось. Но раз сбылись эти проверяемые пророчества, значит, должны исполниться и все остальные.

Смысл пророчества о других народах еще и в том, что Бог есть Бог всей земли и требования нравственного закона одинаковы для всех людей. Взгляните, какие обвинения предъявляются народам. Идолопоклонство, неведение истинного Бога? Нет. Немилосердие, жестокость, отсутствие братолюбия – вот что осуждает Господь. Уместно будет вспомнить осуждение израильского царя Ахава. «Так говорит Господь: на том месте, где псы лизали кровь Навуфея, псы будут лизать и твою кровь» (3 Цар. 21: 19). То, что мы видим в Книге пророка Амоса, исследователи иногда называют этическим универсализмом: ко всем людям предъявляются одни и те же требования правды Божией.

Суд над Иудой и Израилем. После пророчеств об окрестных народах начинаются пророчества об Иуде и об Израиле (Ам. 2: 4 – 4: 13), причем подряд и в той же самой форме, как говорилось о Дамаске, об Аммоне, о Моаве: «за три преступления сынов Аммоновых и за четыре не пощажу их» (Ам. 2: 1), – известный нам уже по учительным книгам речевой оборот (ср. Притч. 6: 16), который показывает не конкретное число преступлений, но исполнение их меры, за которой следует наказание. И когда речь доходит до Иудеи, то к иудеям пророк обращается теми же самыми словами, что и к язычникам: «За три преступления Иуды и за четыре не пощажу его» (Ам. 2: 4). Так, если можно выразиться, изящно, но беспощадно пророк переходит к обличению Иудеи и Израиля. Он подчеркивает, что иудеи и израильтяне принципиально ничем от других народов не отличаются: «Не таковы ли, как сыны Ефиоплян, и вы для Меня, сыны Израилевы? говорит Господь. Не Я ли вывел Израиля из земли Египетской и Филистимлян – из Кафтора, и Арамлян – из Каира? Вот, очи Господа Бога – на грешное царство, и Я истреблю его с лица земли» (Ам. 9: 7–8). О многих народах промышлял Бог, и это еще не повод для превозношения. Скорее, наоборот.

Как мы уже видели, язычников Господь судит не столько за то, что они притесняли именно иудеев, и не за то, что они были язычниками, но главным обвинением является то, что они жестоко и бесчеловечно обращались с людьми вообще. То есть Господь их судит, как принято сейчас говорить, с точки зрения «общечеловеческих ценностей».

Но Иуде и Израилю главное обвинение иное. «Так говорит Господь: за три преступления Иуды и за четыре не пощажу его, потому что отвергли закон Господень и постановлений Его не сохранили, и идолы их, вслед которых ходили отцы их, совратили их с пути» (Ам. 2: 4). Этим их вина усугубляется. И только затем уже говорится: «За три преступления Израиля и за четыре не пощажу его, потому что продают правого за серебро и бедного – за пару сандалий. Жаждут, чтобы прах земной был на голове бедных, и путь кротких извращают; даже отец и сын ходят к одной женщине, чтобы бесславить святое имя Мое. На одеждах, взятых в залог, возлежат при всяком жертвеннике, и вино, [взыскиваемое] с обвиненных, пьют в доме богов своих» (Ам. 2: 6–8). Неправда и идолослужение тесно переплетаются.

Книга пророка Амоса – это книга откровения, правды или праведности Божией, под которой мы понимаем святость Божию, к участию в которой призваны все люди, и Его справедливое правосудие, воздающее каждому по его делам (Пс. 9: 9; 84: 11). Для человека правда Божия открывается, в частности, в том, что для него установлен нравственный порядок или закон, соблюдая который человек восходит к единению с Богом.

Пророк Амос показывает, что человеческая правда только тогда является таковой, если она оправдана Богом, причем в этом‑то и заключается этический универсализм, что Бог установил нравственный закон не только для какого‑то отдельного народа и не только для каких‑то отдельных представителей этого народа, но для всех людей.

И с этой точки зрения рассматривается и сам Завет. Он не есть привилегия израильтян, или по крайней мере привилегия не в том смысле, в каком они ее толковали. Завет не ставил народ Израиля в превосходящее положение по отношению к другим народам, он возлагал на Израиль бóльшую ответственность. Израиль должен быть свидетелем этой правды перед всеми народами: «Только вас признал я из всех племен земли, потому и взыщу с вас за все беззакония ваши» (Ам. 3: 2). Проблема, по–видимому, в том, что израильтяне, чувствуя себя народом Божиим и понимая – им это было открыто, – что дело Божие в мире совершается именно через них, постепенно стали отождествлять всякое свое дело с делом Божиим. Поэтому, ожидая конечного торжества Божия, они стали ожидать его в виде своего собственного торжества, и поэтому ожидание суда Божия, ожидание открытия Дня Господня представлялось как ожидание своей победы над врагами. Господь придет, сокрушит всех язычников и прославит Свой народ, даст им богатство, власть, силу, процветание и т. д.

Но оказывается, что это не совсем так и что торжество Божие не вполне соединяется с торжеством израильтян. Господь говорит: «Горе желающим дня Господня! для чего вам этот день Господень? он тьма, а не свет, то же, как если бы кто убежал от льва, и попался бы ему навстречу медведь, или если бы пришел домой и оперся рукою о стену, и змея ужалила бы его. Разве день Господень не мрак, а свет? он тьма, и нет в нем сияния» (Ам. 5: 18–20). Господь предупреждает Израиль, что суд начнется с него.