«Господь муж брани,

Ягве имя Ему.

Колесницы Фараона и войско его ввергнул он в море,

и избранные военачальники его потонули в Чермном море.

Пучины покрыли их;

они пошли в глубину как камень.

Десница Твоя, Господи, прославилась силою;

десница Твоя, Господи, сразила врага» {Исх.15.3–6}.

Здесь мы притрагиваемся к основной черте вмешательства Ягве в историю, как оно всегда понимается Израилем. Для Своего народа, чтобы его создать и чтобы осуществить обетование Своего союза с ним, Бог действует как «муж брани», в сражении. В конце концов, этим наполняется вся та сверхъестественная перспектива, в которой Израиль, глазами своих величайших пророков, видит историю. Тут всё сводится к огромному конфликту, в котором Ягве непосредственно борется с враждебными силами, чтобы вырвать из их рук тех, кого Он избрал и кого хочет сделать Своими. Вряд ли есть надобность подчеркивать, что это и есть уже то самое видение, которым в дальнейшем христианский Апокалипсис заключает откровение всего Писания {}.

К этой второй черте непосредственно примыкает третья. Состоя из борьбы, история народа Божия и его образования силою Ягве представляется вместе с тем как исторжение, отделение, отмежевание, каковое служит и средством к сплочению. Чтобы дать себе отчет в том, до какой степени эта черта выражена в израильском понимании истории, достаточно вспомнить первые слова повествования об Аврааме. На них с полным правом особо настаивает Послание ап. Павла к Евреям:

"Пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего"… {Быт.12.1. Ср. Евр.11.8 слл.}

Как для праотца еврейского народа, так и для самого этого народа, творческий акт, дающий ему жизнь — подлинную жизнь, ту, которой стоит жить, — начинается с ухода, отрешения. Конечно, это отрешение означает освобождение. Дело всё же представляется так, что освобождение это обходится весьма дорого. Не раз, в пустыне, Израиль будет тосковать по рабству, при котором по меньшей мере его каждодневная жизнь была обеспечена {Исх.16.2–3; Числ.14.1–3; 20.2–5 слл.}. Вместо этого, жизнь народа Божия, свободного народа, предполагает у него наличие такой же веры, как та, которая была у Авраама. Ради одного только обещания слова Божия требуется отказ от всех человеческих опор и надежд. Исход это — скитание, которому, по человеческому рассуждению, не предвидится конца, — ему и на самом деле не придет конца при жизни того поколения, которое ушло из Египта: вот как бы первичное состояние народа Божия.

Обратно, прочное устройство, пускание корней, обмещанивание всегда будет являться в глазах пророков тревожным признаком измены, отречения от священных первооснов, отступничества от Бога. Так, Иеремия противопоставляет массе израильтян верность Рехавитов, как образец {Иер.35; ср. Ис.7.21–25}. Эти сыны Ионадава продолжают спать в шатре, довольствуются самым неприхотливым образом жизни, как бы не имея оседлости, и тем самым они оттеняют закоснение совести устраивающихся в оседлой жизни израильтян. Раньше Иеремии, уже Исайя видел в ненасытном желании накапливать богатства, а в особенности расширять свои земельные владения и увеличивать постройки, точно они возводятся для вечности, корень неправды и вместе с тем корень идолопоклонства {Ср. Ис.5.8-21; 22.15–19 слл.}. Этим сильные задавливают слабых, бедных, лишенных своего очага, которые остаются, однако, любимцами Ягве. Этим исподтишка возобновляются также сделки с местными ваалами, владыками Ханаанской земли, в ущерб единственному союзу с Ягве.

Задолго до них, Самуил считал просто-напросто отречением от Ягве установление царской власти, которого Израиль пожелал в качестве замка свода, завершающего всё здание прочно устраивавшегося быта {1Цар.8…}. В более общем порядке, каждый раз, когда пророки хотят отметить контраст между эпохами материального благополучия и духовной неверности Израиля, и такой эпохой, которая может служить образцом, они неизменно ссылаются на годы странствования по пустыне {Очень типичен в этом отношении Ос.2.16}. Когда Израиль был бездомным и бесприютным, тогда-то он и был по сердцу Ягве. Впоследствии Послание к Евреям ап. Павла всего только повторяет это учение и дает его синтез, описывая народ Божий как народ пришельцев и странников {Ср. Евр.11.13}.