Значит, Господь призывает каждого из нас искать Его в глубинах нашего сердца. И в этом смысле евангельское «ищите и обрящете», конечно, говорит о поисках Бога.

Искать Господа в глубинах сердца — вот ключевые слова всех этих текстов. Господь сокрыт. Он эн крипто — тут не случайно трижды повторено слово «втайне». Вот Он — Бог сокрытый, Deus absconditus, как говорили средневековые богословы. Но Он, Бог сокрытый, сокровенный, невидимый, Бог, Которого «не видел никто никогда», позволяет Себя найти, более того, зовёт нас искать Его, причём искать в глубинах нашего собственного «я», в глубинах нашего сердца. Об этом замечательно говорит блаженный Августин в своей «Исповеди»: «Ты был во мне, а я искал Тебя во внешнем, и там, в этом внешнем, искал Тебя. В этот мир стройный, Тобой созданный, вламывался я безобразно. Ты был со мной, но я не был с Тобой. Мир держал меня вдали от Тебя. Мир, которого бы не было, не будь он в Тебе. Но Ты позвал, Ты крикнул и прорвал глухоту мою. Ты сверкнул, засиял и прогнал слепоту мою».

Этот описанный Августином миг, когда прорывается наша духовная глухота, и есть, вероятно, важнейший момент в поисках Бога. Но как искать Бога? В пророчестве Амоса словосочетание «искать Бога» синонимично другому — «искать правду»: «Ищите добра, а не зла, чтобы вам остаться в живых; — и тогда Господь Бог Саваоф будет с вами» (Ам 5:14).

Здесь речь идёт об одном и том же: будете искать Бога — найдёте Его и тогда будете живы. Или: ищите добра, а не зла, чтобы вам остаться в живых. «Любите правду» — фраза в книге Премудрости Соломона и «возлюбите добро» — в книге пророка Амоса. Правда воплощена во Христе, и добро тоже воплощено во Христе. Поэтому слова «ищите правду» можно понимать как «ищите Бога». Таким образом, задача христианина — искать не что, а Кого, не доктрину, не учение, не систему, не механизм для объяснения того или иного явления, а Самого Христа.

Часто мы спрашиваем, как христианство, и в частности православие, объясняет то или иное положение. На этот вопрос приходится отвечать: никак не объясняет. Многие вещи ни богословы, ни православие, ни христианство не объясняют. Потому что христианство — это не энциклопедический словарь, это не ключ к объяснению всего, что происходит с нами в жизни, а нечто похожее, образно говоря, на атлас автомобильных дорог, который нам указывает, как найти дорогу к Богу, ко Христу. Причём очень многое в этом атласе не обозначено. Там нет ничего, что не относилось бы к поискам Бога. Поэтому Священное Писание и богословие могут дать ответ далеко не на все вопросы.

Библия отвечает только на те вопросы, которые непосредственно касаются нашего спасения. Один из таких вопросов — о деньгах и сребролюбии, о скупости и щедрости. Если человек щедр, то никакое богатство ему не страшно, но если щедрости нет в его сердце, то никакая бедность не спасительна, никакая нищета не поможет. Можно быть миллионером и, обладая щедростью, прийти ко Христу, а можно быть бомжем, последним нищим, но скупым, и поэтому так и не совершить прорыва к Богу.

Когда в I в. по миру начала распространяться евангельская проповедь, то многие поняли её как социальное учение. В апокрифическом «Евангелии бедняков» много говорится о том, что бедность спасительна сама по себе. Однако Христос об этом ничего не говорил. Не бедность хороша, а щедрость Не богатство плохо, а сребролюбие.

Взгляните на птиц небесных

Всё, что говорит Иисус в приведённых выше стихах, пронизано библейской фразеологией и содержит прямые цитаты из Ветхого Завета. Эти стихи из Нагорной проповеди очень хорошо читать параллельно с Ветхим Заветом, привлекая для более объёмного понимания евангельского текста отдельные места из книги Товита, из Второзакония, из книг пророков.

Зато несколько следующих стихов не имеют прямых параллелей в тексте Ветхого Завета и в силу этого обстоятельства представляют особый интерес, так как содержат нечто принципиально новое, появившееся только в евангельской проповеди. Если мы пользуемся текстом Евангелия с параллельными местами (ссылками такого рода снабжены практически все наши издания), имеет смысл обращать особое внимание на стихи, к которым параллельные места не приводятся. Именно в таких стихах зачастую содержится исключительно важная информация о проповеди Иисуса, о том новом, что Он говорит Сам, от Своего имени, не опираясь на Ветхий Завет и духовный опыт пророков прошлого. «Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их?» (Мф 6:26-28).

О птицах упоминается в Псалтири. Например, в 83-м псалме, стих 4-й: «И птичка находит себе жильё, и ласточка гнездо себе, где положить птенцов своих, у алтарей Твоих, Господи сил, Царь мой и Бог мой». Замечательная картинка: ласточка вьёт гнездо под крышей храма, чтобы вывести птенцов! В другом, менее известном тексте, близком к Священному Писанию, — Псалмах Соломона, которые печатаются в греческих изданиях Септуагинты, но в переводы Библии на другие языки обычно не включаются, — в 5-м псалме есть такое место: «Птичек и рыб Ты кормишь, Господи, когда даёшь ливень пустыням, чтобы выросли травы, готовя пропитание в пустыне всему живому, и когда они взалчут к Тебе и обратят к Тебе лица свои, Ты даёшь им эту пищу. Царей и правителей, их народы Ты кормишь, Боже, и нищего, и бедняка. Кто надежда, если не Ты, Господи!»

Вероятно, приведенные стихи — непосредственный источник евангельского образа. Тем более, в этом псалме употреблено то же самое слово, что и в Евангелии: peteina — «птички».

У Плутарха в одном из его трактатов, близком по теме к раннехристианской проповеди, — «О том, почему не следует делать долги», — говорится: «Ласточки не берут в долг, не берут в долг воробьи». Ранее исследователи предполагали, что Плутарх приводит здесь какую-то не известную из других источников пословицу. Однако теперь установлено, что это цитата из труда философа-стоика Мусония Руфа. Его произведения считались утерянными, но в конце XIX в. они были обнаружены археологами в Египте и сразу же опубликованы.

Есть у Мусония Руфа текст, где воображаемый собеседник философа восклицает. «У меня нет денег, но много детей. Как я их накормлю?» А Мусоний ему отвечает: «А как же птички (здесь также употреблено слово peteina. — Г.Ч.), которые тебя намного беднее — ласточки, соловьи, жаворонки и дрозды, — кормят своих птенцов?» Мусоний Руф, младший современник святых апостолов, вполне мог воспользоваться образом из Нагорной проповеди, но могло быть и наоборот: Иисус, несомненно, встречавшийся с греками и, наверное, слышавший, что они рассказывают и о чём спорят, мог использовать в Своей проповеди то, что услышал от греков, от кого-то из предшественников Мусония. Сказать об этом что-то определённое сегодня невозможно. Ясно одно. Восклицание Иисуса: «Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут… Посмотрите на полевые лилии, как они растут: ни трудятся, ни прядут. Но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них» — не находит прямых параллелей в Ветхом Завете, за исключением разве что следующего стиха: «Дни человека — как трава; как цвет полевой, так он цветёт» (Пс 102:15). В Нагорной проповеди Иисус, призывая нас посмотреть на птиц и на цветы в поле, хотя и отталкивается от библейских образов, но говорит на каком-то совершенно новом языке. Он зовёт слушателя не к беспечности, а к жизни в согласии с природой, к жизни в простоте, о которой любили размышлять греческие и римские философы-стоики. Только, в отличие от стоиков, Он показывает, что такая жизнь возможна, если человек уповает на Бога. Этот призыв очень актуален для того времени, когда проповедовал Иисус, потому что эпоха Августа и его преемников, I в. н.э. — это время накопления сокровищ, роста жизненного комфорта, когда люди с упоением все свои силы посвящали досугу, как рассказывают об этом Гораций и другие римские поэты. Вина, редкие, особого вкуса и аромата, «каких и понтифики не пивали», как говорит Гораций в оде «К Постуму», благовонные мази, тончайшие ткани, привезённые откуда-то с Востока, венки из благоухающих цветов, драгоценные перстни и т. д. — вот мир, который создают вокруг себя люди именно тогда, когда Иисус говорит своим ученикам, что смысл жизни заключается не в этом, а в чём-то совсем другом. Человек XX века тоже как-то особенно ценит свой комфорт, так что и сегодня этот призыв Иисуса звучит не менее остро, чем тогда. Позже, в средние века, ситуация изменится, жизнь вновь станет достаточно суровой, и призыв взглянуть на птиц небесных на время потеряет остроту своего звучания.