Фарисеи упрекнули Иисуса в нарушении субботнего покоя. Иисус же объясняет им, что они, строгие ревнители Писания, обнаруживают полное непонимание его. «Неужели вы не читали никогда, что сделал Давид, когда, будучи голоден, вошел в храм и ел хлебы предложения, которых никто, кроме священников, не должен был есть?»

Хлебами предложения назывались двенадцать хлебов, которые клались каждую субботу на особом столе, сначала в скинии, а после в храме, пред Господом от сынов Израилевых (Лев. 24, 5—9); эти хлебы как бы предлагались Тому, перед Кем были положены, и потому получили название хлебов предложения. Каждую субботу их сменяли новыми хлебами, а снятые должны были есть священники на том святом месте, где они были положены (Лев. 24, 9).

В Первой книге Царств, в главе 21, сказано, что Давид, гонимый Саулом, пришел в Номву (где тогда была скиния) к священнику Ахимелеху и просил у него хлеба для утоления мучившего его и спутников его голода. У священника не было простого хлеба, и потому он дал Давиду хлебы предложения.

Передавая слова Иисуса, Евангелист Марк называет Авиафаром того первосвященника, при котором Давид ел хлебы предложения, тогда как в книге Царств он называется Ахимелехом.

Во всяком случае, исторически верно то, что Давид вошел в дом Божий при первосвященнике Авиафаре и ел хлебы предложения (Мк. 2, 26).

Если мучения голода, которые испытывал Давид, заставили первосвященника нарушить закон о хлебах предложения, — если, таким образом, помощь ближнему в нужде выше соблюдения буквы закона, как милость выше жертвы, — то и ученики Иисуса, утоляя свой голод зернами из срываемых колосьев, могли нарушить закон субботнего ничегонеделания в том его виде, как понимали фарисеи. А что фарисеи неправильно понимали этот закон, — что в нем вовсе не содержится безусловного воспрещения что-либо делать, это Иисус разъяснил указанием на священников, которые в храме по субботам совершают священнодействия и жертвоприношения, убивают жертвенных животных, снимают с них кожу, приготовляют их для принесения в жертву и сжигают, однако невиновны (Мф. 12, 5) в нарушении субботнего покоя? Если служители храма невиновны в том, что нарушают покой субботнего дня, то тем более невиновны служители Того, Кто больше храма (Мф. 12, 6).

У фарисеев нет милосердной, сострадательной любви к ближним, какой требует Бог; все их внимание направлено на одни только жертвы, священнодействия и установленные преданием обычаи. Если бы они понимали, что сострадательная любовь к голодному выше всех преданий, обычаев и жертв, то они не осудили бы голодных, срывающих колосья в субботу. Поэтому, Иисус и говорит им: если бы вы знали, что значит: милости хочу, а не жертвы, то не осудили бы невиновных (Мф. 12, 7).

Недавно еще, после посещения мытаря Матфея, Иисус объяснял фарисеям, что значит: милости хочу, а не жертвы (см. с. 241). Быть может, и теперь между фарисеями были некоторые из тех, которым Иисус сказал тогда: пойдите, научитесь, что значит: милости хочу, а не жертвы? (Мф. 9, 13). Они, как видно, не научились понимать смысл этого изречения. Поэтому Иисус и говорит им теперь: «Если бы вы знали, если бы вы понимали, что Богу не нужны ваши жертвы, посты и омовения, а нужна любовь к ближним, милосердие к ним и добрые дела, то вы не осудили бы Моих учеников; но вы не понимаете даже того, что не человек создан для соблюдения субботы, а суббота дана, установлена для человека».

Объяснение значения субботы

Фарисеи перестали понимать, что суббота дана человеку для достижения высших нравственных целей, для успокоения от трудов, забот и треволнений житейских, — для того, чтобы хотя раз в неделю он мог отвлечься от суеты мирской, вспомнить все совершенное им в истекшие дни, осудить себя за дурные дела и за отсутствие или малое количество хороших, каяться и молиться, и проявлять свою любовь к ближним на деле, творя добрые дела. Они забыли, что человек вообще выше субботы, и что нельзя приносить в жертву букве закона то, что составляет цель и назначение человека.

Но в данном случае перед ними стоял Тот, Который властен и отменить ветхозаветную субботу, Который есть господин и субботы (Мк. 2, 28).

Исцеление Иисусом в субботу сухорукого

И, отойдя оттуда, вошел Он в синагогу их (Мф. 12, 9). Так говорит Евангелист Матфей; Евангелист Марк говорит: И пришел опять в синагогу (Мк. 3, 1); в Евангелии же Луки сказано: Случилось же и в другую субботу войти Ему в синагогу и учить (Лк. 6, 6). Таким образом, нельзя с точностью определить, в какую субботу Иисус исцелил сухорукого: в ту ли самую, в какую ученики Его срывали колосья, или в другую. Из Евангелия Луки видно, что это было в другую субботу, а из Евангелия Матфея можно заключить, что в ту же самую субботу. Евангелисты вообще не придавали особого значения точному обозначению времени, в какое совершались описываемые ими события. Из того же обстоятельства, что Лука писал свое Евангелие после Матфея и Марка, имея, конечно, под руками их Евангелия, можно заключить, что Лука употребил выражение — в другую субботу — для того, чтобы пояснить неопределенное выражение Евангелиста Матфея — и отойдя оттуда. С другой стороны, последовательность рассказа выигрывает, если признать, что Иисус прямо с поля пришел в синагогу, в сопровождении тех же книжников и фарисеев.

Иисус уже исцелил в субботу расслабленного, лежавшего около купальни, и имел по этому поводу объяснение с книжниками и фарисеями. Поэтому, если теперь при виде сухорукого, ожидавшего исцеления, книжники и фарисеи спросили Иисуса: Можно ли исцелять в субботы? (Мф. 12, 10) — то, очевидно, это были не те книжники и фарисеи, с которыми объяснялся Иисус в Иерусалиме. Книжников и фарисеев было много по всем местам, населенным евреями; поэтому мы видим, что куда бы ни пошел Христос, они всюду следуют за Ним, хотя далеко не всегда в том же составе. Явление Иоанна с призывом к покаянию, а затем и явление Иисуса Христа, должны были сплотить эту враждебную Христу партию евреев; они считали, что им всем угрожает одинаковая опасность потери влияния на народ, поэтому они везде действовали единодушно, как бы сговорившись. Везде и при всяком случае они хотели обличить Иисуса в несоблюдении закона, обычаев и преданий, а так как, по закону Моисея, подобный нарушитель подлежал смерти, то им и казалось возможным избавиться от своего Обличителя обычным для евреев путем.