§1. Историкокультурологические предпосылки формирования христианской публицистики в Византии IV века

Известно, что ранняя история Византии насыщена значительными событиями. В результате окончательной деградации государства Римская империя в 395 г. разделилась на две части – западную и восточную. В 330 г. император Константин (274– 337) объявил столицей нового (восточного) государства древнюю мегарскую колонию на берегу Босфора – небольшой город Византии. Именно по названию этого населенного пункта позднее стали именовать страну – Византию. Столица была названа «городом Константина» – Константинополем.

Очень важно отметить, что у города было и другое название (точнее, титул) – «Второй Рим», или «Новый Рим», а его жители продолжали именовать себя ромеями, т. е. римлянами. Осознание преемства культуры и государственного могущества некогда великой империи сыграло важную роль в становлении Византии[1]. Это касалось и представления о значимости своего прошлого, и широкого использования античного (по сути, языческого) наследия, несмотря на общую христианскую направленность культуры.

Ощущение себя как центра ойкумены накладывало отпечаток на многие стороны жизни Византии. Не случайно константинопольский патриарх носил титул «вселенского». Вселенскими назывались и христианские соборы, проходившие, как правило, под опекой византийского императора. Положение последнего, в свою очередь, было двояким, и это объяснялось влиянием христианства. С одной стороны, власть императора считалась божественной, с другой – ничтожной перед лицом Бога, так как высшими идеалами признавались евангельское отречение от мира, отказ от почестей и привилегий. Все эти факторы были, конечно, чужды греческому полисному духу и формировали новую, самобытную культуру[2]. Первые три столетия существования Византии (IV–VI) стали расцветом, «золотым веком» государства. К 381 г. император Константин, вошедший в историю страны с титулом «Великий», делает христианство господствующей религией. К концу столетия другой цезарь, Феодосии Великий, провозглашает его государственной верой. В IV в. творят три «отцакаппадокийца» – Василий Кесарииский (святитель Василий Великий), Григорий Назианзин (святитель Григорий Богослов) и святитель Григорий Нисский, оказавшие огромное воздействие на христианское богословие. На рубеже IV и V столетий появляется ярчайшая фигура непревзойденного проповедника и оратора Иоанна Златоуста. В VI в. император Юстиниан издает свои законодательные «новеллы», в одной из которых описывается идеальное взаимоотношение государства и Церкви (так называемая «симфония»). В это же время строится грандиозный собор АйяСофия (освящен в 537 г.), появляются лучшие мозаики Равенны. В VI столетии пишет свои уникальные кондаки Роман Сладкопевец.

Что касается собственно византийской литературы, то она также является прямым продолжением античной традиции[3]. Авторы того времени не имели другого источника с такой детально разработанной теорией, классификацией жанров, как древнегреческая и древнеримская литература. Первая играла, может быть, даже большую роль, так как основным языком Византии был койне – поздний разговорный греческий. Остается и философский язык, выработанный в античности; византийские богословы используют его как в теоретических работах, так и в проповедях[4].

Но, с другой стороны, существовала Библия с оригинальной, не свойственной западной культуре поэтикой, со ставшими уже известными образами и символами. К традиции сравнения героев произведений и событий с классическими античными (например, из Гомера или Гесиода), добавляется постоянное соотнесение с сюжетами, героями и изречениями из Священного Писания[5]. В силу этого сохранились некоторые особенности восточного дорефлективного традиционализма. К примеру, попрежнему мало придавалось значения описанию природы. И это происходило, по объяснению Евсевия Кесарийского (ок. 260 – ок. 340), «не от незнания предметов, возбуждающих удивление людей, но от презрения к бесплодному труду, связанному с ними; мы обращаем внимание на предметы лучшие»[6]. Понятно, что под «лучшими предметами» христианский писатель подразумевал богословскую тематику.

Имелся достаточно большой пласт первохристианской литературы, где античное наследие было не только творчески переработано (например, в апологетике и богословии), но и расширено дополнительными жанрами (жития святых, церковная гимнография). И существовала принципиальная необходимость широкой общественной деятельности, направленной на пропаганду и укрепление религии. «Вся культура оставалась еще языческой, она была насыщена языческими пережитками и воспоминаниями», – пишет Г. Флоровский о той эпохе[7]. Но эта потребность объясняется не только тем, что далеко не все в то время были утверждены в христианстве. В силу различных причин IV в. стал одним из самых богатых на ереси и расколы во всей истории Церкви. Поэтому отстаивать чистоту веры – «православие», – было принципиально необходимо для сохранения неповрежденного христианского учения. Именно в силу такого положения проповедь христианства и даже само богословие приобрело публицистический характер.