Но благоденствие было обманчивым. Оно скрывало за собой рост имущественного расслоения; знать и военачальники, почувствовав свою силу, все чаще захватывали земли крестьян. Умножились случаи долгового рабства, продажность постепенно проникала в суды. Погоня за предметами роскоши побуждала нарушать обычаи и заветы Моисея. Таким образом, надежды на то, что свержение дома Ахава вернет Израиль к свободной жизни под сенью закона Господня, не оправдались. Ученики Елисея, рехавиты, и все ревнители старины окончательно убедились, что переворот Иегу совершился напрасно.

И даже в сфере религии победа воинствующих ягвистов обернулась в конце концов их поражением. Хотя Иегу и сделал их религию единственным государственным культом, но сама она была постепенно принижена до уровня грубой национальной веры. Исход и Завет стали пониматься в смысле исключительно внешнего покровительства Божия, а избранничество Израиля свелось к упрощенному догмату: «Ягве — Бог Израиля». В духовном и нравственном отношении это уже почти не отличалось от веры поклонников Мелькарта. Ведь он тоже был богом нации, таким же, как Ашшур у ассирийцев или Кемош у моавитян. Эти боги тоже считались помощниками своих народов, попечителями их земель, воинами-защитниками, и Ягве стал теперь в глазах израильтян по сути дела таким же народным божеством.

Высокий дух Моисеева откровения, запечатленный в Декалоге и Священной Истории, в сознании израильтян был оттеснен примитивной религией, в которой Ягве представал лишь Господином земли и Подателем благ опекаемому племени.

Глашатаи Ягве, пророки, нередко превращались теперь в царских слуг: через них монархи вопрошали Божество перед войнами. Многие из этих прорицателей быстро деградировали и становились угодливыми приспешниками двора. Они постоянно ждали подачек и строили свои предсказания так, чтобы получить одобрение властелина. Среди пророков того времени наиболее известен Иона, сын Аммитаи, удачно предсказавший Иеровоаму II победу над моавитянами Он, вероятно, отличался большой нетерпимостью к иноземцам, и это впоследствии отразил автор Книги Ионы [Об этой книге см. ниже в гл. XXI.]. Иона представлен в ней человеком, который отказывается выполнить повеление Ягве, так как недоволен милосердием Господа в отношении к язычникам [7].

Естественно, что богослужение в эти годы стало приобретать черты типичного земледельческого магизма. Полагали, будто Ягве нуждается в жертвоприношениях, в благодарность за которые Он будет дарить народу свои милости. Дух самодовольства и пошлости, свойственный всякой узконационалистической вере, воцарился в Израиле. Все были убеждены, что благоволение Божие неизменно и что День Ягве не за горами.

Когда народ собирался на праздники в один из священных городов Эфраима, он предавался буйному веселью «пред лицом Ягве». Здесь люди ощущали себя как бы в гостях у своего Бога. Храмовые дворы представляли собой в эти дни красочное зрелище. Повсюду дымились костры, варилось мясо, жарились туши, на циновках и прямо на земле сидели многочисленные паломники. Они пели старинные песни под звуки арф, плясали и пили вино.

Это была добродушная бытовая религия, в которой народ видел свое, исконное, родное, и которая помогала ему снимать с себя бремя тревог и забот. В ее стоячей воде казалось, уже не могло родиться ничто великое, и жертвенный дым как бы означал, что светоч погас навсегда.

Но произошло чудо. Дух прорвался через наслоения лубочного крестьянского благочестия. Уже в то время, когда Сыны Пророческие торжествовали свою победу, он тихо стучался в двери, он уже жил незаметно рядом с верованиями толпы. И вот пришел день, когда вестником его явился новый пророк.

То был один из самых решительных переломов в религиозном сознании Израиля. Преемником Авраама и Моисея стал тоже пастух — третий созидатель ветхозаветной религии.

* * *

Это происходило около 760 года до н. э. Была осень, и близился праздник урожая. Как обычно в это время, горы Эфраима оживились, вереницы людей тянулись на юг. Они шли пешком, ехали верхом на ослах и в повозках. Целью их путешествия был Бетэль, скрывавшийся за холмами на рубеже Израиля и Иудеи. Там, среди обнаженных валунов, овеваемых ветром, в царском храме обитал Сам Ягве: согласно преданию, именно в Бетэле патриарх Иаков видел некогда лестницу, поднимающуюся к небу.

С трепетом вступают богомольцы на священную землю «Дома Божия», чьи окрестности так мало похожи на приветливые зеленые луга Эфраима. Блеяние овец и звуки шагов нарушают тишину святилища.

Врата храма открыты. Каждый может созерцать изображение священного быка, служащее подножием незримому Богу. Впрочем, многие простые люди уверены, что этот «золотой телец» и есть сам Ягве.