Британский исследователь Деррик Шериффс напоминает, что сам Льюис переменился после личных испытаний, перенесенных им в конце жизни. Достаточно сопоставить его книги «Страдание» и «Исследуя скорбь», чтобы эта перемена сделалась очевидной. Первое произведение рассматривает страдание как абстрактную проблему и вполне философски трактует значение боли в жизни. Вторая вещь, написанная Льюисом после того, как его жена умерла мучительной смертью от рака костного мозга, местами читается как псалом проклятия. Льюис возвращается к идее Бога–космического садиста, палача, захлопнувшего дверь перед теми, кто наиболее остро в Нем нуждался. В этом дневнике Льюис отмечает:

«Все эти рассуждения о космическом садисте выражают не здравое суждение, а ненависть. Я извлекал из них единственное удовольствие, доступное страдальцу, — я мог нанести ответный удар. Я ругался вслух, я «говорил Богу в лицо, что я о Нем думаю».

Интересно, что бы Льюис написал о псалмах–проклятиях, после того как сам прошел через такую душевную пытку?

3. Лучше всего воспринимать эти псалмы как еще один вид молитвы.

Смысл этих псалмов предстанет нам совершенно иным, если мы вспомним их жанр: мы как бы подслушиваем молитвы, обращенные к Богу. С этой точки зрения псалмы проклятий также являются душевной терапией, крайним ее выражением. Как сказала однажды Дороти Сейерс, всем нам свойственны дьявольские мысли, но вся разница заключается в том, чтобы отреагировать на них словом, а не делом — к примеру, написать детектив, а не совершить убийство.

Если кто–то несправедливо обидел меня, я могу выбрать один из трех путей: 1) я попытаюсь осуществить личную месть, но Библия осуждает такую реакцию; 2) я постараюсь скрыть, как–то подавить свои чувства гнева и боли или же 3) я обращу их к Богу, возложив на Него обязанность соблюсти справедливость. Псалмы проклятия представляют собой именно этот третий вариант. «Мне отмщение, и Аз воздам», — говорит Господь. Молитвы, подобные псалмам проклятия, передают дело мести в верные руки. Важно, что в псалмах проклятия ярость изливается перед Богом, а не напрямую обрушивается на врага.

Кэтлин Норрис, тщетно сражавшаяся с проблемой псалмов проклятия в книге «Монастырские прогулки», сумела найти ключ к ним в другой своей работе — «Дивная благодать». Она рассказывает, как предложила ученикам воскресной школы самим составить подобный псалом. Она поняла, что те, кого угнетают старшие братья и сестры, обнаруживают недюжинные способности в этой области поэзии:

«Один маленький мальчик написал стихотворение о «Раскаявшемся чудовище». Начиналось стихотворение с того, что противно, когда отец кричит на тебя. Согласно этому стихотворению, в ответ мальчик готов столкнуть с лестницы сестренку, учинить разгром в своей комнате и в конце концов уничтожить весь город. Стихотворение завершалось такими словами: «И вот теперь я сижу посреди беспорядка и говорю себе: «Зачем я все это наделал?!»

«Если бы этот мальчик был послушником в раннехристианском монастыре, — добавляет Норрис, — его наставники сочли бы, что он уже на пути к покаянию. Он уже осознал, что нужно исправить в его «полном беспорядка» доме, чтобы он стал подходящей обителью для Бога».

Мы инстинктивно стремимся как–то «очистить» свои чувства для молитвы, но, возможно, мы и тут ошибаемся. Наверное, нам следовало бы открывать Богу худшие свои помышления. В конце концов то, что между людьми — сплетня, перед Богом — протест. То, что в обыденной жизни является злобным ругательством («будь они прокляты!»), — становится выражением беспомощной зависимости, когда обращается напрямую к Богу («В Твоей власти проклясть этого человека, ведь Ты один — судья праведный»).