Роберта Хестинс, Директор Истерн–Колледжа

Мы обнаруживаем у Янси склонность к честному, яркому, основательному и реалистичному изображению, которое придает проницательность размышлениям о евангельской истории Иисуса Христа. В дни, когда все буквально помешались на новых идеях об Иисусе, страницы, написанные Янси, позволяют увидеть Спасителя таким, каким он был на самом деле.

Джеймс И. Покер, Рэджент–Колледж Сангву Ютонг Чи, профессор теологии

Среди евангелических писателей нет ни одного, кем бы я так восхищался и кого бы я так ценил.

Билли Грзм

Выражаю благодарность…

Классу при церкви на улице Ла Салле в Чикаго, где я преподавал и, в ходе моего преподавания, учился сам. Тиму Стэффорду, Баду Оглу и Уолтеру Уэнджерину–Младшему, чьи точные суждения заставляли меня переписывать книгу чаще, чем я делал бы это по собственной воле.

Берлину Вербраджу, за его издание, корректное в отношении библейских фактов.

Моему издателю Джону Слоуну, за проявленное им терпение и за то, что он помог мне привести в надлежащий вид все эти наброски.

Часть первая

Кем Он был

Иисус, которого, казалось, я знал

Представим себе, что несколько человек говорят о ком–то нам неизвестном. Допустим, нас смутило то, что одни описывают его как очень высокого, а другие как очень низкого; некоторые указывают на его полноту, других поражает его худоба; одним он кажется жгучим брюнетом, другим — ярким блондином. Одни скажут, … что он выглядел странно. Но есть и другое мнение. Он выглядел совершенно нормально… Видимо (если быть кратким), этот необычный человек на самом деле зауряден; по крайней мере, обычен — как все.

Г. К. Честертон

Впервые я познакомился с Иисусом, когда был ребенком и пел «Иисус любит меня» в воскресной школе, молился перед сном «Дорогому Господу Иисусу» и смотрел, как учителя в Библейском Клубе двигают вырезанные фигурки по поверхности экрана. Иисус ассоциировался у меня со сладостями и золотыми звездочками за хорошую успеваемость.

Особенно запечатлелся у меня в памяти один образ из воскресной школы — написанная маслом картина, которая висела на бетонной стене. У Иисуса были длинные, развевающиеся волосы, каких я не видел у других людей. Его приятное лицо имело тонкие черты, его[1] кожа была бледного, молочно–белого оттенка. Он был облачен в алое одеяние, и художник постарался передать игру света на складках ткани. На руках Иисус убаюкивал маленького спящего ягненка. Я представлял себя этим ягненком, осененным безмолвным благословением.

Недавно я прочитал книгу, которую пожилой Чарльз Диккенс написал с целью изложить жизнь Иисуса для своих детей. В этой книге возникает образ ласковой няни Викторианской эпохи, которая гладит мальчиков и девочек по голове и раздает советы вроде: «Ну, дети, слушайтесь маму и папу». Мне сразу вспомнился образ Иисуса из воскресной школы, образ, с которым я вырос: некто, несущий добро и утешение, не имеющий резких черт — эдакий Мистер Роджерс до начала эпохи детского телевидения. Когда я был маленьким, этот образ меня успокаивал.

Позднее, когда я посещал Библейский колледж, я столкнулся с другим образом. В те дни было популярно изображать Иисуса с распростертыми руками, парящим в позе, характерной для картин Дали над зданием ООН в Нью–Йорк Сити. Это был всеобъемлющий Иисус, Единый, заключающий в себе все, точка отсчета изменчивого мира. Детский образ пастуха, держащего на руках ягненка, проделал длинный путь до этого мирового символа.

Студенты, однако, говорили о всеобъемлющем Иисусе с шокирующей интимностью. Преподаватели призывали нас к «личным отношениям с Иисусом Христом», и во время церковной службы мы воспевали нашу любовь к нему в самых личных выражениях. В одной песне говорилось о том, как мы идем за ним по саду, где на розах еще не высохла роса. Студенты, торжественно заявляющие о своей вере, сбивались на фразы вроде: «Господь сказал мне…» Моя собственная вера во время пребывания там была подобна скептическому многоточию. Я был осторожен, сбит с толку, полон вопросов.