«И бросит Аарон жребий об обоих козлах: один жребий для Господа (ла–Адонай), другой жребий для отпущения (леазазель)» (Лев. 16:8). Слово азазель, обозначающее в Гемаре (Йома 67 б) и у РаШИ обрывистую скалу, с которой этого козла сбрасывали вниз на верную гибель, ассоциируется с тем, «от чего полностью избавляются, что отбрасывается, прочь, с чем расстаются навеки». Талмуд пишет: «Необходимо, чтобы два козла для Йом Кипура были совершенно одинаковы по виду, по размеру и по цене, и чтобы куплены они были в одно и тоже время» (Мишна, Йома 5:1; Гемара 62 а). И вот, хотя они во всех отношениях одинаковы как два близнеца, судьбы их совершенно противоположны: один был предназначен для Господа (ла–Адонай) и приносился в жертву на алтаре, а второго отправляли в пустыню или сбрасывали со скалы. Каким способом определялась их судьба? Церемония бросания жребия описана у РаШИ: «… Ставит одного козла справа от себя, а другого — слева. Опускает обе руки в урну и вынимает один жребий правой рукой, а другой — левой. И эти жребии возлагает на них (по одному на каждого)» (РаШИ к Лев. 16:8). Козла с надписью «для Господа» священник убивал и его кровью окроплял крышку ковчега завета (Лев. 16:15), а на другого козла — козла отпущения (азазель) — возлагал руки, исповедовал над ним все грехи израильтян и отпус- кал его в пустыню:«И возложит Аарон обе руки свои на голову живого козла, и исповедает над ним все беззакония сынов Израилевых и все преступления их и все грехи их, и возложит их на голову козла, и отошлет с нарочным в пустыню» (Лев. 16:21).

Отсюда и пошла современная поговорка «козел отпущения». Некоторые раввины предполагают, что «азазель» — это приношение 16 сатане, или даже сам сатана, т. е. источник грехов и проклятий. Но азазель — это скорее демонстрация того, что Бог прощает грехи Своему народу и посылает их обратно к их истокам.

В Библии есть похожее место в Левите 14:1–9, где рассказывается о жертве для очищения от проказы. Здесь говорится о двух птицах, одну из которых убивали, и ее кровью мазали прокаженного, а другую — живую птицу, отпускали. Затем брали иссоп, кедровое дерево и красную нить, макали все эти предметы в кровь убитой птицы.

Потом красной нитью привязывали иссоп и кедровую ветку к живой птице и отпускали ее на волю. В этом отрывке Писания есть скрытый прообраз смерти и воскресения Йешуа. Кровь птицы и красная нить являются символом крови Йешуа Мессии, пролитой на Голгофе, иссоп — это символ греха, который Он взял на Себя, а кедровое дерево — это крест, на котором был распят Йешуа и, наконец, птица, выпущенная на свободу, — воскресение Мессии. Во времена Второго Храма, когда ковчег завета был уже утерян и присутствие славы Божьей (Шехина) оставило Храм, к празднику Йом Кипур был добавлен новый обряд. Этот обряд описан в Талмуде, в трактате «Йома», а также в трудах известного еврейского летописца Иосифа Флавия. Этот обряд заключался в том, что на Йом Кипур к рогу «козла отпущения» привязывали красную нить и только после этого отпускали. Если Бог принимал жертву за Израиль, то красная нить превращалась в белую нить. Но в 30–ом году нашей эры, за сорок лет до разрушения Храма римлянами, красная нить перестала становиться белой. «Наши мудрецы учили, что в течение сорока лет служения Шимона Цадика… алый лоскут становился белым. После срока иногда становился белым, иногда нет… В течение последних сорока лет перед разрушением Храма… алый лоскут никогда не становился белым» (Йома 39 а). Талмуд содержит в себе удивительное свидетельство того, что смерть Йешуа внесла изменения в систему искупления. В момент смерти Йешуа на Голгофском кресте и Евангелия, и Талмуд, и историки свидетельствуют, что завеса (ивр. парохет) в Храме разорвалась надвое. Эта завеса отделяла святилище от Святого святых, куда мог входить только первосвященник (Когэн Га–гадолъ) и только один раз в год, на Йом Кипур. Когда завеса в Храме разорвалась надвое сверху донизу, Бог показал этим, что Он открыл свободный доступ к Себе, на небеса. Трактат «Йома» говорит о том, что за сорок лет до разрушения Храма Бог перестал принимать жертвы на Йом Кипур. Примерно в это же время был распят Мессия.

В Новом Завете, в послании к Евреям, в девятой и десятой главах, четко выражено, кем стал Йешуа для нас:

«Но Мессия, Первосвященник будущих благ, пришед с большею и совершеннейшею скиниею, нерукотворною, то есть, не такого устроения, и не с кровью козлов и тельцов, но со Своею Кровью, однажды вошел в святилище и приобрел вечное искупление. Ибо, если кровь тельцов и козлов и пепел телицы, через окропление, освящает оскверненных, чтобы тело было чисто, то насколько больше Кровь Христа, Который Духом Святы/м принес Себя непорочного Богу, очистить совесть нашу от мертвых дел, для служения Богу живому и истинному» (Евр.9:11–14). Каждый раз, когда первосвященник входил за завесу в Храме, которая разделяла Святое от Святого Святых, и где стоял ковчег завета, — место присутствия Всевышнего, он не знал своей участи, так как Бог мог не принять жертву Йом Кипура из‑за недостаточной святости первосвященника или непослушания народа. Поэтому в этот день у Храма скапливалась целая толпа народа, которая ожидала исхода праздника. Знаком принятия жертвы было появление живого первосвященника на крыльце Храма; если жертва не принималась, тогда священника вытаскивали за веревку, привязанную к его ноге, потому что никто кроме него не имел права входить в Святое Святых.

Йешуа стал для нас Первосвященником, небесным Ходатаем перед Своим Отцом, явившимся живым Своим ученикам, тем самым дав знать, что Его жертва принята Богом, а также Он стал жертвою, на которую Бог, как первосвященник, возложил грехи всего Израиля.«Все мы блуждали как овцы, совратилисъ каждый на свою дорогу: и Господъ возложил на Него грехи всех нас» (Ис. 53:6).

Йешуа — жертва, имеющая силу не толъко покрыватъ наши грехи, но и изменятъ нашу греховную природу на Божъю.

«Ибо Он одним приношением навсегда сделал совершенными освящаемых» (Евр. 10:14).

СУККОТ

«Скажи сынам Израилевым: с пятнадцатого дня того же седъмого месяца праздник кущей… в кущах живите семъ дней…, чтобы знали роды ваши, что в кущах по–селил Я сынов Израилевых, когда вывел их из земли Египетской» (Лев. 23:34,42–43). Этот праздник имеет много названий: праздник Восхождения (алия) в Иерусалим (Исх. 24:23), праздник Кущей или Шалашей (Лев. 23:34) или праздник Суккот (З Цар. 8:2). На Суккот все израильские мужчины должны были являться пред лицом Господним в Иерусалим (Втор. 16:16), как и на Пасху, и на праздник Шавуот, и приносить дары. Праздник Кущей начинался сразу после осеннего урожая. Те семьи, которые не могли придти на весенние праздники, шли в Иерусалим на Суккот, чтобы принести дары Господу в Храме.

Праздничный шалаш (сукка)

У древних семитских племен кущи или шалаши служили укрытием от палящего палестинского солнца, от вечерней прохлады и дождя. Например, в Библии говорится о времени, когда Бог над всеми праведниками сделает большое укрытие или шалаш (сука):«И сотворит Господъ над всяким местом горы Сиона и над собраниями ее облако и дым во время дня и блистание пылающего огня во время ночи; ибо над всем чтимым будет покров. И будет (сукко) шатер для осенения днем от зноя и для убежища и защиты от непогод и дождя» (Ис 4:5–6)Бог, даровавший Закон на горе Синай, повелел евреям в праздник Суккот жить в шалашах семь дней, чтобы они всегда помнили, как их праотцы обитали в шалашах после исхода из Египта (Лев. 23:41- 43). Заповедь «жить семь дней в шалашах» имела и другую цель. Раввины считают, что шалаши напоминают столп облачный и столп огненный, окружавшие и защищавшие стан евреев в пустыне. Обитание в шалашах показывает нам, что мы должны вспоминать, как Бог заботился о своем народе, и что только Господь — наш единственный источник безопасности и мира. В Евангелии от Иоанна написаны такие слова про Йешуа: