Знаменования сему обряду приписываются различные, по различию толкователей.

Евреи, по свидетельству Иеронима, относят оный к завету с Богом и обрезанию как знамению сего завета. Так и халдейский иерусалимский толковник вместо слов: под стегно мое, поставил в своем преложении: под стегно завета моего; а Ионафан: в усечение обрезания моего.

Абенезра думает, что положением рук под стегно изображается покорность. Подобно сему один из новейших (Cleric) догадывается, не взят ли сей обряд с образа раба, поддерживающего стегно господина, когда он садится на верблюда. Но сей обряд не мог бы уже быть взаимным.

Еще одному из новейших (Grot.) пришло на мысль, что клянущийся при стегне клянется мечом, при бедре носимым.

Учители христианские, как, например, Амвросий (L. I de Abrah с. 9) и Августин (Quaest. 62. m Genes, et de С.. L. XVI, с. 33), которые стараются усматривать Христа и в сени, и в гаданиях Ветхого Завета, утверждают, что положение рук под стегно есть указание на семя обетования. Догадка сия подтверждается как употребительным в еврейском языке выражением потомства чрез исхождение из чресл (Быт. XLVI. 26. Евр. VII. 10), так и самою необычайностью обрядового действия. Итак, смысл сего действия может быть представлен в следующих словах: «Я клянусь исполнить обещанное так искренно и непременно, как искренно и непременно желаю я принадлежать к благословенному семени обетования; в случае же нарушения обета подвергаю себя и свое потомство потреблению от сего семени».

Не возьмешь сыну своему Исааку жены из дочерей Хананеев. Патриархи уклонялись от дщерей Хананейских, потому что нравы сих последних опасны были для семейств их (Быт. XXVI. 35); потому что Хананеи были уже осуждены Богом на истребление (Быт. XV. 16); потому что сам Бог руководствовал их к сохранению избранного Им племени во всевозможной чистоте и отлучении от других до явления Мессии.

Может быть, не захочет женщина и проч. Благоразумная и справедливая осторожность, когда прежде, нежели произносят клятву, тщательно вникают в точный разум обязательств, с нею приемлемых.

Господь Бог небес и проч. Надежду помощи Божией в обретении единоплеменной Исааку супруги Авраам основывает, во–первых, на том, что Сам Бог взял его из дома отеческого; а во–вторых, на том, что Бог обещал его потомству землю Ханаанскую. Сила сей последней мысли ощутительна: ибо Тот, который обещал наследие и наследников, без сомнения, предусмотрел и предназначил средства достигнуть и того, и другого. Но каким образом Патриарх, Богом отторгнутый от рода своего, надеется паки соединиться с ним? Сие может быть изъяснено тем, что нечаянное известие о благословении Нахора обильным потомством Авраам принял за глас Промысла, призывающий к союзу с его домом.

Действие помощи Божией изображается предпосланием Ангела. Изображение сие, как и подобные в Св. Писании (Ис. XL. 3. Мал. III.

1), взяты с путешествующих, которые для беспрепятственного и скорого путешествия посылают предтечей для предуготовления пути и потребностей пути. Таковым подобием живо представляется невидимое действие духов, посылаемых в служение, и среди трудностей и неизвестности благовременность и готовность высшей помощи.

Только сына моего не возвращай туда. То есть не соглашайся на брачный договор, в котором будет сие условие. Авраам чуждается иноплеменных, но еще более чуждается отечества, потому что взят из него Богом.

В руках его были также всякие сокровища господина его. То есть он взял все, что нужно было для брачных даров (см. 53).

В город Нахоров. Харран (Быт. XXVII. 43). Должно думать, что Нахор переселился сюда из Ура вместе с отцом, хотя, впрочем, история не упоминает о сем (Быт. XI. 31).