Избранные места из священной истории Ветхого и Нового завета с назидательными размышлениями святителя Филарета Московского
НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ
Особенная черта корыстолюбия состоит в том, что оно разделяет человека с самим собою, двоит его характер, скрывающийся под покровом лицемерия, и вносит всюду плутовство, обман, несогласие и разделение. Напротив, чудо христианской любви состоит в том, что она теснейшим образом соединяет людей, которые имеют часто совершенно противоположные виды и различные страсти, так что они представляются все имеющими одну душу и одно сердце, и отсюда, одни и те же желания, одни и те же наклонности и одни и те же привязанности. Бескорыстие — добродетель святаго общества Апостольского составляло славу первенствующей Церкви. К сему-то, достойному удивления, общению первых верующих впоследствии призывал Апостол Христиан Ефес- ских, говоря: тщащееся блюсти единение духа в союзе мира; ибо у вас одно тело и один дух, так как вы и призваны к одной надежде звания вашего (Еф.4, 3.4).
Счастливо общество, среди которого не было ни одного бедного! Потому что богатые, обладаемые любовью к вечным благам, считали своею обязанностью не допускать своих братьев до оскудения временными благами. Дары, расточаемые ими, были тем великодушнее, чем более зависели от произвола их; дары сии с одной стороны были свидетельством взаимного благорасположения между Христианами, с другой - презрения к земным благам, которое заповедует вера. Анания и Сапфира рассчитывали оказать внешнюю услугу обществу, повергнув к стопам апостолов всё свое имущество, но солгали касательно целости дара своего. Напрасно нечестивые защитники, от природы негодные, стараются оправдать важное преступление Анании и Сапфиры. Не Св. Петр наказал сие преступление; ибо его слово могло ли без силы Божией иметь в себе столько могущества? Но Сам Господь, Которого премудрость может быть хотела предупредить другие соблазны и даже большие злоупотребления. Какой спасительный страх в самом деле объял всю церковь по случаю внезапной и страшной казни Анании и Сапфиры! Самое верное средство предупредить беспорядки, как в порядочном семействе, и среди образованного народа, как и беспорядки одного лица, - это уметь наказывать первые уклонения, в своё время.
Анания и Сапфира представляют поразительное изображение тех неразумных, которые думают совместить дух мира сего с наружным видом благочестия. Безумные! Что они оставляют для мира, то препятствует им наслаждаться удовольствием, проистекающим из, преданности Богу; равно как на оборот и то, что они дают Богу, препятствует пользоваться удовольствиями, которых они ожидают от мира. А сколько подобных Анании в нынешнем веке притворства, коварства и сребролюбия. Столько ныне людей, которые открыто и громко говорят всякому встречному, что они друзья, защитники, даже мученики религии и здравой философии, если бы того потребовали обстоятельства, а в самом деле они готовы продать себя в услужение тому, кто даст им больше, - сплетники, хвалящиеся хорошим тоном, просители или бесстыдные обещатели! Их мнения, их дарования, их перо, в одно и тоже время дружны с истиною и ложью, ласкательством и злословием, соблазном и хорошим примером. Они также неустрашимо смеются над добром, которое иногда своенравно превозносят похвалами, как и над злом, которое преследуют своею фарисейской ревностью. Таких людей везде много. Общественные летописи представляют нам великое множество таких странных людей, таких проповедников нравственности на словах, таких беззаконных судей, таких значительных и гордых особ, которых кусок золота, ничтожные подарки, а иногда даже несколько медных грошей делают мягкими, как воск, услужливыми подобно рабам. Другие же легко допущают увлекать себя лестью, - этой фальшивой и ничтожной монетой тощих умов. Когда честный и бескорыстный человек с умом и совестью встречается с ними, они не понимают его языка; ибо скромность Христианская не есть низость, равно как смирение не есть уничижение. Чтобы сделаться понятным для них, он должен унизиться и ползать, а у него честь и начала - не пустые слова и ложный блеск как у них. Бедные люди, им нужно плотнее прикрываться, даже личина их им изменяет! Религия их оплакивает, разум их клеймит позором, человек с чувством бегает их, злой смеётся над ними, а между тем большой свет их терпит; но придёт смерть, а в вечности правосудие!!!
Обращение святого Павла
(Деян. гл. 9)
«Савл, дыша угрозами и убийством на уче- «В^®ников Господних, пришёл к Первосвященнику и выпросил у него письма в Дамаск к синагогам, чтобы, кого найдёт последующих учению Христову, и мужчин, и женщин, связав, приводить в Иерусалим. Когда же он шёл и приближался к Дамаску, внезапно осиял его свет с небеси; и, падши на землю, он услышал голос, говорящий ему: Савл! Савл! Что ты Меня гонишь? Он сказал: кто Ты, Господи? Господь же сказал: Я Иисус, Которого ты гонишь; трудно тебе идти против рожна. Он в трепете и уЖасе сказал: Господи! Что повелишь мне делать? А Господь ему: встань и пойди в город; и сказано будет тебе, что надобно делать. Люди же, шедшие с ним, стояли в оцепенении, голос слыша, а никого не видя. Савл встал с земли и с открытыми глазами никого не видел. И повели его за руку, и привели в Дамаск. Три дня не видел он и не ел, и не пил.
Тогда был в Дамаске один ученик, именем Анания; и Господь в видении сказал ему: Анания! Он сказал: я Господи. Господь же ему: встань и поди на улицу, так называемую прямую, и сыщи в Иудином доме Тарсяни- на, по имени Савла; он теперь молится и видел в видении человека именем Ананию, пришедшего к нему и возложившего на него руку, чтобы возвратить зрение. Анания ответствовал: Господи! Я слышал от многих о сем человеке, сколько зла сделал он святым Твоим в Иерусалиме; и здесь имеет он власть от первосвященников, вязать всех призывающих Твоё имя. Но Господь сказал ему: Поди, ибо сей человек есть Моё избранное орудие и пронесет имя Моё к народам и царям, и сынам Израилевым. И Я покажу ему, сколько он должен пострадать за имя Моё. Анания пошёл и вошёл в,дом, и, возложив на него руки, сказал: Брат Савл! Господь Иисус, явившийся тебе на дороге, которою ты шёл, послал меня, чтобы ты прозрел и исполнился Святаго Духа. И тотчас как бы чешуя отпала от глаз его; и вдруг стал он видеть, и, встав, крестился. И приняв пищи, укрепился. И был равл несколько времени с учениками в Дамаске, и тотчас стал проповедовать в синагогах об Иисусе, что Он есть Сын Божий. И все слышавшие дивились, и говорили: не тот ли это самый, который гнал в Иерусалиме призывающих имя сие; да и сюда за тем пришёл, чтобы вязать и вести к первосвященникам? Савл же более и более укреплялся и переспоривал Иудеев, живущих в Дамаске, доказывая, что Иисус есть Христос».
НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ
Не достаточно было для Савла омочить свои руки в крови Святого Стефана и сделать целую
Церковь поприщем своего преследования; его кровожадная ярость требовала ещё новых жертв; но кровь Стефана умоляла Господа о милосердии к палачам, убившим его, и он получил просимое. Стефан умирает, его голос осуждён на молчание; голос Савла, сделавшегося Павлом, скоро раздаётся подобно звуку трубы. Так Бог не оставляет Своей Церкви и вознаграждает её потери новыми дарами ещё более славными. В то самое время, когда Савл дышал только угрозами и убийством, Иисус Христос совершает над ним Свою победу.
Божественный Спаситель не ожидает, пока сама чрезмерность вражды гонителя заставит его умерить себя, и сия вражда смягчится сама собою: нет, Он хочет торжествовать над ним, когда его страсти находятся в высшей степени напряжения, для того, чтобы показать силу Своего могущества, покоряя его среди самых пылких его порывов. Как прохладная роса, ниспадающая с неба, голос Спасителя погашает пылающую страсть, которая пожирает его.
«Какое великое чудо, - восклицает Святой Иоанн Златоуст, - обращение Святого Павла! Пётр отрёкся Иисуса Христа во время Его жизни; Павел исповедовал Его по смерти Его. Поистине, восторжествовать над Павлом, склонить его под иго Евангелия было чудо более могущественное, нежели воскрешение мёртвых одним осенением тени Своей. Здесь природа повиновалась верховному порядку, которому противоборствовать она не имела власти; но там была свобода повиноваться и не повиноваться; и через сие-то особенно открывается могущество Бога, Который знал, как преклонить её к повиновению. По сему, переменить волю такого человека, было чудо высшее, нежели повелевать природе». Приведение Павла к стопам Иисуса Христа, после того как Иисус Христос умер и был положен во гробе, - вот особенное торжество Религии! Только попустив ему истощить всю свою ненависть, призвал его Иисус Христос, чтобы подтвердить неопровержимыми доказательствами истину Своего воскресения и Своего учения. Пётр, проповедующий воскресение, мог ещё казаться подозрительным. Умы упорные, способные закрывать свои взоры перед доказательством, которое представляло им свидетельство такого человека, который сперва с клятвою отвертись своего Наставника, потом исповедует Его и предает за Него самую жизнь свою, чего конечно он не мог бы сделать без самого искреннего убеждения, - сии упорные умы могли бы сказать, что Пётр проповедует воскресение Иисуса только потому, что он был Его учеником, разделял с Ним трапезу, жил три года в сообществе с Ним и увлечён был льстивыми обещаниями. Но когда Павел, никогда не видавший и не слыхавший Иисуса; не бывший в числе Его последователей во время земной Его жизни, и жестоко враждовавший против Него даже после Его распятия, без милосердия предававший смерти верующих в Него, оставляя за собою повсюду трепет и ужас, - когда сей Павел внезапно изменяется, проповедует Иисуса с гораздо большею ревностью и трудами, нежели собственные ученики Христовы; - то возможно ли, спросим мы после всего этого, не верить в воскресение Иисуса Христа? Ибо, если Христос не воскрес, то кто мог привлечь к христианству столь жестокого преследователя христианства? Кто убедил Павла, спросим мы у Иудеев, принять веру в Иисуса Христа? Не Пётр ли, не Иаков ли, или Иоанн, которым он внушал страх и недоверие, не только прежде своего обращения, но даже некоторое время и после оного, потому что когда Варнава ввёл его в собрание верующих в Иерусалиме, все сохраняли ещё чувства недоверчивости (Деян. 9, 26)? Без сомнения, нет; обращение Павла было делом не человеческого убеждения, но одной Божией благодати. Если Иисус умер, как простой человек, и тело Его похищено учениками; то каким образом сей умерший человек совершил одно из величайших Своих чудес, когда Его уже не было в числе живущих? И по смерти Своей, Он не только обращает к Себе Своего непримиримого врага, что уже само по себе служит достаточным доказательством Божественного всемогущества, но и привязывает его к Себе узами столь сильными, что из всех Апостолов он наиболее трудится для утверждения той самой Церкви, которую прежде столь жестоко преследовал.
Где найти выражения, достаточно сильные для того, чтобы достойно изобразить добродетели сего великого мужа? В себе одном он соединяет всё, что есть самого превосходного во всех других. Всё, что есть самого удивительного в добродетелях Патриархов и Праведников, в святости и деяниях Пророков, в ревности Апостолов и самоотвержении Мучеников, - всё это в самой высокой степени мы находим в жизни Святого Павла. И не имея намерения уменьшать в чём-либо их славу, можем сказать, что Павел соединил в себе самые возвышенные их добродетели. Но что мы говорим? Возвысимся нашею мыслию над пределами земли: перенесёмся мыслию на самое небо, и не усомнимся приписать Павлу высокое наименование Ангела. Слава духов небесных состоит в их совершенном повиновении повелениям Господа, Который творит их, по словам Псалмопевца, Своими вестниками и слугами. Павел, подобный, как и они, пламени огненному, протек всю землю, очищая её; его не останавливала оболочка тела, приковывавшего его к земле, и он, живя ещё среди людей, являлся достойным соревнователем небесных умов.