Как настоящая и будущая — ваша? — Но что этим означается? — Будущая — это блаженное сопребывание с Господом в царстве славы. Соответственно сему настоящая — будет благодатное царство Христово на земле, или Церковь со всеми благодатными средствами. Как это — ваша, очевидно.

Вот как святой Апостол осветил все соотношения вещей и лиц, и дал понять, на чем должно опираться надеждами, что ставить себе в славу и чего искать. Вы — Христовы. В этом все. Позаботьтесь же и пребыть навсегда Христовыми, ибо это единственное есть условие к тому, что все — ваше. Ничто не будет ваше, если вы не Христовы.

δ) Если судить об Апостолах, то с какой стороны судить о них следует (4, 1–16)

Неправо понимая значение Апостолов, неправо и судили о них. Полагая, что они похожи на основателей философских сект, начали определять достоинство каждого по личным качествам: один красноречив, другой — просторечив; один — показнее по внешнему виду, другой — такой невидный; один — с достатком, другой — беден, и подобное. Следовательно тот лучше этого; тому надо предпочтение дать, к нему пристать, его именем именоваться. На это теперь и намекает Апостол, говоря, что если мы слуги Христовы и раздаятели Его достояния, то не на то надобно вниманием упираться, каков каждый из нас сам в себе, а на то, ααα) как он верен, как верно исполняет порученное ему (4, 1–5). Верность сия должна состоять в том, чтоб сообщить другим, что повелено сообщить, не присвояя себе того, а относя все к Поручившему. βββ) Приложите сие к самим себе. Вот вы научены нами, и все, что знаете о деле Христовом, от нас знаете. Зачем же вы отторгаете учеников вслед себе, как будто, чту знаете, от себя знаете? — Это ни с чем несообразно (4, 6–8). γγγ) Что касается до того, что я непоказен и беден, то это в порядке вещей. Так Богу угодно было, чтоб мы позор были, отребие миру. Вы это видите на мне и на всех Апостолах (9–13). δδδ) Но да не покажется речь моя горькою для вас: она плод отеческой любви к вам (14–16).

ααα) Указание, как судить об Апостолах 4, 1–5

Вы стали судить о нас по личным каждого свойствам, и впали в заблуждение. Если уж судить об нас, то надлежит судить лишь с той стороны, как кто верен Господу, поручившему нам дело Свое. Но об этом кто может судить, кроме Самого Господа? — Я и не считаю важным, кто как о мне судит; и сам о себе не сужу, предавая суд Господу. Так поступайте и вы: не судите прежде времени. Придет Господь, все обсудит, и каждому воздаст по делам.

Глава 4, стих 1.Тако нас да непщует человек, яко слуг Христовых и строителей таин Божиих.

Под нас разумеет себя, Аполлоса и Петра, и вообще Апостолов. Да непщует, пусть считает, на той линии пусть ставит. — Яко слуг — υπηρετας и строителей οικονομους. Как у богатого домовладыки бывают в доме слуги и экономы, распорядители по разным частям, так и у Господа Иисуса Христа — Владыки всех сокровищ духовных для рода человеческого — есть слуги и экономы, коим вверил Он раздаяние Своих сокровищ и устроение дела Его на земле — спасения людей, чрез насаждение повсюду Церквей. Таковы — мы. Но как слуги и экономы в доме господина ничего своего не имеют, а все господское, так и у нас ничего нет своего, а все Христово. И как слуги и экономы ничего по своему желанию делать не могут, а делать должны только то и так, что и как велено господином, так и мы не можем ничего делать по своей воле и по своему разуму, а все делаем, как Господь заповедал. Напрягаться указать различие слуг и экономов в царстве Христовом не настоит надобности, ибо цель у Апостола та только, чтобы внушить, что они не самостоятельные действователи, и не имеют ничего сами от себя, и делать ничего не могут сами по себе. Слуги, говорит, Христовы, и строители таин Божиих. Ибо все Христово есть Божие, и Божие все Христово. Вся Твоя — Моя, и Моя — Твоя, — говорит Господь к Богу Отцу. Тайны здесь не одни таинства, но устроение всего дела Христова на земле, которое названо премудростию Божиею, в тайне сокровенною; и не одни тайны учения, а все домостроительство спасения, в которое входит и учение, и заведение правой жизни, и преподание освящающих таинств.

Стих 2.А еже прочее ищется в строителех, да верен кто обрящется.

Если мы — строители, экономы Христовы, то все наше попечение на то и должно быть обращено, чтобы верно устроять поверенное; в этом и все достоинство наше. Ни ум наш, ни красноречие, ни достаток не должны входить в расчет, как моменты, определяющие наш вес. Кто верен, тот настоящий, хороший эконом, и насколько верен он, настолько и хорош. Верный строитель ничего господского себе не присвояет, ничего не утаивает, а все раздает, как велено, и всем говорит, что это не его добро, а господское. Верность и в деле Божием состоит в том, «чтобы не присвоять себе того, что принадлежит Господу, и не приписывать себе вместо Господа, а поступать, как делают верные домостроители. Ибо дело домостроителя — хорошо устроять вверенное ему, не называть своим принадлежащего Господу, а напротив, свое приписывать Господу. Представляя это, каждый владеющий даром слова, или имуществом, то есть что эти дары вверены ему Господом, а не его собственные, пусть не удерживает их у себя и не присвояет себе, но приписывает Богу, даровавшему все. Хочешь ли видеть верных домостроителей? — Послушай, что говорит Петр: на ны что взираете, яко своею ли силою или благочестием сотворихом его ходити (Деян. 3, 12)? Равно и Павел, сказав: паче всех потрудихся, присовокупил: не аз же, но благодать Божия, яже со мною (1 Кор. 15, 10). И ниже, обращаясь к коринфянам, сказал: что имаши, егоже неси приял (1 Кор. 4, 7)? У тебя все не свое: и богатство, и дар слова, и самая душа; ибо и она от Господа» (святой Златоуст).

Стих 3.Мне же не велико есть, да от вас истяжуся, или от человеческаго дне: но ни сам себе востязую.

Вот, говорит, как следовало бы об нас судить! — Именно, насколько мы верны поручившему нам Свое дело Господу. Но об этом кто может судить, кроме Самого Господа! Он вверил; Он же только и определить может, насколько кто оправдывает доверие верностию поручению. Вы судите об нас не с этой стороны, и суд ваш — ни во что; но если б и с этой стороны судили, и не укорили, а до небес меня вознесли, и тогда это было бы для меня не велико. Говорю с уверенностию, как смотрю я на эти суды: вы ли судите, другие ли все станут судить и определять, чего я стою, это для меня не велико. Я и сам себя не сужу и не определяю.

Не велико εις ελαχιςον,— последнего значения дело есть для меня ваш и вообще человеческий суд, самою последнею малостию его считаю, ни во что вменяю его. Не потому так говорит, чтобы презирал людей с судом их, но потому, что суд этот ничего верного определить не может, судя о людях, каков кто. Человеческим днем называет Апостол суд человеческий, как день Господень есть суд Господень. Востязывать ανακρινειν,— судить или обсуждать кого или что с определением достоинства, — суд произносить с решительным приговором. Хвалить ли, говорит, будете, судя обо мне, или охуждать, это для меня никакого веса не имеет, ничтожно есть.

Вот назидательное слово святого Златоуста на сие место: «Не знаю, каким образом между другими родами зла вошло в природу человеческую зло испытания и неуместного осуждения ближних, которое и Христос обличил, когда говорил: не судите, да не судими будете (Мф. 7, 1). Оно не доставляет даже никакого удовольствия, как другие грехи, а ведет только к неприятностям и наказанию. Между тем мы, будучи сами виновны в бесчисленных грехах и имея в глазах своих как бы бревно, тщательно разбираем грехи ближнего, которые не более сучка (Мф. 7, 3). Так было и у коринфян. Мужей благочестивых и богоугодных они осмеивали и отвергали за неученость их, а виновных в бесчисленных пороках уважали за их красноречие. Принимая на себя лицо судей, они с дерзостию произносили приговоры: такой-то достоин, такой-то лучше такого-то, этот выше того, а тот ниже этого; вместо того, чтобы оплакивать свои грехи, судили о других, и таким образом возбуждали великое взаимное несогласие. Для уврачевания этой болезни Павел, смотри, как мудро вразумляет их. Сказав: а еже прочее ищется в строителех, да верен кто обрящется, — и этими словами, по видимому дозволив им судить и исследовать жизнь каждого, он хочет освободить их от такой страсти и говорит: мне же не велико есть, да от вас истяжуся, — опять указывая на свое лицо. Не подумайте, что Павел говорит так по гордости, будто никто из людей не достоин произносить об нем суд. Ибо во-первых, он не для себя говорит это, а чтобы других исцелить от их болезни; во-вторых, он не остановился на коринфянах, но не приписал и себе права суждения, сказав, что такое суждение выше его собственного разумения; но ни сам себе, присовокупляет он, востязую. Итак, он не превозносит себя, но смиряет других, вразумляет превозносящихся и научает их смиренномудрию, когда говорит: мне же не велико есть, да от вас истяжуся или от человеческаго дне. Видишь ли, как он врачует их? Слыша, что он на суд всех равно не обращает внимания и всех считает неспособными верно судить о нем, никто из них не мог скорбеть и говорить, что он только один отвергнут. Если бы он сказал: от вас только, и остановился, то они могли бы огорчиться, как отверженные; а присовокупив: или от человеческаго дне, он облегчил удар, признав вместе с ними и других неспособными. Далее смягчает и это, присовокупляя: но ни сам себе востязую. Видишь ли, как слова его происходят не от гордости? Я и сам, говорит, не в состоянии произносить суд».