Стих 4.Ничесоже бо в себе свем, но ни о сем оправдаюся: востязуяй же мя, Господь есть.

«Что говорить о других? И я, в точности зная касающееся до меня и не сознавая за собою ничего законно-преступного, не смею ни осудить себя, ни признать себя невинным; ожидаю Господня приговора» (Феодорит).

Ничесоже в себе свем. Ничего не знаю за собою виновного пред Богом; совесть ни в чем не обличает меня. С тех пор, как познал я Господа и предал себя на служение Ему, не позволял себе я делать ничего даже малейшего, что признавал неугодным Господу, и ничего не упустил такого, что сознавал добрым и угодным Господу, как бы трудно оно ни было и какой бы жертвы ни требовало. По этому судя, можно бы сказать, что я прав, если б можно было быть уверенным, что и Божий суд таков же, как наш суд. Между тем хотя то несомненно, что кого совесть обличает, того осудит и Бог; но нельзя никак основаться на том, что кого совесть не обличает, того не осудит и Бог. Таким образом, хоть ничесоже в себе свем, но ни о сем оправдаюся. «Что же скажем мы, которые имеем совесть, пораженную бесчисленными ранами, и не знаем за собою ничего доброго, но все противное тому? Но почему он не считает себя оправданным, тогда как не знает за собой ничего? — Потому что и ему случалось допускать некоторые прегрешения, без собственного сознания этих прегрешений» (святой Златоуст). «Нередко случается согрешать и не зная, даже признавая в себе сделанное справедливым; но иначе взирает на то Бог всяческих» (Феодорит). Он говорит как бы: «Очень вероятно, что я грешен в чем-либо, хоть и не знаю в чем» (Феофилакт). Почему «не могу считать оправдания своего надежным, пока не услышу оправдания из уст Божиих» (Экумений). «Отсюда можешь заключить, как страшен суд будущий» (святой Златоуст).

Востязуяй же мя Господь есть.

И пророк Давид молился: от тайных моих очисти мя, и от чуждих пощади раба Твоего (Пс. 18, 13). Почему и предаю суд над собою Господу. Он один праведно испытует сердца и утробы (Пс. 7, 10), верно определяет качество дел и помышлений и по ним произносит приговор над человеком. И суд Его праведен и неизменен.

Стих 5.Темже прежде времене ничтоже судите, дондеже приидет Господь, Иже во свете приведет тайная тмы и объявит советы сердечныя, и тогда похвала будет комуждо от Бога.

«Вы усматриваете видимое, а Богу явно и сокровенное. Но в настоящей жизни не все обнаруживает Он, в оной же все соделается явным. Посему ожидайте праведного суда. Ибо тогда увидите праведные приговоры» (Феодорит). Вы, говорит, взялись о нас судить не с той стороны, с какой следует, и погрешили. Но если б и с надлежащей стали судить, и тогда нельзя вам праведного произнести суждения, потому что не можете видеть, как зарождаются дела в сердце и как исходят оттуда въявь. И сам делающий не всегда это сознает, как должно; где же узнать это стороннему? — Так лучше будет, если вы перестанете судить совсем, чтоб не произносить суждений неправедных, обличающих неразумие. Темже прежде времене ничтоже судите. — Ничтоже судите, то есть не осуждайте ничего, никаких дел и ничьих, не произносите осудительных приговоров, или вообще приговоров судительных. Говорит: прежде времене; будто, когда придет время, им можно судить; но когда придет время, тогда судьею будет Господь, им же самим будет не до суда над другими. Следовательно, он тоже говорит, что никогда не судите.

Когда придет время суда, тогда Господь приведет во свете тайная тмы. Тайная тмы — дела, во тьме делаемые, которых сторонние люди теперь не видят; но тогда Господь выведет наружу и все их увидят. И не дела только скрытые выведет наружу, но и советы сердечныя объявит. Что человек сам с собою совещает сделать, того, кроме самого человека, никто знать не может. Сокрыто то завесою тела; а тогда Господь объявит сии советы, и все тоже увидят, что у кого было на сердце, когда он делал дела. И сам делающий себя увидит. Теперь он иного не видит, иное намеренно прикрывает и от себя; но тогда с неотразимою очевидностию все увидит. Окажется ли тогда кто из хулимых здесь достойным похвалы, — это очень вероятно. Но то несомненно, что многие хвалимые не выдержат пробы суда. И вот, когда таким образом, и все дела, теперь сокрываемые, выведены будут наружу, и все намерения сердечные, теперь естественно невидимые, объявлены будут, тогда будут налицо все данные для получения праведного о каждом определения. Бог и издаст его. И тогда похвала будет комуждо от Бога. Будет одному похвала, а другому укоризна; но Апостол выставляет эту одну часть, может быть потому, что коринфяне погрешали тем, что говорили, одни: тот-то лучше, другие: тот-то. Тогда окажется, говорит, кто лучше.

«Апостол говорит здесь о предпочтении такого-то такому-то и об осуждении других. Судить об этом безошибочно может один только Тот, Который будет судить сокровенные наши помышления и определять, какие из них достойны большего, какие меньшего наказания или награждения, а мы судим по внешности. Что из того, если некоторые по внешности кажутся добродетельными и удивительными? Не по внешности судит этот Судия, но обнаруживает и сокровенные намерения. Таким образом, по двум, или лучше, по трем причинам, суд наш не бывает правым: во-первых, потому, что, хотя бы мы ничего не знали за собою, мы не безвинны пред судом Обличающего грехи наши с точностию; во-вторых, потому, что большая часть дел остается для нас не открытою и не известною; в-третьих, потому, что многие из действий других кажутся нам добрыми, но совершаются не с добрым намерением. Для чего же вы говорите, что такой-то лучше такого-то? Ибо вот Апостол говорит, что ничесоже в себе свем, и однако ж — о сем не оправдаюся, то есть нельзя сказать, что я свободен от вины и осуждения. Если же мы и тогда, когда ничего не знаем за собою, не можем быть свободными от осуждения, и за самые добрые дела, когда совершаем их не с добрым намерением, подлежим наказанию, то представь, сколь неправы суды человеческие. Люди не могут видеть всего; это возможно только для одного недремлющего Ока; людей мы можем обмануть, но Его — никогда. Посему не говори: мрак и стены окружают меня; кто видит меня? Создавый наедине сердца наши (Пс. 32, 15) знает все; потому что и тма не помрачится от Него (Пс. 138, 12). Посему не говори: кто видит меня? Есть Тот, Который проникает до души же и духа, членов же и мозгов (Евр. 4, 12)» (святой Златоуст).

βββ) Применение сказанного к коринфянам (4, 6–8)

Стих 6.Сия же, братие моя, преобразих на себе и Аполлоса вас ради, да от нас научитеся не паче написанных мудрствовати, да не един по единому гордитеся на другаго.

Сия же преобразих. Что такое сия? — То, что говорил он в третьей главе и что сказал теперь. Там говорил: кто же есть Павел, кто же ли Аполлос, точию служителие? Здесь сказал: тако нас да непщует человек, яко слуг Христовых и строителей таин Божиих. То несомненно, что благовестники Евангелия имели высокое значение в деле устроения Церкви, спасительницы человечества. Но Апостолы ничего себе не приписывали, а все относили к Господу, чрез них действовавшему, почитая себя орудиями Его и всю заботу обращая на то, чтобы верными Ему быть во всем. В Коринфе же вожди партий, может быть, превосходившие других и образованностию, и дарами благодатными, вероятно много о себе думали, высились над другими, а за ними и те, которых каждый привлекал на свою сторону, один пред другими гордились. Чтоб уврачевать их, святой Павел представил им, что и он, столько потрудившийся в насаждении веры в Коринфе, и Аполлос, немало к тому содействовавший, суть ничто в сем деле: ни насаждаяй что есть, ни напояяй, но возвращаяй Бог; тогда как все видели и важность дела, ими сделанного, и великость труда, ими подъятого. Из всего хода речи те, которые высились над другими, не могли не уразуметь, как стыдно им присвоять что-либо себе и выситься, когда Апостолы так смиренно о себе судят. Но как грешная совесть уклончива, то Апостол справедливо предполагая, как бы не уклонила она обличения и от этих виновных, счел нужным прямо сказать, что все это о себе и Аполлосе говорил с целию уврачевать их немощь. Вас ради, говорит, преобразих на себе и Аполлосе. Хоть он и не называет, кого ради именно, но и для них, и для всех было очевидно, к кому речь. Как это ни осторожно сделано, однако же не могло не смутить их; потому, чтобы смягчить впечатление, он предпосылает слово любви: братие моя. Они все сказанное доселе слушали со вниманием и хорошо все усвоили, смутно, может быть, гадая, что речь их касается. Но когда сказал Апостол: вас ради, то для них все стало ясно, — и как сказанное идет к ним, и для чего дал Апостол такой оборот речи. Вразумление было полное.

«Если б он прямо сказал: вы осуждаете мужей святых и достопочтенных, то они оскорбились бы и не стали слушать; а теперь, когда он сказал: кто есть Павел и проч., то они скорее могли принять внушение. Посему он и сказал: сия преобразих вас ради, да от нас научитеся не паче мудрствовати, — выражая этим, что если бы он прямо стал говорить о тех мужах, то они не научились бы тому, чему следовало научиться, и не приняли бы вразумления, оскорбившись сказанным» (святой Златоуст). А теперь и бежать нечего, ибо все нужное для вразумления уже выслушано.

Не паче написанных мудрствовати. Что это написанное? — То, что написал Апостол впереди. Хочет сказать вождям: да научитесь от нас все, что имеете, к Богу относить; если что успели сделать доброе для братий, считать себя только служителями, чрез которых Бог действовал, и если что из сделанного принесло плод, Богу то приписывать, возращающему все доброе; себя же считать ничем, и никак не предварять суда Божия, думая о себе, что достойны похвалы и наград.