Мы, говорит, благоухание Христово есмы. Если какую материю или одежду надушить каким ароматом, то куда ни внеси их, они всюду распространяют свой аромат, и другого запаха от них уже не слышно никакого, хотя они имеют свой природный запах. Так Апостолы, преисполненные ведения Христова, куда ни являлись, являлись ничего другого не ведающими, кроме Господа Иисуса Христа. Слово их было только о Нем, силы являли они только о имени Его, верующих освящали именем Его, заповеди давали от лица Его, Церкви созидали во славу Его, и все, что от них ни исходило, все было о Христе, для Христа, от Христа. Так осязательно они были благоухание Христово! И это как для спасаемых, так и для погибающих.

Спасаемые — это те, которые веровали, освящались таинствами, возрождались к новой благодатной жизни и начинали ходить в сем обновлении жизни. Погибающие — это те, которые отвращались от слова благовестия и враждебно относились как к нему, так и к Благовествуемому, и к благовестникам. Для тех и других они были благоухание Христово. Тем и другим они ясно, убедительно и осязательно представляли, что иного спасения нет, как в Господе Иисусе Христе; те и другие хорошо понимали, в чем сила сего слова благовестия; но одни принимали его и спасались, а другие отвращались от него и оставались в своей погибели. В том, что есть спасаемые и погибающие, ничего нет рокового, хотя на опыте можно видеть, как иные неудержимо стремятся в пагубу, несмотря на все заботы об их спасении, а другие держатся твердо на спасительном пути, несмотря на окружающие их неблагоприятности спасения. Без Бога нет спасения; и Он всем хочет спастися, только никого не неволя. Потому если есть погибающие, то потому, что не хотят спасаться. Хотя то, почему иные не хотят, изъяснить мы не в силах; однако же то несомненно, что конечная того причина в их произволении.

Стих 16. Овем убо воня смертная в смерть, овем же воня животная в живот. И к сим кто доволен?

«Всем предлагаем мы благоухание Христово, но не все ощущающие оное приобретают спасение. Ибо для болезненных глаз и свет опасен и враждебен; однако же не солнце причиняет вред. Говорят, что птица гриф бегает от благоухания мира, однако же миро остается миром, хотя гриф и бежит от него. Так и спасительная проповедь верующим доставляет спасение, а неверующим причиняет погибель» (Феодорит). Есть яства, которые один принимает с удовольствием, а другой и запаха их сносить не может, и когда ощутит его, то испытывает сотрясение во всем своем теле. Природа яств одна и та же; то, что они так противоположно действуют на тех и других, зависит от случайных настроений их организма. Христос Господь есть существенная жизнь для всех нас; и благовестие о Нем по существу своему животворные для всех содержит начала; между тем по случайным нравственным настроениям для одних оно — жизнь, для других — смерть. «Но спасается ли кто или погибает, — проповедь Евангельская всегда удерживает свое достоинство. Как свет, и тогда, как ослепляет слабых зрением, остается светом, хотя ослепляет; или как мед, хотя бы казался горьким для больных, не перестает быть сладким по своей сущности, — точно так же и благовестие о Христе всегда имеет свойственное ему благоухание, хотя не верующие сему благовестию и погибают; ибо губит их не благовестие, но собственное их ожесточение. И погибелию нечестивых еще более обнаруживается благоухание проповеди. Таким образом, сила благовестия обнаруживается не только в спасении добрых, но и в погибели нечестивых, ибо и солнце потому особенно и ослепляет взоры слабых, что светит очень ясно. Также и Спаситель, хотя лежит на падение и на востание многим (Лк. 2, 34), однако не перестает быть Спасителем и тогда, когда бесчисленное множество людей падает. Итак, благовестие всегда есть спасительное благоухание; но, обоняя благоухание сие, одни спасаются, а другие погибают, — так, впрочем, что если кто погибает, тот бывает сам виною своей погибели» (святой Златоуст).

И к сим кто доволен? Говоря, что спасительное слово благовестия для одних есть воня в смерть, а для других воня в живот, Апостол естественно возбуждает у всех вопрос: как же это? Предполагая этот вопрос как бы уже предложенным себе, он отвечает на него: к сим кто доволен? Кто может объяснить, как это бывает? Бог одного добра желает и одно добро подает; Христос Господь есть наш Спаситель и Живот, и благовестие о спасении в Нем есть слово животворное. Откуда быть пагубе? Разве только от нас. Но и от нас как? Разве только в таком случае, если бы мы стали к благовестию примешивать свои мудрования и потому проповедовать его нечисто. Но этого, говорит, о нас сказать нельзя, как видно из следующего стиха. Таким образом, почему слово благовестия оказывает такие противоположные действия, остается непостижимым. Кто доволен (способен) к тому, чтобы понять это и объяснить?

Такое понимание сих слов и их связь с последующими представляется самым прямым, если иметь во внимании двоякое действие благовестия. А если так смотреть на предыдущую речь, что в ней Апостол только стороною намекнул на то, что благовестие бывает и вонею в смерть, главною же целию имел представить животворность и победоносность слова благовестия; то в словах: и к сим кто доволен Апостол очевидно хотел отклонить от себя всякую честь участия в сей победоносности и все отнести к Богу. Что слово благовестия идет по миру, как победитель на торжественной колеснице, это не от нас, этого из людей никто бы и не мог совершить. Оно само так победоносно силою Божиею, в ней сокрытою, или ей сопутствующею и ей вседейственность сообщающею. Так святой Златоуст: «Поелику Апостол так много сказал великого и необычайного, усвояя себе повсеместное торжество, то опять старается умерить сказанное, все относя к Богу. Он говорит как бы: все сие Христово, и нет ничего нашего. Лжеапостолы хвалятся проповедию как своею; напротив, истинный Апостол в похвалу себе вменяет то, что ничего не называет своим. Почему и говорит: и к сим кто доволен? Откуда уже само собою следовало: а если мы сами по себе не довольны к сему, то все происходящее с нами и чрез нас есть дело благодати».

В таком случае следующие слова будут уже иметь такой смысл: все в благовестии есть дело Божие, дело благодати; нашего тут ничего нет и не может быть. Наша забота вся на то обращена, чтобы в слово благовестия не примешивать ничего своего, а передавать его чистым, как получено, давая ему возможность беспрепятственно действовать всею полнотою свойственной ему силы.

Стих 17. Несмы бо, якоже мнози, нечисто проповедающии слово Божие, но яко от чистоты, но яко от Бога, пред Богом, во Христе глаголем.

Нечисто проповедающии слово Божие, — καπηλευοντες,— корчемствующии слово Божие. Корчемники, чтобы больше иметь дохода, подливают в вино воду, а чтоб эта смесь не потеряла цвета и вкуса вина, подмешивают туда и еще что-нибудь и, таким образом, продают будто настоящее вино, но оно уже не настоящее: и силы той не имеет, и на здоровье действует вредно. Подобны им примешивающие к чистому слову благовестия свои мудрования. Хотя бы такие мудрования и не были ложны, а были прибавляемы в виде объяснения дела по началам ума, — и тогда они, расширяя и разводя слово без нужды, ослабляют его и отнимают у него силу и целительность, какие свойственны ему в его целости беспримесной. Если же примешивается ложь, то все уже извращается и слова благовестия становятся зловестием. Апостол говорит: мы ничего такого не делаем, — не только лжи, но и никакого своего мудрования не прилагаем к слову благовестия, передавая его в его природной чистоте, — так, как приняли его от Бога, — как лица сознающие, что говорим пред очами Самого Бога, говорим во Христе, Его силою, Его охранением, в Его славу, или яко Его дело исполняющие. Святой Златоуст говорит на это: «Хотя мы, говорит Апостол, возвещаем много великого и необычайного, впрочем, ничего не присвояем себе, напротив, все относим ко Христу. Мы не хотим подражать лжеапостолам, которые много присвояют себе самим, ибо это значило бы поступать подобно корчемнику, когда он подделывает вино или продает за деньги то, что надлежало бы давать даром. В самом деле, мне кажется, что Апостол здесь искусно осмеивает любостяжание лжеапостолов и намекает на то, о чем я прежде говорил, то есть что они проповедуют Божественное с примесью своего собственного. Обличая тот же порок, и Исаия говорит: кормчемницы твои мешают вино с водою (Ис. 1, 22). Хотя это сказано о вине, впрочем, не погрешит, кто отнесет сие и к учению. Не так, говорит, поступаем мы; но во что уверовали сами, то же предлагаем и другим, и преподаем учение чистое, без всякой примеси. Почему и присовокупил еще: но яко от чистоты, но яко от Бога, пред Богом, во Христе глаголем, то есть не с тем проповедуем, чтоб обманывать вас, как бы свое дарствуя вам что-нибудь, или от себя что-нибудь привнося и примешивая, — но яко от Бога, то есть не говорим, будто мы от себя что-нибудь дарствуем вам, но утверждаем, что мы все получили от Бога; ибо выражение: яко от Бога значит ничем не хвалиться, как своим, но все приписывать Богу. Во Христе глаголем, то есть все говорим не от нашей мудрости, но просвещаемые силою Христовою». И Феодорит в этом месте указывает главною ту мысль, что Апостолы слово благовестия передавали как оно есть, в его природной чистоте: «Апостол дает знать, что сам он предлагает учения, внушаемые благодатию Божиею, а противники корчемствуют словом Божиим, обращая его в баснь тем, что собственные свои мысли примешивают к благодати, как делают мешающие чистое вино с водою».

Приведем мнения и других наших толковников на некоторые речения: но яко от чистоты, — εξ ειλικρινειας,— от искренности, без лукавства, — «от чистого и бесхитростного сердца (с детскою простотою)» (Феофилакт). Но яко от Бога, — «как от Бога приняли и Богом научены» (Экумений), — так и говорим. Пред Богом, — «сказал это Апостол, чтобы показать прямоту и благодерзновенность своего сердца. Наше сердце, говорит, в этом деле столько чисто, что мы дерзаем представлять его оку и суду Божию» (Феофилакт). Во Христе, — «то есть говорим оглашаемые и научаемые Христом. Вот какую истинность и чистоту, по свидетельству Апостола, имеет преданное нам слово благовестия!» (Экумений).

Таким образом, если действенно и победоносно наше слово благовестия, все то принадлежит самому благовестию и силе Божией, ему сопутствующей, а не нам. Мы только стараемся передавать его во всей чистоте и беспримесности от каких-либо мудрований и собственных своих соображений.

Глава 3, стих 1. Зачинаем ли паки нас самех извещавати вам? Или требуем, якоже нецыи, извещавательных посланий к вам, или от вас известительных?

Апостол ведет речь применительно к обычаю и употреблению рекомендательных писем. Желая встретить благосклонный прием в каком-либо месте, иной берет рекомендательное письмо от известного лица и с ним является в то место; затем, устроив там свои дела, — торговые, а иногда и учительские, — берет и от жителей того места одобрительное удостоверение, чтобы найти подобный же прием и в другом месте. Святые Апостолы никуда не являлись с такими письмами, а с одним словом благовестия и с силою Духа Божия и Христовою, им сопутствовавшею. Это заменяло для них всякое рекомендательное письмо. Сила слова Евангельского и знамения, сопровождавшие его, удостоверяли всех, что они точно посланники Божии. Из этого удостоверения рождалась вера, верою принималось все благовестие; за этим следовало освящение и обновление благодатию и сообщение особых даров. С этого момента начинало властвовать не внешнее уже, но внутреннее удостоверение в небесном достоинстве благовестия; и это не только для самих принявших благовестие и обновившихся в силу его, но и для всех сторонних. Видели сторонние обновление духовное в какой-либо местности, изумлялись и сами приходили к тому убеждению, что принятое ими благовестие небесно, Божественно и достойно благоговейного внимания и верования. Таким образом, обновление сие в одном месте служило вместо рекомендательного письма для Апостолов во всех других местах.

Такой ход успехов благовестия и напоминает теперь святой Павел коринфянам в нескольких выражениях. Сказал он выше, что они ничего не примешивают к слову благовестия своего, но, передавая его в его природной чистоте, оставляют его самодействовать как ему свойственно. Теперь напоминает им: вспомните, ведь мы к вам пришли с одним словом благовестия, и оно само сделало из вас то, что вы теперь. Его силой вы есте то, что есте. Вы это знаете; и вот вам самое близкое для вас удостоверение, что слово благовестия самодейственно и всепобедительно, как я говорил выше! Вот и для нас рекомендательное письмо и пред вами, и пред всеми другими. — Но выражает это святой Павел фигурою поправления, как бы так говоря: но что же это мы? — Будто снова начинаем себя рекомендовать вам, как незнакомые, как будто в первый раз вступающие с вами в сношение? — Никакой нет нужды нам себя рекомендовать вам или представлять, как есть обычай, рекомендательные письма от других к вам и от вас к другим. Все подобное заменяете вы сами; вы сами — рекомендация наша и пред вами и пред другими. — Извещавати, συνιστανειν, представлять кого кому, или рекомендовать.