3) Сильнейшее побуждение к жизни духовной и всякому доброделанию. (похоже на заключение нравоучительной части.) (6, 7—10)

Глава 6, стих 7. Не льститеся, Бог поругаем не бывает: еже бо аще сеет человек, тожде и пожнет.

Оборот речи дает знать о важности предмета и требует внимания. Будто обозревши все сказанное о жизни христианской и увидев, как иные могут уклоняться от правого ее направления, а между тем думать: авось и это сойдет с рук,— Апостол предостерегает их: не льститеся, Бога обмануть нельзя: Он все видит.

Какие именно возможны уклонения, Апостол не говорит; но те, к коим писано Послание, не могли по свидетельству совести своей не прийти к сознанию того. И слово Апостола достигало своей цели. Догадываться можно вот о каких возможностях: освободил их Апостол от всех уз стихийного закона, но с тем, чтобы они жили в духе. Возможно, что иной свободою пользовался, как и другие, а о жизни в духе не заботился, почитая это, как нечто отвлеченное, не слишком неизбежным. Возможно также, что иной, сознавая неотложность для христиан жизни духовной, ограничивал ее воздержанием от грубых пороков и деланием каких-либо явных добрых дел, не обращая строгого внимания на очищение своего сердца. В том и другом предполагается нравственная леность — нехотение понудить себя, сделать напряжение, потрудить ум, и сердце, и тело; в той ложной надежде, что сойдет и то, что есть, а кое-что есть. Апостол и говорит: нет, не льститеся такими пустыми надеждами. Бога обмануть нельзя. Он все видит: и вашу леность, и недобросовестное отношение к делу своего спасения. Вы будете осуждены за то самое, что не делаете всего от вас зависящего; а упираетесь ногами и отнекиваетесь, как только потребуется какая жертва или напряжение сил, телесных ли то или духовных. За это вы услышите от праведного Судии: рабе лукавый! — и получите приговор, данный ленивцу, скрывшему талант.

Выводит это Апостол из общего закона: что посеешь, то и пожнешь. Но тут же видна мысль: а что ты сеешь, то, как ни прячь его и как его ни подкрашивай, в свое время придет въявь и послужит тебе или к оправданию, или к обличению. Только истинное плодоношение получит светлую награду. Все, кажущееся добрым, а не сущее таковым, не устоит в своей личине пред светом всепроникающего суда Божия. Что кто посеял в естестве своем, что есть он по итогу всей жизни и деятельности, таковым он и признан будет, по тому определится его прямое достоинство, такое и место получит, и соответственную ему сумму или благ, или казней. Вот что пожнет и целую вечность будет жать.

«Бог всяческих над всем назирает; не думайте, чтобы не знал Он, что делается. Но знайте, что жатва будет соответствовать посеву; что посеешь, то и пожнешь» (блаженный Феодорит). «Бог знает сердца ваши, не безызвестны Ему силы и способы ваши. Правдоподобное извинение себя может удовлетворить человека, Бога же обмануть оно не может» (блаженный Феофилакт).

Стих 8. Яко сеяй в плоть свою, от плоти пожнет истление; а сеяй в дух, от духа пожнет живот вечный.

Предыдущее приточное уподобление получает здесь разъяснение и определенность, которые представляют и побуждение к духовной жизни с отвержением плотской. Два поля открыты нам в нас самих для сеятвы: поле плоти и поле Духа (см.: блаженный Иероним). А сеятель — всякий человек сам с своим сознанием и свободою. Если он своим сознанием и свободным произволением — в плоти и плотском, он сеет в плоть и плотское; если он своим сознанием и свободным произволением — в духе, он сеет в дух и духовное. То или другое всё не вне себя сеет, а в себя, и сеемое составляет его самого.

Что плоть? И что сеятва в плоть? Плоть — самолюбие и самоугодие со страстьми и похотьми, кои осели наипаче в плоти и в ней проявляются и поддержку себе находят. Сеятва в плоть есть размножение самоугодливых и страстных дел, которые выше перечислил уже Апостол (см.: 5, 19-21).

Что дух? и что сеяние в дух? Дух — богоподобная сила, которая когда в силе, то, поставив человека сознанием в сердце пред Бога, держит его в благоговейном страхе пред Ним и располагает неуклонно ходить во святой воле Его, в чаянии вечного в Нем блаженства. Сеяние в дух есть размножение тех добродетелей, которые перечислил Апостол выше, в 22-м и 23-м стихах 5-й главы.

Какой плод того и другого сеяния? Сеяния в плоть — нетление, а сеяния в дух — живот вечный. Плоть точно истлеет; потому и все то, чем ее питают, даром пропадает. Но если б этим только ограничилось пагубное следствие сеяния в плоть, то это не представляло бы ничего страшного и, следовательно, остепеняющего плотоугодников: нет, тут нетление разумеется вечное, в соответствие животу вечному. Душа облечется в нетленное тело и вместе с ним будет вечно пожинать нетление, как с ним и самоугодничала. Нетление будет постоянное разложение тела огнем, червями, холодом, будет разложение раздирающее, но не уничтожающее; это нетление неистленное. В душе — свое разложение, свои терзания, тоже мучительные столько, что уничтожить бы сильны были и тело и душу, но ни то, ни другое не уничтожатся, чувствовать только будут, что жизнь их от нестерпимости страданий будто на волоске, а все целы будут: так целую вечность. Заметить следует, что Апостол не сказал: пожнет нетление плоть, а — сам человек будет пожинать сие нетление за то, что творил плоти-угодие в похоти. От плоти,— то есть за плоть, за жизнь плотскую. Сеятва в плоть прорастит ему нетление: и он будет жать его всю вечность.

Плод сеяния в дух — живот вечный. Дух, обессиленный падением, восставляется в силе благодатию Святаго Духа. Благодать Святаго Духа держит дух человека в показанном выше настроении и чрез него производит означенные Апостолом плоды Духа. Каждый из сих плодов появляется вследствие изгнания из сердца соответствующего ему страстного расположения; изгнания, произведенного трудом и потом самого человека, под действием благодати Святаго Духа. Если каждую страсть назовем раною души или болезнию, что и значит греческое их наименование: παθος, — то изгнание страсти и внедрение вместо нее доброго расположения,— плода Духа, будет залечение раны, исцеление болезни. Когда плодами Духа изгнаны будут все страсти, тогда все раны и болезни души и тела будут уврачеваны, и естество человеческое восприимет первоначальную здравость и целость, и даже высшую той. Как нетление привзошло вследствие восприятия самости и страстей, то по изгнании их надлежит царствовать в естестве нашем неистлению, здравию, целости, в коих радость жизни. Так прямое следствие сеяния в дух есть живот вечный и блаженный. «Кто стремится к духовной цели и следует законам Духа, тот приобретет жизнь вечную» (блаженный Феодорит).

Святой Златоуст говорит: «как в семенах — кто сеет горох, тот не может пожать пшеницы; ибо жатва бывает однородна с семенем: то же бывает и в делах. Кто наполняет плоть свою удовольствиями, пьянством, необузданными пожеланиями, тот и пожнет то, что обыкновенно от сего вырастает. Что же это? Наказание, отмщение, посрамление, поругание, нетление. Ибо многоценные и роскошные трапезы и пиршества оканчиваются одним нетлением. И сами они тлеют, и вместе с собою тлят и тело. Напротив, дела духа не таковы, но совершенно противоположны плотским. Смотри, ты посеял милостыню, и тебя ожидают небесные сокровища и вечная слава; посеял целомудрие, тебя ждут честь и награда, приветствия Ангелов и венцы от Подвигоположника».

Блаженный Августин пишет: «сеяй в плоть, от плоти пожнет истление. Это говорит Апостол о любящих больше самоугодливые удовольствия, нежели Бога. Ибо в плоть свою сеет тот, кто все, что ни делает, хотя то и добрым кажется, делает для того, чтоб ему телесно было хорошо. А сеяй в дух, от духа пожнет живот вечный. Сеяние в дух есть работать правде из веры с любовию, не слушаясь похотей греховных, хотя они и есть в смертной плоти. Пожатие же сего сеяния есть живот вечный, когда последний враг испразднится смерть (ср.: 1 Кор. 15, 26), пожерто будет мертвенное животом и тленное сие облечется в нетление. В этой жизни, состоя под благодатию, сеем слезами, потому что из душевного тела выходят противные пожелания, с которыми надлежит бороться. И боремся до утомления, чтобы пожать радостию, но, по обновлении тела, ни из какой уже части человека не будет исходить тревожное возбуждение, и никакая не будет угрожать опасность искушения».