Привнидоша соглядати. Уже привнидоша показывает нечто в них недоброе, будто тайком прокрались, под личиною братства. А: соглядати — еще более обличает недобрые в них намерения, будто подсмотреть, что там делается и говорится, чтобы потом воспользоваться тем против них. Амвросиаст пишет: «привзошли с лукавством, показывая себя братиями, когда были врагами... вошли с смирением, притворяясь друзьями». То же и Экумений: «смотри, как он выставляет их врагами, прившедшими, чтоб вред причинить вере,— во-первых, тем, что говорит: привнидоша, — тайком, злонамеренно прокрались; во-вторых, тем, что говорит: соглядати; ибо соглядающий соглядает с целию повредить и сделать зло». Святой Златоуст пространнее: «видишь ли, как он названием соглядатаев выразил неприязнь их? Ибо соглядатаи входят только для того, чтобы, высмотрев дела противников, приготовить себе удобнейшие средства к поражению и низложению их; так и лжебратия поступили тогда, желая поработить ветхозаветному оному рабству. Почему и отсюда видно, что намерение Апостолов и лжебратии было не одно, но весьма различное и противоположное. Ибо Апостолы снисходили для того, чтобы мало-помалу вывести из рабства; а те, напротив, устрояли сие, чтоб еще большему подвергнуть рабству Потому они тщательно подсматривали и наблюдали, кто был обрезан, на что указывая и Павел сказал: привнидоша соглядати свободы нашея,— означая коварство их не только именем соглядатаев, но и тем, что они приходили тайно и как тати».

Соглядати свободы нашея... о Христе Иисусе. Господь наш Иисус Христос крестною смертию Своею, заменившею все жертвы и чины ветхозаветные, умилостивительные, оправдательные и освятительные, и благодатию Святаго Духа, в таинствах обновляющею естество наше, освободил верующих в Него от ига предписаний закона Моисеева, сделал их ненужными уже. Приступающие к Господу с верою, чрез то самое, что приступали к Нему, получали все, что преобразовательно* только обетовал ветхий закон, и, следовательно, становились, по самому существу того состояния духовного, в какое поставляла их вера, свободными от него. Апостол указывает сим выражением и на свободу, которую все верующие должны иметь, и на свободу, которую он с своими действительно имеет, сбросив все узы закона. В Иерусалиме и те, кои здраво понимали силу веры в Господа, держались законных уставов по привычке. Святой Павел, как только уверовал, оставил закон, коему так был предан. В этой же свободе он воспитывал и всех верующих по благовестию его, не язычников только, но и иудеев. Иерусалимляне нигде более не могли видеть этой свободы, как у Павла и бывших при нем. Они явились в Иерусалиме как представители порядков обновленной во Христе Иисусе жизни, чистых от всякой примеси иудейства и тем паче язычества. Почему могли составлять предмет любопытства для всех. Всякому любопытно было посмотреть, как это живут и спасаются, не держась порядков, бывших тогда в употреблении и считавшихся неотложною принадлежностию благочестивого иудея.

Но лжебратий привлекло туда не одно любопытство. У них была затаенная мысль, на которую указывает святой Павел словами: да нас поработят. Прокрались они к святому Павлу тайком, и прокрались с тем, чтобы подсмотреть свободу его и тех, кои были при нем; но у них было при этом и то в уме, чтобы не ограничиться одним наблюдением. Ревность по закону влекла их туда, чтобы, заметив неподчиненность закону, употребить усилия, возвратить этих, высвободившихся от него, опять под иго его. Слова святого Павла наводят на мысль, что они и делали такого рода покушения. Но как могли они это делать? Власти, конечно, никакой в их руках на это не было. Можно бы это предположить, если бы они действовали от лица Апостолов; но по ходу всего дела видно, что они уже отделились от Апостолов и действовали независимо от них. Присутствием одним? Может быть, они были лица, важные среди иудеев, и число их было не мало. Тем и другим они могли влиятельно тяготеть над апостолом Павлом и теми, кои были при нем, и колебать их твердость то уважением, то опасением разлада, то страхом каким-нибудь. Но прямее они заводили речь и старались убедить. Ревность их не могла позволить им молчать. Видно, что с их стороны был натиск немалый. Но ничего не успели. Не без усилий, однако ж, это обошлось Апостолу; почему и памятно было, как заключить можно из следующих слов.

Имже ни к часу повинухомся в покорение. Как у нас говорят: ни на минуту или ни на волос не уступили. Следовательно, была борьба: одни нападали, другие защищались. — По-гречески: ειξαμεν τη υποταγη — не уступили покорностию. Мысль: или не уступили с покорностию, покорно, не попереча, или не уступили покорностию закону, и вообще, и в частностях, не согласились возвратиться ни к каким делам закона, ни большим, как обрезание, ни меньшим, как, например, уставы о пище, омовениях и прочее. В славянском переводе выдерживается последняя мысль; русский перевод, чтоб яснее выразить ту же мысль, употребил перифраз: не уступили и не покорились. У тех была мысль не поспорить только, но делом подчинить закону. «Замечай высоту и выразительность сих слов, — говорит святой Златоуст. — Не сказал: слову (не повинухомся), но: покорению (то есть их усилию покорить). Ибо те сие делали не для того, чтобы научить чему-либо полезному, но чтобы подчинить и поработить».— Святой Дамаскин: «ни на минуту не поддались им, то есть прившедшим, чтобы не оказаться одно говорящими, а другое делающими».

Да истина благовествования пребудет в вас,— то есть да истина спасения в Едином Господе Иисусе Христе, или христианство вообще, в целом своем устройстве, пребудет чистым, беспримесным у вас, уверовавших из язычников: ибо среди иудеев явиться ему таковым мешают пока многие соприкосновенности, с которыми благоразумие заставляло соображаться высших направителей дела Христова. Уступи тут святой Павел и согласись принять хоть что-нибудь из иудейства, примесь эта пошла бы и во всей Церкви из язычников и истина благовествования и вообще не пребыла бы на земле такою, какою ей следовало быть. В вас — речь обращается к галатам, поколику они суть верующие из язычников. В этом случае он смотрит на них как на представителей языко-христиан и в лице их говорит о всех таковых. Святой Златоуст говорит: «чтобы то, чему учили мы словами, сие подтвердить и делами, то есть что древняя мимоидоша, и быша вся нова; и: аще кто во Христе, нова тварь (ср.: 2 Кор. 5, 17); и что обрезающимся Христос ничтоже пользует (ср.: 5, 2),— сию истину утверждая, мы ни на час не уступили им». Феофилакт прилагает: «да пребудет твердым и непреложно истинным то, что мы проповедывали вам. Противостоя им, мы показали, что и вам истинно возвещали мы об упразднении закона. Не отступайте же от этой истины».

Блаженный Иероним направляет свое толкование к целям Послания и извлекает из слов Апостола сильный урок галатам: «среди такого множества иудеев, врагов своих, которые из ревности по закону хотели бы исчерпать всю кровь его, ни он сам, ни Тит не уступили по какому-либо страху или нужде; хотя можно бы было извинить их, если б они не выдержали ненависти стольких и толиких — и уступили... Он как бы говорит: и угрозами стращая, и своею многочисленностию подавляя нас, они хотели от свободы Христовой опять ввергнуть нас под иго закона; но мы ни на минуту не уступили им, хотя нас в этом случае могла извинить необходимость сохранить мир Церкви. И это сделали мы для того, чтобы не подать вам никакого повода к отступлению от благодати. Итак, если мы, находясь в Иерусалиме, окруженные таким множеством иудеев и лжебратий, при уступчивости старших Апостолов, никакою силою не могли быть принуждены исполнить чин обрезания, которое признали потерявшим уже силу; как вы, из язычников, вы, живущие в Галатии (то есть вдали от иудеев), вы, которым не могло быть делаемо никакое влиятельное понуждение, как вы, отступая от благодати, задумали подчиниться обветшавшему закону?»

в) Как отнеслись к нему Апостолы? (2, 6—10)

Сказавши, как приняли его верующие и эти ревнители закона, Павел говорит теперь, как отнеслись к нему старейшие Апостолы. Что, говорит, касается до знаменитейших наших, то у меня с ними не оказалось никакой разности, ни размолвки в учении, ни различия в достоинстве. Они ничего не прибавили ни к моему учению, ни к моему авторитету. Напротив, ясно уразумев благодать Божию и в моем избрании, и в моей проповеди, десницы дали мне с Варнавою, то есть вполне согласились, чтоб я с ними авторитетно проповедал Евангелие среди язычников, в том же духе, как проповедывал дотоле, как они узнали из бесед моих с ними,—в каком духе проповедаю его доселе, в каком проповедывал его и у вас (см.: 2, б—10).—Такая общая мысль сего отделения очень ясна сама по себе; но некоторые обороты речи святого Павла довольно затруднительны к истолкованию.

Глава 2, стих 6. От мнящихся же быти что, якови некогда беша, ничтоже ми разнствует: лица Бог человеча не приемлет. Мне бо мнимии ничтоже привозложиша.

Мнящиеся быти что,— то же, что выше: мнимии,— и ниже: мнимии столпи быти. Не то, по Августину, этим хочет выразить Апостол, что они сами себя почитают значущими что-нибудь, но что такими их почитают все христиане. Все думают о них, что они не то же, что все другие, суть нечто особенное, выдающееся из ряда. Можно эти слова перифразировать: знаменитейшие наши.

Якови некогда беша. Греческий текст: οποιοι ποτε ησαν — дает возможность такого перевода: каковыми когда-либо бывали (люди). И это, кажется, будет самый удобный перевод, по ходу речи и по цели Апостола. Апостол выражает свою мысль об Апостолах старших и ставит их выше всех знаменитостей человеческих, как они в самом деле и суть. Сравнивая же потом себя с ними, свое достоинство поднимает в очах галатов, чтоб отнять у них всякий предлог к непоследованию учению его. Другой перевод: каковыми они (то есть Апостолы) некогда были, или какими бы ни были они когда-либо,—поставляет в затруднение объяснить, что значит: некогда были, или когда-либо были,— наводя на мысль, будто они перестали быть знаменитыми. Останавливаясь на этом переводе, невольно спросишь: когда же это — некогда? Одни отвечают: когда Господь был видим на земле и они всюду за Ним следовали (см.: блаженный Иероним). Но, по сошествии Святаго Духа, они стали более знамениты, нежели как были прежде. Другие: еще прежде призвания их Господом к Апостольству, когда они были грешники (см.: блаженный Августин), люди простые, не сведущие в законе (см.: Амвросиаст). Но апостолу Павлу никакой не было нужды заводить мысль галатов так далеко, когда она притом ничего не дает для его целей. Третьи: прежде удостоверения свыше, данного чрез святого Петра, что язычникам открыта дверь для входа в Церковь Христову без обрезания. Мысль: прежде они думали, что нужен закон, а теперь уже перестали так думать (см.: Экумений), в чем у меня с ними нет разности. Это, при сем переводе, ближе всех к ходу речи святого Павла. Заметим, впрочем, что это такое вносное предложение, которое не имеет влияния на определение главной мысли текста. Потому можно не слишком озабочиваться точнейшим определением его смысла.

Ничтоже ми разнствует — у меня нет различия, ни по Апостольскому авторитету, который у меня тот же, как и у них,— ни по учению, ибо и они так же разумеют спасение в Господе, как и я. «Тот, Кто не сведущим в законе (то есть неученым рыбарям) вложил разумение христианского учения, Тот и мне, искусному в законе (ученому), благоволил даровать то же разумение» (Амвросиаст).

Лица Бог человеча не приемлет. Не смотрит Бог на то, чем кто есть, но на то, чем он может быть при содействии Божией благодати. Хоть я был невер и гнал Церковь Божию; но Бог, провидя, что я пребуду верным деятелем, если мне вверить благовествование (см/ 1 Сол. 2, 4), избрал меня на это служение и поставил в ряд тех знаменитейших. Благодатию Божиею есмъ, еже есмь (ср.: 1 Кор. 15, 10).

Мне бо мнимии ничтоже привозложиша. Что нет разнствия с знатнейшими, это доказывает тем, что, после беседования и уразумения всего хода дел у апостола Павла, они ничего ему не прибавили, ни в учении, ни в достоинстве Апостольском, а только, признав то и другое исходящим от Самого Господа, приняли его в равночестное с собою общение. Блаженный Иероним пишет: «выше сказал, что входил в беседу со старшими Апостолами и рассказывал все, что совершил между язычниками. Теперь говорит, что они ничего не прибавили к тому, но, одобрив все, что им сказано, дали десницы общения, подтвердили, что их Евангелие и Евангелие Павлово есть одно и то же».