Так или приблизительно так должны были думать многие из современников Господа Иисуса Христа, привыкшие к рутине жизни, установленной фарисеями и законниками; так, несомненно, думали и ближайшие Его родственники, которые понять и оценить всю глубину Его учения не могли, а подчиниться его авторитету и принять Его слова на веру не хотели. Находясь чаще других в Его присутствии весь подготовительный период Его служения, они, конечно, раньше других стали замечать в Нем эти признаки мнимой ненормальности: любовь к уединению, задумчивость, непонятные речи, странные выходки. Вот почему давно уже в их душу закралось страшное подозрение, перешедшее теперь в уверенность: "Он вышел из себя! Он не в своем уме!"

Мы можем далее представить себе картину тех отношений, которые создались в результате этой уверенности. Эти косые, недоверчивые взгляды, особая осторожность в словах, выбор выражений и тем для разговоров с плохо скрытым опасением не раздражать больного, постоянное, внимательно-назойливое наблюдение за поведением — как все это должно было волновать, огорчать и оскорблять. Непонимание среди самых близких людей особенно больно. Вы входите в комнату, где в сборе вся семья, и разговор сразу обрывается, наступает неловкая тишина, вы чувствуете, что говорили о вас, может быть, с осуждением, может быть, с сочувствием. Вы присаживаетесь к семейному очагу — от вас осторожно отодвигаются, не спуская с вас внимательных испытующих взоров. Вы садитесь за стол — за вашими руками тревожно наблюдают, и вы понимаете затаенную мысль и опасение: "Вдруг он запустит в кого-нибудь ножом или блюдом!" И нет никакой возможности убедить этих людей, что вы не сумасшедший, а совершенно нормальный человек, что ваших мыслей и речей просто не понимают или не дают себе труда в них вдуматься.

Это должно быть очень тяжело, и все это должен был пережить Господь Иисус Христос.

Об этой-то незаметной наружно, глубоко затаенной, волнующей и горькой трагедии и рассказывает 21-й стих.

Но еще более грубое, еще более едкое оскорбление приходится выслушать Господу Иисусу Христу от книжников и фарисеев.

Книжники, пришедшие из Иерусалима, говорили, что Он имеет в Себе веельзевула и что изгоняет бесов силою бесовского князя (ст. 22).

Иерусалимские книжники славились своею ученостью и их слово было очень влиятельно в народе. Пользуясь этим влиянием, чтобы разрушить обаяние личности и чудес необыкновенного Галилейского Пророка, они возводят на Него еще более|тяжелое и чудовищное обвинение, чем родственники: они объявляют Его одержимым духом нечистым.

Это высокое, вдохновенное учение, эти дивные притчи, полные неизъяснимой внутренней прелести, эти трогательные поучения и уроки нравственных отношений, это неумолимое бичевание лжи и искание истины — все это не что иное, как бесовское наваждение. Эта красота и благородство характера, милосердие, кротость, сострадание к немощным, горячая любовь к правде, безграничное самоотвержение — все это навеяно нечистым духом. Наконец, эти дивные дела, в которых так много любви к страждущему человеку и столько божественного могущества, — это дар бесовского князя, веельзевула.

Такое обвинение гораздо больнее и его перенести труднее, чем упрек в сумасшествии. Влияя на народ и возбуждая его подозрительность, оно препятствовало и задерживало развитие самого дела Господа Иисуса Христа. Обвинение в сумасшествии было слишком очевидно нелепо для тех, кто слушал мудрые, хотя порой и загадочные речи Господа. Обвинение в одержимости злым духом могло быть принято с большею легкостью и оттолкнуть от Него многих последователей, ибо оно казалось правдоподобнее. Но этим обвинением не только тормозилось дорогое для Господа дело спасения человечества, но еще больнее затрагивалось Его отношение и любовь к Богу. Подозрение в сумасшествии могло быть оскорбительно для Него лично как человека. Обвинение, поднятое книжниками, было оскорбительно для Бога, действовавшего в Нем. Отец, пребывающий во Мне, Он творит дела(Ин. XIV, 10), — свидетельствовал о Себе Господь Иисус Христос. Он знал тайну Своего могущества, знал, что дела, творимые Им, творятся силою Бога, в этом видел доказательство Своего Божественного посланничества, которое должно было убедить людей поверить в Него (Ин. X, 37-38), и вдруг силу, действующую в Нем, называют силой веельзевула, Бога, пребывающего в Нем, хотят заставить считать сатаною. Вся безграничная любовь Господа Иисуса Христа к Богу, любовь Сына к Отцу, должна была возмутиться. Вот почему так сурово отвечает Он клеветникам:

Истинно говорю вам: будут прощены сынам человеческим все грехи и хуления, какими бы ни хулили; но кто будет хулить Духа Святаго, тому не будет прощения вовек, но подлежит он вечному осуждению. Сие сказал Он, потому что говорили: в Нем нечистый дух (Мк. III, 28-30).

У Матфея и Луки передача этих слов дает еще новый оттенок мысли: если, кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему; если же кто скажет на Духа Святаго, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем (Мф. XII, 32; ср.: Лк. XII, 10).

Уже из этих слов видно было, как тяжело было Господу Иисусу Христу слышать клевету, выдвинутую против действовавшего в Нем Духа фарисеями, пытавшимися перед народом навлечь на Него подозрение в бесновании.

Но эту же участь—быть жертвой клеветы, непонимания, оскорблений всякого рода, преследований — Господь предсказал и всем Своим ученикам и последователям: 

Ученик не выше учителя, — говорит Он, — и слуга не выше господина своего: довольно для ученика, чтобы он был, как учитель его, и для слуги, чтобы он был, как господин его. Если хозяина дома назвали веельзевулом, не тем ли более домашних его? ( Мф. X, 24-25). Если Меня гнали, будут гнать и вас (Ив. XV, 20).