Здесь не излишне для большей ясности осветить исторически место Его пребывания. Назарет лежит в Галилее, на границе Иудеи и Сирии, на северо-востоке, недалеко от верховья Иордана. Страна сия есть одна из диких, малонаселенных, но она изобиловала тогда дарами природы, хотя и дикой. Окрестности ее были богаты водой, невдалеке находилось Тивериадское озеро, также верховье, из коего течет Иордан, были и горы некоторые, в числе коих и Фавор. Назарет был населен людьми простыми, которые занимались, по свидетельству Флавия, земледелием, садоводством, изделиями древесными, чем занимался и Иосиф. Такое место для развития нравственного чувства было самое лучшее. Посему-то в проповедях и в притчах Иисуса Христа часто видно было обращение к предметам природы, как, например, к земле гористой, к тернию (см.: Лк. 8; 6-13); отсюда же, по замечанию блаженного Августина, и выражение: "никто же возлож руку на рало".

Каким образом жизнь Иисуса Христа проходила в уединении? Однообразно, мирно, тихо. Было ли в ней что-либо чудесное? Евангелист не показывает этого, и, вероятно, не было. Упоминаемое у евангелиста первое чудо Иисуса Христа, совершенное Им в Кане, есть в собственном смысле первое. Уединению чудеса и неприличны, ибо они вдруг обратили бы на Него внимание. Замечательно, что слух о первых чудесах, бывших при Его рождении, скоро замолк, и они не сделали Его предметом любопытства, и (осмелимся сказать) Промыслу труднее было в сем случае, если только для Него есть что-либо трудное, остановить ряд чудес, нежели продолжать оные, и притом столько, сколько нужно для всенародного открытия Мессии.

Евангелие младенчества Иисуса Христа может служить хорошим руководством к отличию чудес истинных от подложных. В этом евангелии нет никакого богоприличия; например, в нем говорится, что когда Христос бежал в Египет, то Ему на пути встретился город, наполненный идолами, и Он обратил его в холмики, из коих стали выходить мертвые. И еще: Иисус Христос будто, играя с детьми, захотел показать Свое всемогущество и повелел летать по воздуху птицам, сделанным из глины. Много есть и других подобных сказаний. Все подложные евангелия похожи на сие; а все они в совокупности похожи на подложную монету и показывают, что древность была склонна к чудесному.

Как проходило время уединения Иисуса Христа? Евангелист Лука говорит: «Отроча же растяше и крепляшеся духом, исполнялся премудрости: и благодать Божия бе на Нем» (Лк. 2; 40). Отзыв краткий, но заключает в себе весьма много. Без сего можно бы подумать, что возрастание Мессии происходило не по законам нашего возрастания и образования. Напротив, Иисус Христос, постепенно укрепляясь духом, укреплялся и телом; в Нем являлись новые понятия, мысли и чувствования, рассудок развивался и особенно открывались проницательность и соображение. Притом Он особенно был преисполнен благодати (чего в других не бывает в такой мере) «у Бога и человек» (Лк. 2; 52), то есть видно было, что Бог к Нему благоволит. В чем же состояло сие благоволение? В том, что Он одарен был необыкновенными способностями, был умный, добрый, послушный, кроткий, а такого человека нельзя не любить и людям. Но как мог возрастать «премудростию» и «благодатию» Сын Божий? Так же, как и телом. Божество соединилось в Нем с человечеством однажды навсегда, на целую вечность; но участие Божества обнаруживалось в Нем не вдруг, а постепенно. Прежде было участие Оного сверхъестественное: сначала в утробе Матери, потом в младенчестве, а когда обнаружилось в человечестве сознание, то и Божество соединилось с сознанием; но и соединившись с сознанием, Божество все-таки в жизни Спасителя обнаруживалось постепенно. Постепенность сию отчасти показывает апостол Павел, когда говорит, что Иисус Христос «не» вдруг «непщева бытиравен Богу: но Себе умалил, зрак раба приим, в подобии человечестем быв, и образом обретеся якоже человек» (Флп. 2; 6-7). «Темже и Бог Его превознесе и дарова Ему имя, еже паче всякого имене» (Флп. 2; 9). Из повествования евангелиста также видно, что Иисус Христос, по собственным Его словам, не знал до страдания Своего дня Суда всеобщего и кончины мира; по воскресении же Своем Он уже не говорит сего, то есть что Он не знает, а говорит только ученикам: «несть ваше разумеют времена и лета, яже Отец положи во Своей власти» (Деян. 1; 7). Апостол также говорит, что Он опытом и терпением навык послушанию, то есть Он прежде не обнаруживал послушания, потому что не было для сего опытов. Но такое возрастание не противоречит ли ипостасному соединению в Иисусе Христе Божества с человечеством? Нет! Ибо если бы Божество соединилось с человечеством в одно мгновение на всю вечность и выразилось вдруг, тогда не было бы места обыкновенным действиям, например, смерти, страданию, и прочему.

Но как же Божество соединилось с человечеством во всей полноте, и в то же время могло остаться без сознания? Это - тайна. Разве мы более могли бы сказать о сем, если бы Оно действовало с сознанием с самого начала? Это отчасти объясняется соединением божественного с человеческим вообще. В некоторых людях божественного усматривается мало, в других более; в будущей же жизни откроется гораздо более: тогда будут все едино, якоже Отец и Сын (сн.: Ин. 17; 21-22). Так возрастание Иисуса Христа происходило по обыкновенным человеческим законам, и сия постепенность явно допущена для того, чтобы не нарушать без нужды законов природы (только грех не принят Иисусом Христом, и это потому, что он нам не природен, а прившел извне); а сие соблюдение законов естества дало место нравственной заслуге. Ибо совершенно без человеческого естества в Иисусе Христе возможность грешить была бы потеряна, а без сей возможности какая была бы заслуга в том, что Он страдал тогда, как не сотворил ни малейшего греха? Тогда Он - как Бог - не был бы для нас Ходатаем; тогда Он не мог бы молить Бога в Гефсимании об удалении чаши страданий. Но апостол Павел говорит, что Он молился тогда «с воплем крепким и со слезами... и услышан быв от благоговеинства, аще и Сын бяше, обаче навыче от сих, яже пострада, послушанию» (Евр. 5; 7-8). До страдания и Воскресения в Нем еще была возможность делать или не делать добро; в прославленном же Сыне Божием возможность сия уже не имела места: осталось одно добро. Апостол Павел говорит еще: «Началника спасения... страданьми» подобаше «совершити» (Евр. 2; 10); без сего Он был бы несовершен. С сей точки зрения, все выражения об Иисусе Христе, о которых несколько веков спорили, и некоторые учители даже подвергались проклятию за ереси, понятны и просты. Трудность же сия происходила оттого, что смешивали такие вещи, кои нужно бы различать, то есть надобно всегда помнить, что Божество соединилось с человечеством вдруг и навсегда, но самое проявление Божества последовало не вдруг и не в одинаковой полноте, а развивалось постепенно.

13. Двенадцатилетний Иисус во храме Иерусалимском

Посмотрим, как Промысл показывает один опыт такого преуспеяния. Это тот случай, при котором Иисус Христос показал мудрость Свою на двенадцатом году жизни Своей, когда Он беседовал с Иудейскими законоучителями во храме Иерусалимском. Для чего святой Лука описывает сие происшествие? По видимому у него не было намерения говорить о малолетстве Иисуса Христа. Он сказал уже, что Иисус Христос возвратился в Галилею и преуспевал там мудростью, и вслед затем повествует: «И хождаста родителя Его на всяко лето во Иерусалим в праздник Пасхи» (Лк. 2; 41). Израильтянам велено законом три раза в год ходить в Иерусалим на праздники Пасхи, Пятидесятницы и кущей. Женщины, вероятно, ходили только на праздник Пасхи, а в прочие - ходили одни мужчины и некоторые набожные из женщин, ибо нелегко ходить по три раза в год. «И егда бысть двоюнадесяти лету, восходящим им во Иерусалим по обычаю праздника, и скончавшым дни, и возвращающимися има, оста отрок Иисус во Иерусалиме» (Лк. 2; 42-43). Почему двенадцати лет? Потому что с сего возраста отроки Израильские обязывались исполнять закон. Посему Иисус Христос, вероятно, в первый раз пришел в Иерусалим на праздник. Дети этих лет у Иудеев назывались "детьми закона". Праздник Пасхи продолжался восемь дней. Первый и последний день были особенно важны. Набожные Иудеи приходили за неделю ил# более до праздника и совершали там различные омовения. «И скончавшым дни..». Этот поступок Его особенно примечателен. Он причинил болезнь Матери Его. Промысл допустил это, чтобы показать опыт мудрости Его. Он остался во храме. Но как не заметили отсутствия Его родители? Они хорошо смотрели за Ним, но и при таком смотрении это удобно могло случиться. На праздник в Иерусалим сходились все Иудеи, и притом шли большими массами. Иисус, при отшествии из Иерусалима Его родителей, мог остаться с родственниками или знакомыми, что могли подумать родители Его, то есть что Он или впереди, или позади идет домой.

 «Мневша же Его в дружине суща, преидоста дне путь и искаста Его во сродницех и в знаемых» (Лк. 2; 44). Предание говорит, что они дошли до села Белильничьего, за тысячу шагов от Иерусалима. «Искаста Его», - то есть ввечеру уже, когда надобно было принимать пищу и отходить ко сну, а Он между тем не возвращался. «И не обретша Его» (Лк. 2; 45). Можно представить, как отсутствие Его поразило Иосифа и Марию. Не стало Сына - и Какого!.. Он остался в Иерусалиме, где народа так много. Опасений у них насчет Его могло быть очень много, и потому сердце их болело. «И бысть по триех днех» (Лк. 2; 46), - то есть день они шли от Иерусалима, день обратно, а на третий день нашли Его (Иисус Христос после говорит: "по триех днех возстану", а между тем восстал в третий день).

 «В церкви», - то есть в притворе, а не во Святом, тем менее во Святом святых. Посреди учителей сидеть значило много. Ученики Иудейских раввинов обыкновенно находились при ногах учителей. Так о апостоле Павле говорится, что он воспитан «при ногу Гамалиилову» (Деян. 22; 3). Некоторые же из них, более приближенные, сидели. Как же Иисус Христос очутился посреди учителей? Сии последние обратили на Него особенное внимание, и как Он мал был, то они взяли Его и посадили на средине; с малыми детьми не наблюдаются официальные отношения, какие наблюдаются с возрастными. «Послушающаго их, и вопрошающаго» (Лк. 2; 46)... Это не составляет еще необыкновенности, ибо ученики обыкновенно спрашивали учителей и сами взаимно отвечали им. «Ужасахуся же вси» (Лк. 2; 47)... Вот что необыкновенно и удивительно! Какие были ответы и вопросы Его? Конечно не те, кои описаны в евангелии младенчества.

Из дальнейшей истории Евангельской видно, что Иисус Христос спрашивал некогда фарисеев о Мессии: «чий есть Сын?» Такого рода, вероятно, были и сии вопросы. «И видевша Его» родители «дивистася» тому, что Он во храме. «Чадо, что сотвори намо тако?» (Лк. 2; 48). Подумал ли Ты, что сделал? Подумал ли, что мы будем искать Тебя с болезнью сердца? Мать в вопросе Своем обнаруживает некоторую власть и упрек Ему. «Се, отец твой..». Какой отец? Мария иначе не могла назвать Иосифа посреди учителей; в противном случае, чем бы Она показалась в глазах их? Для чего они искали Его с болезнью сердца? Если они и не представляли Его Богом во всей полноте, то, по крайней мере, знали, что Он от Бога и находится под особенным покровительством Промысла. Но потеря драгоценности, как бы она ни была потеряна, все-таки чувствительна. Они могли еще думать, как замечают некоторые отцы Церкви, что не согрешили ли они чем-нибудь пред Богом? Может быть, их Божественный Сын теперь уже во всем будет непосредственно относиться к Богу, и их уже оставил? Ориген простер это слишком далеко, предполагая, будто они подумали, не вознесся ли Он на небо?

 «И рече к нима: что яко искасте Мене?» (Лк. 2; 49). Ответ вопросом направлен против вопроса. Странен такой вопрос у двенадцатилетнего отрока. Он, оставшись в Иерусалиме, не имел никакого пристанища там. Вопрос Его как бы показывает такой тон: вы взялись не за свое дело, не так поступили, как должно. В словах Матери заключается упрек Сыну, в словах Сына - упрек Матери. «Не веста ли, яко в тех, яже Отца Моего, достоит быти Ми?» (Лк. 2; 49). Слова сии несколько неопределенны. Можно дать им такой смысл: Меня нужно искать в обителях Отца Моего, а потому нечего было искать Меня много. Или еще они могут иметь и такое значение: вам должно быть известно, что Я должен упражняться в делах, занятиях, повелениях Отца Моего. Вам должно знать, чем занимаюсь Я. Я занимаюсь верой, а о вере с кем приличнее рассуждать, как не с учителями веры? Учителям веры, опять, где приличнее находиться, как не во храме? Еще можно тот и другой смысл соединить вместе: «И та не разуместа глагола, егоже глагола Им» (Лк. 2; 50). Родители «не разуместа». Чего? Неужели они не могли понять сказанных Им слов? Точно, в сих словах заключается смысла больше, нежели сколько мы себе обыкновенно представляем. Родители могли подумать: как это Он прежде был с нами, а теперь хочет удалиться от нас? хочет действовать самостоятельно, не спрашиваясь у нас? что же Он дальше будет делать? Он говорит, что Ему должно быть «в тех, яже» суть «Отца» Его; явно, Он уже не хочет жить с нами, не хочет заниматься рукоделием вместе с Иосифом.

 «И сниде с нима и прииде в Назарет» (Лк. 2; 51). Без сих слов можно бы подумать, что Иисус Христос с сих пор уже переменил свой прежний образ жизни. Нет, Он только на время вышел из обыкновенного порядка жизни. Мария не понимала сего действия, дивилась ему и слагала вся глаголы сия в сердце Своем, то есть Она более и более преуспевала в уразумении Лица Иисуса Христа. После сего евангелист опять повторяет: «Иисус преспеваше премудростию и возрастом и благодатию у Бога и человек» (Лк. 2; 52). Евангелист говорит это для того, чтобы дать заметить, что Иисус в это время был не вполне совершен, а после сего уже постепенно усовершался.