Иосиф Флавий говорит, что между Моисеевыми законами (неписанными) был один, запрещавший иудеям хулить божества язычников. Иудейский историк заблуждался, почитая Моисея виновником этого закона, но закон стоит законодателя Синайского.

Иллириком, или Иллирией, называлась страна, лежащая между Италией, Германией, Македонией и Фракией. С одной стороны она граничила с Адриатическим морем, а с другой — с Дунаем.

Обвинение это было несправедливо. Апостол не запрещал иудеям обрезываться, а учил только, что язычники не должны этого делать и что обрезание вообще есть вещь безразличная.

У иудеев почиталось признаком особенной набожности, если кто-нибудь таким образом участвовал в чужих обетах. Участвующий мог, если хотел, подобно обещавшимся, воздерживаться от употребления известных снедей и пития. В ином случае участие состояло только в принятии на себя издержек, с которыми соединен был обет.

Она находилась близ храма, на горе Мориа, и была названа Иродом Великим, в честь Антония, Антониевой.

Этот египтянин, по сказанию Иосифа Флавия, собрав толпу праздных и предприимчивых людей, вывел их на гору Елеонскую с обещанием, что по слову его падут стены Иерусалимские. Но вместо падения стен на них напало войско, посланное от Феликса, так что разбитый лжепророк принужден был спасаться бегством.

Так многие полагали, что Павловы слова: я не знал, что он первосвященник, суть ирония, и заключают в себе следующую мысль: он поступает не так, как должно первосвященнику. Другие находили в них такой смысл: я не признаю первосвященником того, кто достиг первосвященства беззаконным путем. Понятый таким образом ответ Апостола мог бы еще более вывести из себя его судей, чего он, как показывают все слова его, старался избежать.

При этом нужно заметить, что Анания был человеком самых худых свойств и достиг первосвященства куплею и происками.

Правду ли сказал Павел? Правду, ибо воскресение мертвых, и в особенности Воскресение Иисуса Христа, составляло главный предмет его проповеди (см.: Деян. 17, 18); это догмат, с опровержением которого падало все христианство (см.: 1 Кор. 15, 13–14), а его судили, главным образом, за то, что он христианин и проповедует Иисуса Христа. Павел умалчивает здесь о других частных причинах ненависти к нему иудеев, которые преследовали его особенно за то, что он распятого ими Иисуса признавал Мессией, почитал обрядовый закон ненужным ко спасению и пр. Но умолчание не есть ложь. В некоторых случаях оно не только позволяется, но и одобряется нравственным законом. Павел, конечно, разъяснил бы впоследствии и то, о чем вначале умолчал, если бы судьи потребовали от него такого разъяснения. Но раз они не сделали этого, то, следовательно, не он виноват в происшедшем недоразумении, а они сами.