Стих 7 — 9. Глаголя: приближаются Мне людие сии усты своими и устнами чтут Мя: сердце же их далече отстоит от Мене: всуе же чтут Мя, учаще учением, заповедем человеческим. Сказав: приближаются Мне усты, пояснил это, прибавив: и устнами чтут Мя, признавая Меня Богом, Творцом и Господом вселенной. Но сердце их далеко отстоит от Меня, не приближаясь к Моим желаниям. Итак, тщетно они чтут Меня, потому что не соблюдают Моих заповедей, но учат таким учениям. которые составляют заповеди человеческие, а не Божии. Убоимся же и мы, народ Христов, чтобы это не было сказано и против нас.

Стих 10. И призвав народы, рече им… Посрамив и заставив замолчать, оставил их как неисцелимых, а обращает слово к народу, как более достойному.

Стих 11. Слышите и разумейте. Слушайте то, что скажу, и разумейте это. Говорит так, оказывая им честь, чтобы легче было принять то, что намерен сказать.

Стих 11. Не входящее во уста сквернит человека…, сквернит, т. е. делает нечистым. Итак, говорит: не нечистота от неумытых рук, входящая во уста вместе с пищею, оскверняет человека, так как она не касается души, а оскверняет только грех, так как он вредит душе. Таково самое близкое изъяснение этого изречения. Но говорят, что здесь скрыто и другое более глубокое, именно: что ничто, происшедшее от Бога, не может быть нечистым по природе. Моисей говорит: и виде Бог вся, елика сотвори: и се добра зело (Быт. 1, 31). Этим более глубоким изъяснением, говорят, отвергается наблюдавшаяся иудеями разборчивость относительно пищи. Между тем как закон о пище имеет символическое значение, иудеи, не будучи в состоянии понять ничего возвышенного, понимали все телесно и обращали внимание на внешность.

Стих 11. Но исходящее изуст, то сквернит человека. Из уст выходит всякое слово, но тут говорит только о худом, которое имеет своим источником сердце. Потом поясняет то, что здесь сказано неясно.

Стих 12. Тогда приступльше ученицы Его реши Ему: весли, яко фарисее слышав слово соблазнишася. Какое слово? Очевидно, это: не входящее во уста сквернит человека. — так как оно разрушало предание старцев.

Стих 13. Он же отвещав рече: всяк сад, егоже не насади Отец мой Небесный, искоренится. Садом здесь называет предание старцев и заповеди человеческие.

Стих 14. Оставите их…, как неисцелимых. Поэтому и не врачует соблазна их, зная, что ничто не принесет им пользы.

Стих 14. Вожди суть слепи слепцем, Называет их слепыми, потому что поток страстей ослепил их душевный глаз, и они не могут взирать на свет истины. Мало того, они являются сами вождями ослепленных вследствие незнания Писаний. Большое зло быть слепым, — но при собственной слепоте быть вождем другого слепца — это, конечно, двойное зло.

Стих 14. Слепец же слепца аще водит, оба в яму впадетася. Это — понятно.

Стих 15. Отвещав же Петр рече Ему: скажи нам притчу сию. Марк (7, 17) сказал: и егда вниде в дом от народа, вопрошаху Его ученицы Его о притчи. Когда Петр начал, то и другие вместе спрашивали. Притчею евреи называют загадочное и всякое неясное изречение. Так как Христос выше сказал: исходящее изо уст, то сквернит человека (Мф. 15, 11), а затем, как говорит Марк (7, 16), прибавил: аще кто имать ушы слышати, да слышит, то эти слова показались им неясными, и потому, называя их притчею, спрашивают относительно этих слов.

Стих 16 — 17. Иисус же рече (им): единаче ли и вы без разума есте; не у ли разумеваете, яко всяко, еже входит во уста, во чрево вмещается и афедроном исходит. Единаче, вместо: доселе еще.

Все это нужно читать вопросительно. Марк (7, 19), сказав: и афедроном исходит, присоединяет: истребляя вся брашна, т. е. чистые оставляя. Нечистота, о которой выше было сказано, выходит в афедрон, а вся чистая пища остается внутри, — разумеется сколько удержит природа.

Стих 18. Исходящая же изо уст, от сердца исходят, и та сквернят человека. И в двенадцатой гл. (34 ст.) сказал, что от избытка сердца говорят уста. Сначала является в сердце желание, а потом это желание мы высказываем устами. Извне входящее вне потом выходит, а изнутри выходяще внутри же потом остается и оскверняет.