Сказал Бог; «Да будет свет». А почему Моисей не говорит, что Бог сказал: «Да будет небо, да будет море», но там он говорит «сотворил», а здесь «сказал Бог», ведь у нас слово предваряет дело. Ибо мы сначала говорим, а потом делаем. Он же желал показать, что сначала Бог действует, а потом говорит и что дело Бога быстрее всякого слова. Когда Бог своей силой создает вещество, говорит Моисей «сотворил». Когда же Бог хочет украсить все — ведь началом красоты Вселенной был свет, — использует Моисей другое подходящее слово. И так как первым делом Бога было создание света, а последним — человека, сначала посредством слова Бог делает свет, затем же посредством дела — человека, начиная светом и светом заканчивая творение.

    А что есть свет и человек, послушай. Свет показывает все существующее, свет этого мира — человек; войдя в мир, он показывает свет мастерства и опытности; свет показал пшеницу, но разум открыл, как создать хлеб, свет показал гроздь виноградную, а свет мысленный — как приготовить вино, которое находится в гроздьях, свет показал шерсть, но человеческий свет изготовил из нее одежду, свет показал гору, но свет разума показал, как высекать из нее камни. Поэтому также Спаситель называет светом апостолов, говоря: «Вы — свет мира сего». Почему же называет он их светом? Не только потому, чтобы оказать им честь, но также и потому, чтобы дать им надежду на Воскресение. Подобно тому, как свет, исчезающий вечером, не погибает, но скрывается и, скрывшись вечером, опять на утро появляется, так и человек, подобно этому как бы исчезает, будучи положен в гроб, и затем опять восстанет, дождавшись дня Воскресения. «Да будет свет». Он рассказал о случившемся, но как это было, не сказал. Что же я говорю «не сказал», ведь и сам Моисей не знал, как это было. Он говорит: «Знаю, что было, но не понимаю того, как было». Поэтому и Спаситель сказал апостолам: «Не вам дано знать время и часы, которые Отец установил в своей власти». Если нам не дано знать время и часы, то от Владыки, который создал время и человека, хотим узнать, откуда ведет Он свое начало. Это говорю я арианам и несторианам и другим еретикам, которые сами не познали своей природы, а хотят знать тайну рождения Христа.

    Сказал Бог; «Да будет свет, и стал свет». О святая, и чудная, и великая сила, и дивные чудеса! И стал свет. «И назвал Бог свет днем, а тьму ночью».

    Василий. «Но так ничтожны были мыслями своими, и омрачилось неразумное их сердце. Называя себя мудрыми, обезумели». Одни думают, что небо совечно с Богом, другие считают Богом само небо, которое безначально и бесконечно и все создает по частям. И так изощряют они свое зрение на пустяки, что добровольно ослепили свой разум в познании истины. Другие измеряют расстояние между звездами и те из них, которые всегда видны на севере, отмечают, а кроме того, описывают и те, которые имеются на южной стороне и видимы там, а нам неизвестны. Северную сторону неба и животный круг разделяют они на много частей. Внимательно наблюдая восхождение звезд, остановку их на одном месте и отклонения в движении, так же, как их продвижение на небосклоне вперед, затем наблюдая, за сколько лет каждая из планет совершает свой обход, они не смог ли овладеть единственным искусством — найти Бога и познать его как Творца всего сущего и справедливого Судью, достойно воздающего за всякое дело. Нужно ведь миру перейти от временной жизни к бесконечной. И как жизнь всякого существа скоро проходит, так и человеческая жизнь коротка, но переходит в бесконечную жизнь. Но так как начало естественным образом должно быть названо прежде всего, то, повествуя о том, что следует за ним и неизбежно имеет свое бытие, начинаемое во времени, Моисей прежде всего сказал: «В начале сотворил Бог небо и землю». Нужно однако отметить, что прежде этого созданного мира было нечто иное, хотя оно нашему уму и было доступно, но осталось невидимым из-за непосвященности и младенческого знания. Но они [еретики] не могли этого понять и возвести туда в невидимый мир свой ум, ведь им было удобнее не знать его. Было и другое мировое устройство, раньше этого видимого творения, принадлежащее высшим силам и Божьим слугам, существующее уже до начала всех лет, вечное и бесконечное. В этом устройстве Бог, Творец всего, создал творение — духовный свет, прекрасный для тех, кто любит Господа: имею в виду бесплотные, духовные и невидимые существа и весь разумный мир, которые наш ум не может ясно представить и подыскать им подходящие имена. Ими всеми исполнен невидимый мир, как учит нас великий Павел, говоря: «Ибо в этом мире создано и видимое, и невидимое, престолы же, господства, и начальства, и власти», и силы, и ангельские полки, и архангельские чины. Когда же нужно было и этот мир присоединить к существующей тверди, то был он изначально местом обучения и воспитания человеческих душ, а потом, попросту говоря, годился жилищем тому, что рождается и умирает. Начало времени совпадает с сотворением мира и животных и растений, которые в нем имеются, так и течет все и не останавливается. Не таково ли и время? Не успеет пройти, как исчезает; во времени, которое должно наступить, мы все равно не можем находиться, а время, в котором мы находимся, незаметно для нас, пока оно не пройдет. Такой же является природа возникающих существ: или они растут, или стареют и усыхают, но оставаться все время в одном и том же виде для них невозможно. Телам животных и растений, которые как будто плывут по воде в едином потоке, гонимые на рождение и тление и подчиненные своей телесной природе, подобает иметь особое свойство, родственное изменяющимся предметам. Поэтому и премудрый, достойно поучающий нас, употребляет выражение «В начале сотворил Бог», то есть в начале времени. Он не имеет в виду прежде созданное, то есть то, что было в начале, но повествует о начале видимого и познаваемого творения, созданного после невидимого и духовного.

    Очень много говорят о небе философы этого мира, одни говорят, что сложено естество небесное из четырех элементов, так как оно содержит землю как видимое и осязаемое, огонь — поскольку он видим, а остальное в смешанном состоянии. Другие же философы не приемлют эти объяснения, но утверждают, что существует пятое тело другого, небесного естества, которое они называют «эфиром», которое не является ни огнем, ни воздухом, ни землей, ни водой, и ни одним из простых элементов и веществ. Они считают, что движение простых элементов происходит по прямой, то, что легко, возносится вверх, а тяжелое падает вниз. Движение вверх и вниз не тождественно круговому движению. И все простое при совершении кругового пути допускает отклонения. Раз движения тел по своему естеству различны, то поэтому необходимо, говорят они философы, различаться им и по сущности. Но и из первичных тел, которые мы называем стихиями, т. е. вещами, невозможно быть составленному небу, ибо оно отлично от всего и не может иметь равномерного движения без принуждения. Каждое из простых тел, кроме составных, имеет по своему естеству различное движение. Поэтому с самого начала составное с трудом удерживается при движении. Если куда и начнут составные тела двигаться, то они не могут двигаться, если не устроят единообразного движения, ибо каждая их часть устремляется на движение, свойственное ее природе. Когда составное тело движется вверх, то обременяет его тяжесть земного, когда спускается вниз, то препятствует ему огонь, вопреки своему естеству увлекаемый вниз. Разъединение стихий в противоположные стороны есть начало гибели. То, что бывает по необходимости и вопреки естеству, то удерживается лишь некоторое время и затем естественным образом расходится каждое на свое место, откуда оно пришло. Поэтому и говорят те, кто размышляет об этом, что так не может быть, и, подумав, отвергают мнение первых философов и устанавливают свои учения, в которых говорят о том, что существует естество пятого тела, — небесная и звездная субстанция, из которого возникают небо и звезды. А еще один философ, появившийся в новое время, отверг все это. Но мы оставим их всех, пусть они, размышляя, сокрушают друг друга. Мы же, придерживаясь слова Моисея, славим Творца-Бога, который сотворил небо и землю. «В начале сотворил Бог небо и землю». Зачем ты, Парменид, и ты, Фалес, попусту говорите, и ты, Демокрит, и Диоген, лжете о воздухе и воде и огне, почему, противореча самим себе, вы сообщаете, что связи, соединения и сплетения бесчестных тел и есть творящие причинывсего видимого и продолжаете много говорить об этом?

    И не имеешь ли ты, человек, явно и непосредственно перед собой то, что ты ищешь? Скажи и ты с великим Моисеем: «В начале сотворил Бог небо и землю», и всему естеству найдешь подходящее завершение. И славим единого Бога, владеющего всем бытием, который является беспричинной причиной всех причин, безначальным началом, единственной бесконечной сущностью всего могущества, творящим сущее, стоящим выше всего сущего, вечно существующим бытием, безмерным блаженством в самом себе и неописуемой широтой. Вот почему и Творец всего сущего невидим, неописуем, непостижим, Он неизмеримый свет и недоступная мысли красота. Беседуя с Моисеем на горе Синайской, Он сказал: «Я есмь сущий», и этим определил лучшее и наиболее подходящее из всех имен его безначальной и вечной сущности. Почему ты, человек, пустословя понапрасну, по-разному говоришь о причине причин всего сущего? Один раз ты объявил что это вода, в другой раз — огонь, в третий раз — воздух, еще раз — земля, а то безрассудно говоришь, что все вместе является первопричиной. И не видишь, что ни один из них не имеет ни разума, ни мысли, ни души, ни чувства. Как же просто ты влагаешь душу в бездушные тела, которые не имеют отношения ни к уму. ни к мысли, ни к слову. Если ты не понял этого, то какой погибели должен быть ты исполнен, чтобы так проповедовать.

    Как же ты, Аристотель, можешь небесное тело, которое видимо мельчайшим живым существам и нашим слабым очам, которое разделено на определенные части и измерено, поставить наравне с невидимым Богом, непостижимым и неописуемым, да еще говоришь, что оно существует без начала и без конца, вечно, более того, объявляешь его единственным богом и всегда называешь его владыкой. К этому приводит смысл твоих лживых слов, которыми ты возвышаешь небо до безначального и вечности, не задумываясь, к какому злу это приведет, и не подозревая этого, но считая себя умнее всех. И как ты не усомнился в своих словах, когда ты учил о пятом небесном теле, существующем кроме четырех стихий? Ведь эти слова противоречат твоему учителю Платону и первым философам и физиологам, которые считают, что небо составлено четырьмя простыми стихиями, благодаря которым оно видимо и его сущность познаваема разумом и доступна мысли. Нет ничего, говорят они, что было бы видимо без огня, ощутимо без земли. Но если ты думаешь, что существует пятое тело, кроме четырех стихий имеющее какое-то другое естество, то как ты сам не остановишь себя пониманием телесного. Каким бы тонким ты его пятое тело не считал, все же ты не можешь представить его тоньше, чем бесплотные и разумные души, даже если еще больше обезумеешь. Ведь души мыслящие одарены разумом, и бесплотны, и невидимы, и неосязаемы, а небо ясно видимо и осязаемо, и постижима мыслью его сущность. И насколько выше несравнимая истинная первоначальная бесплотная божественная сущность, которая вне и над всем существующим достойно возвышается, и как ее можно сравнить с небом, говоря, что Бог и небо одно и то же, ведь небо видимо и постижимо.

    Так как человеческие души, поскольку они бесплотны и разумны, выше небесного величия, которое, по твоим словам, телесно, то насколько выше, неизмеримо выше, должен быть несравнимый Бог, которого не может постигнуть ничей разум. Ведь небесное тело и его величина не являются ни бесконечными, ни безначальными, равным образом оно имеет начало и конец, как учит твой учитель Платон, говоря: «Время было с небом, появившись вместе с ним, вместе и исчезнет». Не так ли это? Солнце, и звезды, и луна явно ограничены в величине и в размерах, мы видим каждый месяц, как луна становится все меньше и исчезает совсем, и свет, как душа, уходит из нее, и тело ее как бы мертвое. Но мы часто видим, как солнце принимает на себя ущерб, подобно луне, и оно, как если бы его задушили, не может давать свет миру. когда бывает закрыто луной. Его стороны конечны и ограниченны и как будто многократно принимают смерть, поэтому нужно и самому ему достигнуть того же конца. Об этом говорит и пророк Давид, взывая к Богу: «В начале Ты, Господи, основал землю, и дела рук Твоих — небеса. Они погибнут, а Ты пребываешь вечно, и все они, как риза, обветшают, и, как одежду. Ты переменишь их, — и изменятся. Но Ты — тот же, и лета Твои не кончатся». Только одному невидимому Богу он приписывает бессмертие и славу; ведь только один Он безначальный, и неведомый, и вечный своим естеством.

    Но поистине, Аристотель, твои премудрые слова подобны пенистым гребням морских волн, которые, не успев еще как следует подняться, низвергаются. Обманны они, ибо ты этому творению то приписываешь вечность, а то, в другой раз, противоречишь своим же словам. Но даже малая истина может сразу же разрушить твои слова, потому что не хочешь сказать вместе с Моисеем: «В начале сотворил Бог небо и землю». Вот как говорит Моисей в книге Исход: «Были громы и молнии, и темное облако над горою Синайской, и трубный звук, звучавший сильно». «И стал звук, поступающий далее, более сильным». И еще: «Все люди видели звук и пламя и глас трубный». Глас, пламя и звук трубный», — говорит он здесь по обычаю, ибо то, что он так назвал, не было настоящим звуком, пламенем или трубами, но неким звуком, без образа, неясно различаемым и по воле Бога служащим для устрашения иудейских сердец и для извещения и подтверждения сошествия Бога на гору Синай. Истинный голос — это тот, который исходит от человеческого ума, так же и греческое слово образовано, что на славянском языке означает «свет ума». Но все-таки божественное Писание нарекло звуки и грохот, которые тогда были, по обычаю гласом. Когда Моисей говорит: «Все люди видели звук», он говорит это по обычаю, а не в соответствии с истиной, ибо нельзя никогда видеть звук, но можно только слышать его. Так поступил и пророк Давид, говоря: «3вук издали тучи», подразумевая звук грома; или как в другом месте снова говорит: «Глас грома Твоего в круге небесном», где он звук грозы назвал тем же самым словом «звук» (глас), говоря это по обычаю, а не строго по истине, как мы уже об этом выше сказали. Как ныне сказал премудрый Моисей: «И тьма над бездною», то есть он туманное и темное видение назвал тьмою по обычаю, не строго, а по подобию. Сходные предметы, даже если они не тождественны по своему естеству, бывают по обычаю тождественны по своим названиям. Так, например, на «иконах», которые суть изображения, нарисованные на стенах: и человек, и конь, и лев, — имеют названия «человек», и «конь», и «лев», данные им по обычаю, а в действительности это совсем не так. Никакое из этих изображений  не является настоящим человеком, или конем, или львом, мы называем их так только потому, что они подобны настоящим. Так и Моисей тьмой назвал не истинную тьму, но подобную ей, то, что бывает из-за отсутствия света, то, что бывает случайно, а не само по себе создано природой сообразно своему свойству, тьма как бы лишение имеющегося света, или как слепота зрения.

    Бездна же глубока. С верхней стороны она была туманна и мрачна, поэтому над ней была темнота. Воздух же, будучи легким и вознесенным кверху, носился над водами от верхнего края небесного тела до водных потоков на земле; и как птица парил он, ибо легок воздух. И когда святой Василий Великий говорит, что Святой Дух носился по водам, то это, по его мнению, означает, что это был Божий Дух Святой; с другой стороны, он говорит, что некоторые, однако, считают, что это был воздух. Святой Василий передает оба эти мнения. Но нам кажется, что не о Святом Духе сказал это Моисей, но о воздухе, когда он говорил: «И дух Божий носился над водой». Сказанное равносильно тому, что он сказал бы, что дух сотворен Богом. Как написано во Второй книге Царств: «Пока не полилась на них вода Божья с небес. Божьей водой называет здесь Священное Писание дождь, прошедший из облаков в виде капель. Но нельзя думать, что когда он говорит: «И Дух Божий носился над водой», что этот Божий Дух был сам Утешитель и Господь. И пророк Давид, восхваляя величие силы Божьей, говорит:«Туман как пепел рассыпает, бросает град Свой кусками; перед лицом мороза Его кто устоит? Пошлет слово Свое, и все растает; подышит Дух Его и, потекут воды». Когда он говорит это, то не подразумевает здесь, что Божие Слово, то есть Сын Божий — это и Бог Слово, ни то. что Святой Дух Божий и Бог также одно и то же, так как сказано:«Подышет дух Его!» Но то, что он называет здесь «Слово Божие», обозначает Его волю, а дыхание ветра означает южный ветер, поскольку это направление воздуха является самым теплым. Ведь и сами мы теперь видим, где подует южный ветер, там растопит всякий лед; также и здесь, говоря: «Дух Божий носился над водою», он [Моисей] имел в виду не Святой Божий Дух, но воздух, так как он по своему естеству неплотен, прозрачен и легок, и тонок, и распространяется и плавает повсюду.

    И сказал Бог: «Да будет свет, и стад свет». Что есть создание света, который освещает и украшает все творение? Не воспримет света Божественной любви не познавший, кто создал естество света таким спокойным и всем приятным, радостным и полезным. Как можем мы выразить или описать красоту света? Свет сам содержит в себе свою красоту и украшение бездушным предметам и сияние своего величества. А то, что Бог этот свет создал простым и бестелесным, лучше всего видно из того, что Он в четвертый день создал два светящихся тела, как два особых сосуда, говоря: «Да будут светильники на тверди небесной, чтобы светить на землю». То, что раньше не имел свет, а не то, что имел он прежде, было создано теперь на пользу премудрым Творцом. Если бы он уже имел это, то излишне и напрасно сказал бы: «Да будут светильники», показывая круглые тела.

    Первоначальный свет существовал как без солнца и без круглой формы и образа, так и без тела; только одним распространением и исчезновением по всемогущей воле Бога, создавая день и ночь, что невозможно понять человеческому разуму. Потом Господь Бог и Творец всех чудесно и искусно вложил в великие светила и в звездные тела то, что было на большую пользу. Чтобы это соединение двух больших тел всем людям равно свет посылало и чтобы никто не считал и не называл их Богом, видя такую великолепную красоту, создал Он их составленными из света и круга. Поскольку мы иногда видим, как они уменьшаются и в конце концов совсем меркнут, то многие вводятся в заблуждение, называя их Богом, и поклоняются и воздают им честь. Свет первоначально был бесплотным, лишь потом он был вложен в телесные формы, как богоносный Василий Великий просто говорит, проповедуя о свете и в светилах: «Считаю свет простым и совершенно нематериальным, не имеющим никакого тела». Еще и святой Григорий Богослов в Слове на Новую неделю сказал так: «Следует великому Свету начинать творение со света, который разгонит тьму. Он показал его сначала не в сосуде, не в круге, как я думаю, но без тела и без круга, лишь затем вложил Он его в круг, чтобы осветить всю Вселенную».

    «И увидел Бог свет, что он хорош». Не тогда, когда Он создал свет, увидел Бог, что естество света прекрасно. Он знал очень твердо, каким будет то, что Сам хотел создать, даже и не создав его. Если люди, когда кто-нибудь из них обладает мастерством, знают наперед, каким должен быть предмет, мысленно представив его и даже совсем не видев его своими плотскими очами, то насколько выше есть Бог — владыка всех знаний, который охватывает непостижимую вечность и держит, и знает ее прежде ее бытия, который и о еще не существовавшем свете знал, что он прекрасен. Он создал его, но наставлял нас, чтобы мы не просто удивлялись его красоте и восхищались его сиянию, но чтобы оценили и подумали, говоря: если даже этот свет прекрасно создан Творцом, то как несравненна красота Творца, и славна, и дивна, и чудна. И наблюдая этот видимый светлый свет, мы не перестаем удивляться, размышляя, тому свету.

И насколько больше должны удивляться те, которые видят эту красоту света, и к Творцу света мысленно взлететь и поклониться Ему, и прославить Его за то, что Он создал такое прекрасное творение. И судя по этому свету, познаем мыслью и тот несравненный свет.