До изобретения Фовелова сосуды и орудия приготов­ляемы были из дерева и камня. Фовел нашел более пригод­ными для многих изделий железо и медь, по большей их прочности и твердости. Видно, что он очень хорошо изучил свойства этих металлов, умел разрабатывать железную и медную руду, изобрел литейное и плавильное искусство. Кроме орудий домашних и земледельческих, Фовел из меди и железа, вероятно, выделывал мечи и копья для нападения на людей и для отражения их. — Сестра же Фовелова Ноема Ноема значит прекрасная По одному этому имени догадываются, что она первая употребляла красоту для обольщения слабых и вместе была изобрета­тельницею тех женских нарядов и украшений, которые служат к возвышению природной красоты искусственным образом.

23. Рече же Ламех своим женам: Ада и Селла, услышите глас мой, жены Ламеховы, внушите моя словеса: яко мужа убих в язву мне и юношу в струп мне.

Ламех говорит женам, что побои, следы которых они видят на его теле, получены им в борьбе с одним молодым человеком, которого он убил. Неизвестно, кто был этот молодой человек, но достоверно, что при убийстве его употреблено было то металлическое оружие, изобретате­лем которого был сын его Фовел. Хвалясь злодейством пред своими женами, Ламех в то же время тщеславится изобретательностью своего сына. В еврейском тексте эти слова Ламеха представляют стихотворный склад. Вероят­но, они составляют отрывок из древней песни, которая дошла до времен Бытописателя. Может быть, Ламех сам был изобретателем стихотворного искусства, и как изобре­татель не уступал превосходства своим даровитым сыно­вьям.

24. Яко седмицею отмстися от Каина, от Ламеха же семьдесят седмицею.

Жены Ламеховы могли тревожиться опасением поте­рять мужа, которому за убийство угрожало мщение от родственников убитого. Ламех успокаивает их, уверяя, что он безопаснее Каина. «Если за смерть Каина произнесено угрожение седмикратным мщением виновнику ее, то моя жизнь несравненно дороже в очах Божиих, и тому, кто дерзнет убить меня, грозит наказание несравненно тягчай­шее, чем тому, кто поднял бы убийственную руку на Каина, ибо и вина моя несравненно легче вины Каина. Ведь я убил не брата родного, а чуждого мне по крови и сам притом получил раны в борьбе с ним». Рассуждение Ламеха отзы­вается кощунством или глумлением и над милосердием Божиим, на которое он будто бы имеет особенное право, словно любимец Божий, и над Божиим правосудием, как будто Бог несправедливо поступил бы, если бы допустил кому‑нибудь отомстить Ламеху за убийство.

Этим заканчивается повествование Моисея о Каине и его потомках. Конец повествования представляет порази­тельное соответствие с началом. Родоначальник нечести­вого племени совершил убийство, а потомки его воспева­ют, прославляют в стихах убийство. Каин–убийца, по край­ней мере, снедаем был угрызениями совести, Ламех заглушил в себе совесть, и не только хвалится убийством, но еще глумится над Богом. До большей степени нечестие не могло достигнуть.

Не продолжая истории нечестивого племени, бытопи­сатель обращается теперь к истории благословенной части Адамова потомства; в ней заключается хранилище будущ­ности человечества, и потому Моисей представляет по­дробно родословие тех, которых Господь избрал для сохра­нения обетования о Семени жены, Победителе диавола.

25. Позна же Адам Еву жену свою: и заченши роди сына, и именова имя ему Сиф, глаголющи: воскреси бо ми Бог семя другое, вместо Авеля, егоже уби Каин.

Для продолжения благословенного племени Бог дает прародителям вместо Авеля другого сына. Мать называетего Сифом, что значит замена, и сама объясняет смысл этого имени: воскреси бо, т. е. восставил ми Бог семя другое вместо Авеля.

26. И Сифу бысть сын: именова же имя ему Енос: сей упова призывати имя Господа Бога.