изгоню их из дома Моего,

не буду больше любить их;

все князья их – отступники.

Поражен Ефрем; иссох корень их, –

не будут приносить они плода» (Ос_9.10,15–16)

Так что было бы вполне оправданным «бесплодную смоковницу» понимать символически, применительно к Израилю. Но при таком понимании возникают новые трудности:

Во-первых, в Ветхом Завете нет ни одного символического проклятия смоковницы – даже там, где Бог собирается отдать неплодное дерево «опустошителю» (Иер_8.13). Что же побудило первых христианских рассказчиков к столь реалистическому описанию?

Во-вторых, даже если видеть в этой истории только символическое повествование, остается удивительным, что рассказчик и, главное, слушатели могли представить себе такую гневную и непреклонную реакцию Иисуса.

В-третьих, не оставляет ли символическая интерпретация именно этой истории неприятное чувство, будто здесь некое желание как бы нереальностью, символизмом слов «оправдать» Иисуса, чтобы сохранить привычный образ «милосердного и доброго Иисуса»?

2. Реалистически-символическое толкование. Другие экзегеты не признают чисто символическое толкование и не видят причин сомневаться в том, что Иисус мог действительно совершить такое чудо-наказание дерева. Впрочем, они считают вероятнее, что чудо это как таковое случилось не перед Пасхой, а когда-то во время сбора урожая смокв, и только потом было поставлено в связь с пасхальным посещением Иисусом Иерусалима. В этом случае чудо лишь позднее могло быть истолковано символически и отнесено к Иерусалиму и храмовому культу в нем. Такой разрыв во времени (между событием и символическим его толкованием) повлиял на то, что нам трудно из этого чуда-наказания извлечь надежное знание о действительном отношении Иисуса к Его народу и храму.

Но и при этом понимании возникают трудности:

Во-первых, даже если проклятие смоковницы имело место не перед Пасхой, когда Иисус посетил Иерусалим, то какой-то смысл это проклятие должно было иметь? Но какой?

Во-вторых, если в случае этого странного чуда речь просто шла о спонтанной реакции разочарованного или огорченного Иисуса, то какой смысл было раннему христианству сохранять память об этом нетипичном поведении Иисуса, да еще и передавать об этом далее в предании?

В-третьих, если это чудо лишь впоследствии было связано с событиями последнего пребывания Иисуса в Иерусалиме, то что дало повод Евангелисту обратить внимание читателя на то, что «еще не время было собирания смокв» (11.13)? Разве ему не приходило в голову, что он этим добавленным замечанием делает всю историю еще непонятнее?