Различны толкования воды, которая течет за женой, пытается ее смыть. Некоторые считают, что при бегстве христиан за Иордан были какие–то знамения, какие–то обстоятельства, которые помогли им уйти, хотя кругом начиналась война. Но даже если это действительно так, то общий смысл должен быть гораздо более глубоким. Очевидно, нужно принять во внимание, что вода в греческом языке обозначает все преходящее: поток времен уносит все. Это воззрение отражается в философской формуле «все течет». Вода времен уносит и мир вместе с человеческими жизнями, эпохами, культурами и цивилизациями. И персонифицированная, имеющая человеческое лицо Церковь могла попасть и всегда попадала в этот водный поток, так как зверь хочет, чтобы ее унесло рекой. Но хотя мы знаем, что Церкви постоянно угрожает, что ее унесет водой истории, тем не менее этого не происходит: где–то в какой–то момент возникает нечто таинственное, и воды как бы отходят от Церкви, и она остается неколебимой. Но дракон не оставляет своих враждебных действий, он начинает борьбу с теми, «кто от семени ее», с соблюдающими заповеди Божий, то есть с новыми поколениями христиан (это опять возврат к конкретной истории Церкви). Первоначальная община спаслась от бурь, скрылась за Иордан, скрылась в пустыне, но следующие поколения переживают самую великую драму: империя против Церкви. Этой драме посвящена следующая глава.

К вопросу о том, что означает сатана, который низвергает треть звезд, — нужно сказать, что звездами в более поздней христианской терминологии назывались ангелы, а в апокалиптической литературе звезды означают вообще праведников. В книге пророка Даниила сказано, что праведные воскреснут и будут сиять, как звезды на небе. Слово «треть» (обычное у ранних пророков выражение большого числа) есть символически принятое обозначение значительной части мироздания, которую сатана, получивший большую власть, увлекает за собой. Почему хвостом? — А потому что, если мы рассмотрим образ космических чудовищ в книге Иова, мы увидим, что у Левиафана, например, сила его в его чреслах, как у бронтозавра. Может быть, в этих образах сохранились какие–то подсознательные, далекие воспоминания о чудовищах глубокой древности, у них действительно мозг находился в крестце, как и пишет книга Иова. Головной мозг был очень маленький и слабый, а вся сила находилась в чреслах, и хвостом древний ящер мог сокрушить все, что угодно. Здесь и отражена эта слепая спинномозговая сила.

1 И стал я на песке морском, и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами: на рогах его было десять диадим, а на головах его имена богохульные. 2 Зверь, которого я видел, был подобен барсу; ноги у него — как у медведя, а пасть у него — как пасть у льва; и дал ему дракон силу свою и престол свой и великую власть. 3 И видел я, что одна из голов его как бы смертельно была ранена, но эта смертельная рана исцелела. И дивилась вся земля, следя за зверем, и поклонились дракону, который дал власть зверю, 4 и поклонились зверю, говоря: кто подобен зверю сему? и кто может сразиться с ним? 5 И даны были ему уста, говорящие гордо и богохульно, и дана ему власть действовать сорок два месяца. 6 И отверз он уста свои для хулы на Бога, чтобы хулить имя Его, и жилище Его, и живущих на небе. 7 И дано было ему вести войну со святыми и победить их; и дана была ему власть над всяким коленом и народом, и языком и племенем. 8 И поклонятся ему все живущие на земле, которых имена не написаны в книге жизни у Агнца, закланного от создания мира. 9 Кто имеет ухо, да слышит. 10 Кто ведет в плен, тот сам пойдет в плен; кто мечом убивает, тому самому надлежит быть убиту мечом. Здесь терпение и вера святых. 11 И увидел я другого зверя, выходящего из земли; он имел два рога, подобные агнчим, и говорил как дракон. 12 Он действует перед ним со всею властью первого зверя и заставляет всю землю и живущих на ней поклоняться первому зверю, у которого смертельная рана исцелела; 13 и творит великие знамения, так что и огонь низводит с неба на землю перед людьми. 14 И чудесами, которые дано было ему творить перед зверем, он обольщает живущих на земле, говоря живущим на земле, чтобы они сделали образ зверя, который имеет рану от меча и жив. 15 И дано ему было вложить дух в образ зверя, чтобы образ зверя и говорил и действовал так, чтобы убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя. 16 И он сделает то, что всем, малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их или на чело их, 17 и что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его. 18 Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть.

Комментарий

Откр. 13, 1. Обычно эти слова употребляются пророками, когда они хотят изобразить какое–то огромное, всемирное событие. Человек, стоящий на берегу моря, стоит как бы на берегу бездны, откуда приходят все темные волны, откуда приходят сатанинские силы (море в иудейской и христианской апокалиптике было символом богоборческих начал).

Что означает зверь, выходящий из моря? Мы помним, что в книге пророка Даниила звери символизируют империи, которым противостоит Царство Сына Человеческого, Христа. Человеческие империи имеют звериный, хищный облик. Не нужно думать, что это изображение произвольно. Апостол говорит, что этот зверь имеет ноги медведя, сам подобен барсу, пасть у него, как у льва и т. д., то есть рисует монстра, но не для устрашения, а для того, чтобы показать, что в этом новом звере, выходящем из бездны, соединяются черты тех чудовищ, которые олицетворяли халдейскую, мидийскую и эллинистическую империи. Медведь изображал у пророка Даниила персидскую империю, барс — халдейскую и т. д. Это значит, что новый зверь, новая мировая империя включает в себя свойства всех предыдущих, а под ней разумеется Рим, Римская империя с семью головами и десятью рогами. Это прозрачные намеки, хотя совершенно точно мы их определить не можем. Рим стоял на семи холмах, и ряд императоров, прошедший до времени написания Апокалипсиса, тоже подходит под эти числа: десять или семь, в зависимости от начала отсчета. Так или иначе, перед нами Римская империя, и в дальнейших стихах Апокалипсиса это будет подтверждаться: великий город, который называют Вавилоном, и т. д.

Надо сказать, что Римская империя первого столетия, когда был написан Апокалипсис, была государством, где торжествовало поклонение человекобогу, поклонение гению императора. Это было страшное явление, потому что императора приветствовали не просто исступленная чернь или алчные солдаты, но и выдающиеся писатели, поэты — бывший республиканец Вергилий, тонкий, нежно чувствующий Гораций — все они провозглашали Августа богом. Мы знаем, какие чудовищные претензии на божественые прерогативы выдвигал потом император Гай Калигула.

Всем понятно то, что рассказывается о Нероне у Тацита. Кто не читал Тацита, но читал «Камо грядеши» Сенкевича, тот помнит всю эту картину: «божественный» император во главе гигантской империи, которая порабощает множество народов.

Автор Апокалипсиса не называет здесь имени Рима, потому что ему важно другое: Рим является прообразом антихристова царства, прообразом царства, которое действует в направлении, противоположном Царству Божию. Это то, что блаженный Августин называл «Градом земным», градом противобожеским, градом, где все высшие христианские ценности вывернуты наизнанку. И мы увидим, что лжепророк, который руководит душами этого царства, подобен АгнцуХристу (у него рога, как у Агнца). Это как бы карикатура–гротеск на Агнца, закланного в начале мира (см. первые главы Апокалипсиса), это тень Христа, пародия на Него.

Откр. 13, 3–4. «И давалась вся земля,следя за зверем; а поклонилась дракону, который дал власть зверю, и поклонились зверю, говоря: кто подобен зверю сему?» У нас обычно совсем другие представления о земной славе. Нам кажется, что земная слава уже означает благоволение Божие, что если государство торжествует и империя побеждает — значит, земля «в Боге». Апокалипсис говорит об обратном. Торжество мировой империи, которая говорит о себе гордо и богохульно — это торжество сатанинских, антихристовых сил истории, но не правды Божией: на царских коронах на головах зверя — имена богохульные. В историческом плане это, конечно.титулы императора, «божественные» титулы, которые сами по себе были кощунством, начиная с первых титулов Августа (само слово «август», или «сибастрис» по–гречески, значит «священный», «дающий благословение»).

«И дана ему власть действовать сорок два месяца». Это срок, заимствованный опять–таки из апокалиптических чисел иудейской эсхатологии, апокрифов и из книги Даниила. Все варианты этого числа в общем сводятся к тому, чтобы показать, что есть некое время гонения: три с половиной года или тысяча двести шестьдесят с чем–то дней — это все одно и то же, это время антихристова гонения.

Есть вторая особенность этого царства: ему дано побеждать правду. Когда люди говорят: где же Божья правда? — Апокалипсис отвечает: «и даны были ему уста, говорящие гордо и богохульно… и дано было ему вести войну со святыми и победить их» (13, 5–7). «И дана была ему власть над всяким коленом и народом, и языком, и племенем». Торжество сил зла, как всякая историческая реальность, неизбежно, потому что в основе мира заложено некое злое состояние, и какой–то апокалиптический промежуток времени эти силы торжествуют. Однако подчеркивается, что поклонились ему те, имена которых не записаны в книге жизни у Агнца (вспомните у Генриха Белля людей, не принимающих причастие буйвола и принимающих причастие Агнца). Значит, есть люди, которые не склоняют колен перед империей. В данном случае имеется в виду империя не как историческое и политическое начало, а как антихристово начало, подавляющее, уничтожающее, уродующее человеческий дух, говорящее гордо и богохульно. Люди, принявшие, говоря словами Белля, причастие Агнца, остаются, а царство зверя гибнет среди развалин, потому что оно в самом себе несет зло; поэтому здесь говорится о необходимости «терпения веры святых», так как зло, рождая зло, в конце концов в этом же зле находит свою погибель.

Второй зверь не выходит из моря, а исходит из земли. Крайне узкое, историческое толкование этого места сводится к следующему: лжепророк, которого изображает здесь апостол, был каким–то конкретным историческим лицом и жил в стране, далекой от моря, поэтому и подчеркивается, что он не вышел из моря. А первый зверь, который вышел из моря, — это относится к римской империи, к Италии, окруженной морями. Может быть, что–то в этом есть истинное, но если вглядеться вглубь, в прототип древне римской, вернее даже ветхозаветной символики, то можно убедиться, что хаотические, стихийные темные силы постоянно символизировались в виде подобной пары; море олицетворял Левиафан, а сушу — Бегемот. Левиафан был мужским началом хаоса, а Бегемот — женским. Слово «бегемот», которое потом перенесли совершенно незаслуженно на гиппопотама, обозначало демона, чудовище. Окончание этого слова женского рода. Бегемот — это чудовищная самка Левиафана, вторая половина хаоса. Недаром Булгаков для одного из своих персонажей взял имя Бегемот, имея в виду совсем не гиппопотама, а демона, беса.