Тут же возникает, конечно, всегда почему–то терзавшая всех проблема адских мучений и т. п. Я не буду давать обзор всех споров вокруг этой темы. Главное, что понятие «вечный» у нас совсем иное, нежели было в Новом и Ветхом Завете. «Вселенная» и «Вечность» в Ветхом Завете обозначались одним и тем же словом, на самом деле значившем «преходящий мир», а не «вечность». И когда говорили о вечности, имели в виду промежуток времени до конца мира (по–гречески зон, промежуток какой–то огромной, но конечной величины). Следовательно, когда говорится о вечных муках, подразумевается, что все это идет в пределах этой вечности, этого нашего бытия. По ту сторону нашего бытия уже начинается новый зон, в котором Бог будет «всяческая и во всем». А носители зла должны пройти через огонь. Напоминаем опять про озеро огненное и серное, это опять Содом и Гоморра, это опять связано с изживанием греха. Тут ни у кого не вызывает сомнения, что зло и грех должны быть выжжены, и они выжигаются во всех существах. Важно, что остается после выжигания (это, конечно, метафорический образ). Конечно, человек, у которого после выжигания не остается почти ничего, действительно переживает как бы вторую смерть.

И наконец, последний суд. «И увидел я великий белый престол (то есть трон) и Сидящего на нем, от лица Которого бежало небо и земля, и не нашлось им места». Это очень интересный момент. Небо и земля — это синоним Вселенной; Вселенная бежит от Него, и нету места, потому что Бог берет на преображение, на переделку, на переиначивание всю Вселенную, и тогда поднимаются все умершие когда бы то ни было. Их отдают и преисподняя, и море, причем в последнем случае речь идет совсем не об утопленниках. Здесь написано так: «отдало море мертвых, и смерть и ад отдали». С адом ясно — это преисподняя, смерть — это тоже понятно, и к этим демоническим фигурам присовокупляется и море — тоже демоническое. Потом будет сказано, что в Царствии небесном моря уже нет. Это все образы сатанинского бытия, темные бездны, в которые погружаются люди. Есть такое учение, весьма основательно разработанное в христианстве, что многие люди, когда умирают, теряют сознание, пребывают в бессознательном состоянии, как бы в сомнамбулическом сне, потому что душа их была неразвита или же заражена грехом, и так вот они и существуют, пока силой Божией снова не будут восстановлены где–то в конце веков.

И вот оживают все люди. И тут всегда спрашивают: где же они помещаются? Где это? Не надо понимать так примитивно. Все будет выглядеть совершенно иначе. Произойдет трансформация материи, всего бытия. Об этой трансформации говорит следующая, двадцать первая глава.

Нигде, кроме Апокалипсиса, в Новом Завете нет текста о тысячелетнем Царствии, что неудивительно, потому что о таких вещах трудно говорить иным языком, нежели образным, символическим. Поэтому, скажем, если Христос и говорил об этом, то от учеников это могло ускользнуть, да и не в этом была суть Его провозвестия. А апостол Иоанн говорил уже о судьбах Церкви, поэтому здесь важнее сказать, что и она будет сиять на земле, будет не только в крови, в унижении и в собственных грехах, но и в своих доблестях, в какомто явлении Духа и сил.

Преподобный Серафим говорил, что перед концом будет расцвет духовной жизни, то есть он говорил об этом же. Я думаю, что у нас есть все основания в это верить и надеяться, потому что это сказано прямо в слове Божием. А что касается деталей, то можно предложить тысячи вариантов, так как у каждого толкователя есть свой, но противоречивые мнения нас не интересуют. Нашей целью было просто выявить в тексте то, что явно и бесспорно, хотя толкований и множество, и все они небезынтересны, но… только как свидетельства изощренности коллективного сознания.

1 И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет. 2 И я, Иоанн, увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего. 3 И услышал я громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их. 4 И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло. 5 И сказал Сидящий на престоле: се, творю все новое. И говорит мне: напиши; ибо слова сии истинны и верны. 6 И сказал мне: совершилось! Я есмь Альфа и Омега, начало и конец; жаждущему дам даром от источника воды живой. 7 Побеждающий наследует все, и буду ему Богом, и он будет Мне сыном. 8 Боязливых же и неверных, и скверных и убийц, и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь в озере, горящем огнем и серою. Это смерть вторая.

9 И пришел ко мне один из семи Ангелов, у которых было семь чаш, наполненных семью последними язвами, и сказал мне: пойди, я покажу тебе жену, невесту Агнца. 10 И вознес меня в духе на великую и высокую гору, и показал мне великий город, святый Иерусалим, который нисходил с неба от Бога. 11 Он имеет славу Божию. Светило его подобно драгоценнейшему камню, как бы камню яспису кристалловидному. 12 Он имеет большую и высокую стену, имеет двенадцать ворот и на них двенадцать Ангелов; на воротах написаны имена двенадцати колен сынов Израилевых: 13 с востока трое ворот, с севера трое ворот, с юга трое ворот, с запада трое ворот. 14 Стена города имеет двенадцать оснований, и на них имена двенадцати Апостолов Агнца. 15 Говоривший со мною имел золотую трость для измерения города и ворот его и стены его. 16 Город расположен четвероугольником, и длина его такая же, как и широта. И измерил он город тростью на двенадцать тысяч стадий; длина и широта и высота его равны. 17 И стену его измерил во сто сорок четыре локтя, мерою человеческою, какова мера и Ангела. 18 Стена его построена из ясписа, а город был чистое золото, подобен чистому стеклу. 19 Основания стены города украшены всякими драгоценными камнями: основание первое яспис, второе сапфир, третье халкидон, четвертое смарагд, 20 пятое сардоникс, шестое сердолик, седьмое хризолит, восьмое вирилл, девятое топаз, десятое хризопрас, одиннадцатое гиацинт, двенадцатое аметист. 21 А двенадцать ворот — двенадцать жемчужин: каждые ворота были из одной жемчужины. Улица города — чистое золото, как прозрачное стекло. 22 Храма же я не видел в нем, ибо Господь Бог Вседержитель — храм его, и Агнец. 23 И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего, ибо слава Божия осветила его, и светильник его — Агнец. 24 Спасенные народы будут ходить во свете его, и цари земные принесут в него славу и честь свою. 25 Ворота его не будут запираться днем; а ночи там не будет. 26 И принесут в него славу и честь народов. 27 И не войдет в него ничто нечистое и никто преданный мерзости и лжи, а только те, которые написаны у Агнца в книге жизни.

Комментарий

Откр. 21. Двадцать первая глава Апокалипсиса — это своего рода эпилог и вместе с тем вершина Откровения Иоаннова. Если в предыдущих главах говорилось о падении человечества, о карах, катастрофах, о мужестве и терпении святых, о возрастании одновременно двух царств — царства антихриста и царства Христова, — о господстве на земле зверя и лжепророка и о последующем тысячелетнем царстве Христовом, то в двадцать первой главе рассказывается уже о том, что будет по ту сторону истории, по ту сторону земного странствия человечества, о том, что является целью всего процесса спасения, то есть преображения мира, о том, что греческие отцы церкви называли теозисом, обожествлением мира.

Вспомним, что иконы пишутся не столько по воображению иконописцев и даже не столько по их внутреннему озарению и видению, сколько на основе канона, установленного издревле. Даже такие великие иконописцы, как, например, Рублев, писали, точно следуя правилам, выработанным еще в ранней Византии. При этом значение цветов, красок, линий, положения рук, склоненных голов и т. д. — все имело определенный смысл, было своего рода языком. Так, простертая рука означала моление, багровый фон обозначал определенное состояние духа и т. д. Значит ли это, что Рублев был просто копиист? Ведь и до него уже были Троицы, подобные созданной им. Значит ли это, что и все другие гениальные иконописцы были копиистами? Для поверхностного человека это именно так, но, если мы присмотримся, то увидим, что мастера, следуя канону, вкладывали в него совершенно новый дух и лишь пользовались прежним языком.

Все это лишь пример, на котором можно пояснить вводные стихи двадцать первой главы Апокалипсиса.

Дается картина нового неба и новой земли. Иконопись можно припомнить здесь потому, что почти каждое слово этого фрагмента уже было написано раньше, почти все здесь заимствовано из Ветхого Завета, и весь текст — мозаика, составленная из ветхозаветных цитат. Каждый, кто возьмет хорошую, полную Библию и найдет там параллельные места на полях, увидит, насколько тщательно стремился евангелист описывать это свое видение только библейским языком. Он точно следовал канону — и дал грандиозную картину нового неба и новой земли.

Небо и земля в библейской фразеологии точно обозначают вселенную. Это очень древнее словосочетание. Еще у шумеров небо и земля назывались «анки»; двуединство это — синоним вселенной. «…Моря уже нет», — речь идет не о том, что в этом мире отсутствует вода; просто вселенная преображается, и темные хаотические силы, которые вели мир в сторону, противоположную замыслам Божиим, исчезают. Перед нами мир без нарушения воли Творца. Богословы часто дискутируют о том, является ли это новое небо и новая земля преображением или же совершенно новым созданием. По–видимому, текст не дает нам права считать ни один из ответов абсолютно точным, хотя здесь и приводятся слова Творца (впервые в Апокалипсисе Творец говорит от Себя, нигде, кроме этого места. Он не говорит; говорят Христос, ангел или апостол, а Творец — только здесь, в одном месте).«Сказал Сидящий на престоле: се, творю все новое»… Собственно, это тоже слова из пророка Исайи.И потом:..«совершилось! Я есмь Альфа и Омега, начало и конец». Слово «творю» может значить и «создаю», и «образую», и здесь довольно трудно установить.что подразумевается.