These words – "sin no more" – are the all-encompassing formula of repentance. Through the mouth of Jesus, God calls the sinner not to return to sin. This is said in the Proverbs of Solomon with crude imagery: "As a dog returns to his vomit, so a fool repeats his foolishness" (Proverbs 26:11). Then the Apostle Peter repeats this verse: "Do not return to your sin, as a dog returns to his vomit" (2 Pet. 2:22). In general, in the book of Proverbs of Solomon, wisdom is quite archaic, thought is not dressed here in elegant clothes, everything is called by its proper name. And Peter, a simple man, easily uses these crude aphorisms that he likes. Therefore, do not sin any more, do not return to what you have left behind. In this call there is something core, connected with repentance in general and with the sacrament of repentance in particular.

Speaking about the topic "Sin no more", we can draw another parallel. In the Gospel of Matthew (chapter 12) and in the Gospel of Luke (chapter 11) a parable is told. When an unclean spirit goes out of a person, it "walks in dry places, seeking rest, and does not find; Then he says, "I will return to my house from whence I came." And when he comes, he finds it unoccupied, swept and tidy; then he goes and takes with him seven spirits, which are more evil than himself, and having entered, they dwell there; and for that man the latter is worse than the first." This means that if a repentant sinner returns to his sin, he falls into something worse. Do not sin, "lest something worse happen to you," says Jesus in the Gospel of John. From our own experience, we know that when a person returns to his weaknesses, vices, etc., as they say, "on the next turn", the misfortune acquires more terrible outlines than before. If, for example, the first time a person stole, offended or killed someone out of ignorance and repented of it, and then again began to steal, offend, kill, then he is doing it quite consciously. And this is much scarier.

… Having sent the healed man, Jesus continues the dialogue with the Jews. "Do not think," He says, "that I will accuse you before the Father: there is an accuser against you, Moses, in whom you trust. For if you believed Moses, you would believe me also, because he wrote about me. But if you do not believe his writings, how will you believe my words?" (5:45-47).

If we read this text carefully, we will remember that the same thing is said in the 16th chapter of the Gospel of Luke, in the parable of the rich man and Lazarus. The rich man, after death, in hell, begs Abraham to send Lazarus to his father's house, to his brothers, so that Lazarus would warn them that they lead a bad life, and lead them to another life. To this request, Abraham answers: "They have Moses and the prophets, let them listen to them." To this the rich man says: "If anyone from the dead comes to them, they will repent." But Abraham objects: "If they do not listen to Moses and the prophets, then if someone were to rise from the dead, they will not believe."

This parable is about the people of Israel obeying Moses. And this is understandable, because the Law is given in order to listen to it and fulfill it. But in the Gospel of John, although it seems to be about the same thing, a new verb is used, and several times: "For if you had believed Moses, you would have believed me also. But if you do not believe his writings, how will you believe my words?"

From the point of view of an orthodox Jew, should we believe Moses or not? The Jews do not think about faith, but about doing what is written in the Law. And the Law given by God is generally the same as the laws that are written by people. Moreover, the Jews have no other law than that formulated in the Pentateuch. Property relations, criminal law, etc. are determined by this Law. So for a Jew, the problem of believing or not believing Moses does not exist. The law is not written to be believed, it must be obeyed. In Orthodox Judaism, it is as if there is no faith.

This means that here, in the Gospel of John, we are talking about something else. Not about the Law, but about trust. If you had trusted the experience of Moses, the experience of touching God, then you would have believed Me, you would have accepted My experience of touching Him—that is what Jesus is saying to the Jews. This is a new turn in relation to the Pentateuch, to the Law, to the Holy Scriptures.

What is the usual picture in our minds when we hear about Moses? Probably a bush that burns and does not burn. We think about the experience of that personal encounter with God that Moses experienced. We understand his awe when, having thrown off his sandals, he remains barefoot, so as not to impose his step on God, in order to listen in silence to what God wants to say to him. And today in the East, entering not only a mosque, but also an Orthodox church, they take off their shoes so as not to make noise, not to impose their thoughts on God along with their step.

In the Pentateuch, this story of the bush is most dear to us, reflecting the experience of Moses touching God. And for a Jew, this text does not play a big role. The law is. And not only the Decalogue, but also all the other commandments, and there are 613 of them, were not clearly codified until the Middle Ages. Later, codifying them, Maimonides would bring them into a harmonious form, as if on the model of Roman law, describing all the commandments and all the prohibitions contained in the Law, and calling them Tariyag.

Итак, для иудейского сознания важно именно знать, что Бог от человека требует и что ему запрещает. А для христианского мироощущения важно прикосновение к Богу, личный контакт с Ним. И в тексте Евангелия от Луки, который звучит вполне традиционно, все, о чем говорит Авраам, вполне укладывается в ветхозаветное понимание Закона. Но здесь впервые становится ясно, что библейская религия из религии слушания и исполнения превращается в религию прикосновения к истинности Бога, к подлинности религиозного опыта. Становится ясно: здесь уже начинается христианство.

Хочется обратить внимание еще на один момент. После того как Иисус исцелил расслабленного и велел ему больше не грешить, Он говорит о смерти и о победе над смертью. Вероятно, здесь речь идет о том, что смерть физическая, которая отлучает человека от жизни — от солнца, от родных и т. д., — становится своего рода образом смерти духовной, смерти, которая отлучает человека от Бога, делает живого мертвым. Да, есть биологическая смерть, но есть смерть несравненно более страшная — когда человек, биологически оставаясь живым, умирает духовно. Когда он из-за своей злобности, жадности, завистливости, жестокости и т. д. оказывается оторванным от Бога.

Эта тема позже будет развиваться в посланиях апостола Павла, в частности в Послании к Колоссянам. Апостол говорит: «И вас, которые были мертвы во грехах… оживил… простив грехи» (2:13). Иными словами, состояние грешника, который отлучил, оторвал себя от Бога, который живет как бы без Бога, описывается через образ физической смерти. Этот образ становится своего рода иконой той психологической и духовной смерти, которую переживает человек, сам себя отлучивший от Бога и, следовательно, от истинной жизни.

Та же тема звучит в Послании к Ефессянам: «И вас, мертвых по преступлениям и грехам вашим, в которых вы некогда жили, по обычаю мира сего… Бог, богатый милостью… возлюбил… и нас, мертвых по преступлениям, оживотворил со Христом, — благодатию вы спасены, — и воскресил с Ним, и посадил на небесах во Христе Иисусе» (2:1, 4—7). Апостол говорит не только о победе над физической смертью, но о победе над смертью во грехе, в преступлениях, над смертью, которою люди заживо умирают. Именно к такой победе и зовёт Иисус.

Данте, когда он спускается в ад на страницах «Божественной комедии», с удивлением обнаруживает, что он отнюдь не единственный живой в царстве мертвых. Парадоксально, но там поэт встречает не только покойников. Спустившись в девятый круг, он обнаруживает здесь брата Альбериго, монаха из Фаэнцы, заколовшего во время пира своего ничего не подозревавшего родственника, а также генуэзца по имени Бранко д'Орья, который так же предательски убил своего тестя — оба они еще живы, в чем Данте абсолютно уверен. «Он ест, и пьет, и спит, и носит платья», — восклицает поэт, ибо не может поверить в то, что перед ним душа Бранко д'Орья. Тем не менее, это именно так. Шестым чувством поэт понимает, что душа человеческая может попасть «в место сие мучения» не только после смерти, но и пока человек жив.