Здесь, в Кесарии, только что Петр сказал: «Ты – Христос», – родилось христианство, потому что все оно – в трех словах: «Иисус есть Христос». Тайна Вифлеема или Назарета – Рождество Христа в человеке; тайна Кесарии Филипповой – Рождение Христа в человечестве. Родилось христианство – умерло язычество, «умер Великий Пан». Только что Петр сказал: «Ты – Христос», – здесь, в священной роще Пана, может быть, пронесся, над головами Тринадцати, в ночной темноте, по верхушкам деревьев, как бы панического ужаса шепот, – умирающего бога Пана последний вздох.

Умерло язычество – умер и Израиль. Этого Петр еще не знает; узнает Павел. Если «Израиль» значит «Закон» а «конец Закона – Христос» (Рим. 10, 4), то Он же – и конец Израиля. Здесь, в Кесарии Филипповой, Петр, только что сказал: antach Meschina, «Ты – Христос», – убил Израиля.

XIV

Лучше всего объясняет исповедание Петра Иоанн:

Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни. И мы уверовали и узнали, что Ты – Христос. Сын Бога Живого. (Ио. 6, 68–69.)

Главное – то, что «узнали»; не только «уверовали» но и «узнали».

Если не узнаете, что это Я,

, то умрете во грехах ваших (Ио. 8, 24.)

Когда вознесете – (распнете) – Сына человеческого, тогда узнаете, что это Я. (Ио. 8, 28.)

Это говорит не только иудеям, но и всем, до конца времен не узнающим, – Неузнанный.

Начал исповедание Петр – кончит сам Иисус.[670]

Первосвященник в Синедрионе, судящем Господа, спросит Его:

Ты ли Христос, Сын Благословенного?…Иисус сказал: Я,

, и вы узрите Сына человеческого, сидящего одесную Силы (Божией) и грядущего на облаках небесных.

Тогда первосвященник, разодрав одежды свои, сказал: на что еще нам свидетелей?

Вы слышали богохульство. Как вам кажется? Они же все признали Его повинным смерти. (Мк. 14, 61–64.)

«Кто Ты?» – на этот вопрос отвечает Иисус всегда, и не может ответить иначе, как только одним словом: «Я»,

. – «Я есмь».

Два у Него человеческих имени: «Иисус» и «Христос»; Божеское же имя – только одно: «Я». Каждый человек говорит: «я», но никто никогда не говорил и не скажет этого так, как Он. Все наши «я», человеческие, – временны, частны, дробны, мнимы; только Его – цельно, едино, истинно, вечно, – Я всего человечества. Тот еще не исповедал Его, кто сказал о Нем: «Христос», а только тот, кто сказал Ему самому: «Ты – Христос». – «Это Я», – говорит Иисус, и Петр отвечает: «это, воистину. Ты». – «Я есмь», – говорит Иисус, и Петр отвечает: «Ты еси».

Вот что значит Кесария Филиппова.

Что произошло после исповедания Петра? В ответе на этот вопрос, между Марком, с одной стороны, и Лукой и Матфеем, с другой, – противоречие как будто неразрешимое.

…Иисус сказал ему в ответ: блажен ты, Симон, сын Ионин (по-арамейски, bar-jona), ибо не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, сущий на небесах. И Я говорю тебе: ты – Петр (Kifa, «Камень», по-арамейски), и на сем камне Я созижду Церковь Мою, и врата адовы не одолеют ее. И дам тебе ключи царства небесного; и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах; и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах. (Мт. 16, 15–19.)

Против исторической подлинности этих слов говорит многое. Прежде всего, их отсутствие в свидетельстве не только Луки, но и Марка-Петра. Если слова эти помнят другие – те, от кого узнал их Матфей, мог ли забыть их именно тот, кому они сказаны? А если помнит, то почему скрывает, молчит? Все из-за того же «смирения», заставившего его, будто бы, скрыть и хождение по водам? Это так же невероятно, как если бы Петр умолчал из смирения о том, что удостоился первый увидеть воскресшего Господа. Да и нечем было слишком «гордиться» Петру в Кесарии Филипповой: противовес гордыне дан ему тотчас; так же низко пал, как высоко вознесся. Тотчас же за тем словом Господним: «Блажен ты, Симон Ионин», – услышит другое: «Отойди от Меня, сатана!» Подлинным для него смирением было бы не умолчание, а признание того, с какой высоты он пал.

XVI