В сумерках смертного вечера и воскресного утра таинственно сливаются для нас эти четыре женских лица. Первое существо человеческое, увидевшее Господа, – не он, а она; не Петр, не Иоанн, а Мария. Рядом с Иисусом – Мария; рядом с Неизвестным – Неизвестная.

III

Лучше всех учеников поняла бы, может быть, она, почему Иисус, идучи на смерть – воскресение, говорит о «муке родов» – начале Конца («это начало мук рождения»,

, Мк. 12, 8) – для всей земли-матери, рождающей царство Божие, и для одной рождающей женщины:

мучается женщина, когда рождает, потому что пришел час ее;

когда же родит младенца, уже не помнит мук от радости. (Ио. 16, 21.)

…Рано поутру, когда еще было темно… Мария стояла у гроба и плакала.

Сердце ее разрывалось от муки, как чрево рождающей.

(Вдруг) оглянулась и увидела Иисуса, стоящего (за нею), но не узнала, что это Иисус…

…Он же говорит ей: «Мария!» Она, оглянувшись (снова), говорит Ему: «Раввуни!» (Ио. 20, 1–16)

И уже не помнит муки от радости, —

потому что родился человек в мир. (Ио. 16, 21), —

Человек воскрес.

Две Марии: одна – в начале жизни, другая – в конце; та родила, эта первая увидела Воскресшего, Сына – Брата – Жениха как бы воскрешает, снова рождает из времени в вечность Мать – Сестра – Невеста. Вот что сделала Мария Неизвестная на Вифанийской вечере.

Тело мое приготовила она к погребению (Мк. 13, 8), —

«и к Воскресению», – мог бы Он сказать. Как это сделала, мы не знаем, потому что этого не знают и наши свидетели; знают только – и мы могли бы узнать, – чем сделала: побеждающей смерть любовью.

Многое еще имею сказать вам, но вы теперь не можете вместить. (Ио. 16, 12.)

Будучи же кем-то спрошен, когда придет царствие Божие, Господь сказал: когда два будут одно,

…и мужское будет как женское, и не будет ни мужского, ни женского.[777]

Но слова сего не поняли они, и оно было закрыто от них, чтобы они не постигли его, а спросить Его… боялись. (Лк. 9, 45.)

Так и мы боимся спросить Его о том, что значит для Него самого:

будут два одна плоть. (Мт. 19, 5.)

«Ты прекраснее Сынов человеческих (Пс. 44–45, 3). Чем же красота Его больше всех красот мира? Тем, что она – ни мужская, ни женская, но „сочетание мужского и женского в прекраснейшую гармонию“ (Гераклит).[778] Он в Ней. Она в Нем; Вечная Женственность – в Мужественности Вечной: Два – Одно,