3. И пришел он и сказал: отец мой, один из племени нашего, удавленный, брошен на площади. 4. Тогда я, прежде нежели стал есть, поспешно выйдя, убрал его в одно жилье до захождения солнца. 5. Возвратившись, совершил омовение и ел хлеб мой в скорби. 6. И вспомнил я пророчество Амоса, как он сказал: праздники ваши обратятся в скорбь, и все увеселения ваши — в плач. 7. И я плакал. Когда же зашло солнце, я пошел и, выкопав могилу, похоронил его. 8. Соседи насмехались надо мною и говорили: еще не боится он быть убитым за это дело; бегал уже, и вот опять погребает мертвых.

3–8. Из того, что при случайном выходе Товии на улицу сразу обнаружился случай казни еврея (ст. 3), не без основания заключают (напр., Calmet), что преследования израильтян, начатые Сеннахиримом, не совсем прекратились и при Асаргаддоне, несмотря на относительную мягкость этого царя и близость к нему Ахикара, родственника и покровителя Товита, вероятно, вообще расположенного к пленным израильтянам.

Образ действий Товита при этом случае, и во многих других, обнаруживает в нем истинного ревнителя закона: исполнив требования любви к умершему соплеменнику — погребением его тела, — что Товит делал весьма часто в тяжкое для пленных евреев время (I:18; XII:12), — он спешит выполнить и постановление закона о ритуальной чистоте (Чис XIX:16 д.), хотя, за неимением жертвенного культа в плену и, конечно, очистительного пепла рыжей телицы, совершает очищение простым омовением (LXX: 'ελουσάμην).

То обстоятельство, что в книге Товита не раз говорится о погребении Товитом умерших, оставленных без погребения, — как преимущественном виде благотворительности этого мужа (I:17–18; II:3–4, 7–9; IV:17; XII:12), — дало повод некоторым исследователям (напр., Зимроку, Келеру, Коскену) усмотреть сходство кн. Товита с распространенной во многих странах (Армении, Италии, Турции, Сербии, России) легендой о благодарном умершем, где погребение непогребенного трупа является источником благополучия для совершившего погребение, аналогию чему в книге Товита будто бы представляет благотворение Ангела семье Товита. Но указываемые черты сходства имеют чисто внешний и случайный характер и отнюдь не дают основания говорить о взаимной зависимости книги Товита и названной выше легенды (см. у проф. Дроздова, с. 312–318).

Бедствия плена, тяжесть которых живо чувствовалась в великие праздники, являвшиеся для теократического сознания народа Божия источником великой радости, естественно, привело на память Товиту, без сомнения, хорошо знавшему закон и пророков, — соответствующее пророчество Амоса VIII гл., 10 ст. (подобным образом писатель 1 Маккавейской кн. воспоминает это пророчество, 1 Мак I:39–41, при изображении бедствий иудеев под владычеством сирийцев), это одна из немногих прямых цитат в библейских книгах.

9. В эту самую ночь, возвратившись после погребения и будучи нечистым, я лег спать за стеною двора, и лице мое не было покрыто. 10. И не заметил я, что на стене были воробьи. Когда глаза мои были открыты, воробьи испустили теплое на глаза мои, и сделались на глазах моих бельма. И ходил я к врачам, но они не помогли мне. Ахиахар доставлял мне пропитание, доколе не отправился в Елимаиду.

9–10. В довершение скорби и печали Товита, его постигло великое несчастие — потеря зрения: когда, после погребения, Товит ночью лежал на дворе с «открытым лицом» (πρόσωπον μου ακάλυπιον ην, ст. 9), в глаза ему попали экскременты птицы (στρουθία, hirundines; слав.-русск.: воробьи; соответствующее еврейское слово — «циппорим» означает мелких птиц вообще, ср. Пс VIII:9; Быт XV:10; Лев XIV:4 сл.); здесь — птицы, близкие к жилищу человека: воробьи или Vulg.: ласточки, последствием чего образовались на обоих глазах бельма (λευκώματα), а затем, вследствие неудачного лечения со стороны неискусных, может быть, врачей (медицина в древней Ассирии и Вавилонии невысоко стояла, гранича с магией) наступила полная слепота (ст. 10). Факт этот для непредвзятой мысли не представляет чего-либо неимоверного, физически невозможного, вопреки возражениям отрицательной критики (см. у проф. Дроздова, с. 344–348, 480–481).

Deprived of all his property and all means of subsistence as a result of illness and treatment, Tobit received food for some time from the above-mentioned (I:21-22) Ahikar, until the latter withdrew to Elymais (it was Ahikar who retired to Elimais, as it is in the code Sinaisk. LXX and in Vet. latin, and not Tobit, as (επορεύθην) stands in the accepted Greek t. and Slav. transl. Elimais is the Biblical-Hebrew Elam, Greek Susianna (Genesis X:22; XIV:1, 9; Isaiah XI:11, etc.).

11. And then my wife Anna spun wool in the women's sections 12. And she sent it to rich people, who gave her wages, and once they gave her a kid to boot. 13. When they brought him to me, he began to bleat; And I asked my wife, "Where does this kid come from?" Is it not stolen? give it to whomever it belongs! for it is not lawful to eat stolen things. 14. She answered, "This was given to me in addition to the payment." But I did not believe her, and insisted that she give it to whom it belonged, and I was angry with her. And she answered and said to me, Where are your alms and righteous works? That's how they all came out on you!

11–14. When, with the removal of Ahikar to Elymais (v. 10), the last source of Tobit's resources was exhausted, his wife began to earn her living by ordinary women's work ('εν τοις γυναικείοις, i.e., έργοις, in the Sinai code; hence, women's work, and not women's rooms, or compartments, as in Slavonic), by spinning wool and cloth (cf. Proverbs XXXI:13, 19, 22, 24), receiving payment for her labor from customers (vv. 11-12a). In addition to the usual payment, Tobit's wife was once given a kid (according to the text of Vet. Lat., as well as according to the Sinai code. LXX, this happened on the 7th day of the month of Dystra, which some researchers (Graetz, Ant. Scholz, etc.) identify with the Syro-Macedonian distr (= Hebrew adar), but it is possible that "Dystr" is δύστρος, here represents the Greek transcription of Heb. Tishra, the name of the 7th month, the next goat was given to Anna, the wife of Tobit, a short time before, a week before the Feast of Tabernacles (cf. Lev XXIII:34), precisely to enable the poor family to have a better table on the coming feast (see Prof. Drozdov, pp. 483-486).

In Hannah's reproachful answer (v. 14) to Tobit's suspicions (v. 13) there is a similarity with the speech of Job's wife to him (Job II:9 (especially according to the text of the LXX Book of Job): this circumstance, as well as the similarity in general of the sufferings and deliverance from the sufferings of Tobit and Job, gave rise to some scholars (Eichhorn, Bertholdt, Weiginger, and others) to see in the book of Tobit a free imitation of the book of Job. But the similarity of this kind (which is deliberately emphasized in the text of the Vulgate, v. 15) between the two works is not anything artificial, and the conclusion just mentioned by some scholars is entirely arbitrary.

Chapter III

1–6. Tobit's prayer to God for deliverance from suffering. 7–15. A similar prayer is given by Sarah, the daughter of Raguel in the Ecbatana of the Medes. 16–17. The prayer of both was heard, and the angel Raphael was sent to save them. 1. Sorrowful, I wept and prayed with sorrow, saying: 2. Thou art righteous, O Lord, and all thy works and all thy ways are mercy and truth, and thou shalt judge with true and just judgment for ever. 3. Remember me, and look upon me: punish me not for my sins and my errors, and for my fathers, wherein they have sinned against thee. 4. For they did not listen to Thy commandments, and Thou hast delivered us up to plunder, and captivity, and death, and to a parable of reproach before all the nations among whom we are scattered. 5. And verily, Thy judgments are many and righteous, to do unto me according to my sins and the sins of my fathers, because they have not fulfilled Thy commandments, nor have they done righteousness before Thee. 6. Do with me, therefore, what pleases you; command to take my spirit, that I may be released and turned to the earth, for it is better for me to die than to live, for I hear false reproaches, and deep is the sorrow in me. Command me to deliver me from this burden to the eternal abode, and turn not Thy face away from me.

1–6. Under the weight of misfortunes: blindness, poverty, reproaches from his wife, Tobit performs a fervent prayer. This prayer as a whole and in its individual details has a strictly biblical character, and in many cases has many analogies for itself in other biblical passages, especially in various prayers contained in the Bible by well-known sacred historical persons. e.g., the words of the Psalmist Psalmist Psalm XXIV:10; the prophet Jeremiah (Jeremiah XXII:1); the prophet Daniel (Dan IV:34, etc.). The belief that descendants are sometimes punished for the sins of the fathers (v. 3), as is well known, runs through the entire Old Testament, found expression in the Mosaic law (Exodus XX:5; Num XIV:18), and was confirmed by various historical facts (e.g., for the sin of Ham his son Canaan was cursed, for the sin of David his son died by Bathsheba; the grave consequences of Solomon's sins had to be borne by his son Rehoboam). and although the excesses and abuses of this belief provoked prophetic condemnation and refutation (Jeremiah XXXI:29; Ezekiel XVIII:1-4), yet it persisted among the Jewish people down to the times of the New Testament, as is evident from the judgment of the apostles about the man born blind (John IX, 2). In relation to the fate of Israel, this belief had a special meaning (v. 4, cf. Deuteronomy XXIII:15), as it was professed, for example, by the prophet Daniel (Dan IX:4-13), like Tobit (vv. 4-5).