21. «Ты это делал, и Я молчал», т. е. Бог не тотчас по своему долготерпению обличает и наказывает грешника, но дает возможность ему исправиться и загладить свое поведение. Из этого «молчания» Бога, медлительности в послании кары, нечестивый делает нелепый вывод, что Бог такой же, как и он, т. е. довольствующийся только внешним богоугождением, внешними жертвами, а не внутренним настроением и соответственным ему поведением человека, бог изобличит такого человека и накажет.

22. Уразумейте это, забывающие Бога, дабы Я не восхитил, — и не будет избавляющего. 23. Кто приносит в жертву хвалу, тот чтит Меня, и кто наблюдает за путем своим, тому явлю Я спасение Божие».

23. Истинный чтитель Бога тот, кто приносит Ему жертвы с искренним чувством благоговения пред Ним и заботится, чтобы и его внешнее поведение и поступки согласовались с этим настроением.

«Никогда никакая греческая или латинская ода, говорит Фенелон, не могла достигнуть высоты псалмов. Напр., тот из них, который начинается словами: «Бог богов, Господь возглаголал, и призвал землю», превосходит всякое человеческое воображение (Вигуру).

Псалом 50

Надписание псалма указывает на повод написания — обличение пророком Нафаном Давида за его преступление с Вирсавией и Урией, а все содержание — покаянная молитва.

Господи! Прости и очисти по Твоей великой милости мой грех, который тяготит меня. Я глубоко сознаю свою вину пред Тобою (3–6). Я зачат и рожден во грехе. Ты сообщал мне откровения, любил меня. Прояви свою милость очищением и прощением моего греха и сделай меня радостным от полученного прощения (7–14). Открой мои уста для проповедания и восхваления Тебя. Такой вид богоугождения Тебе приятней внешних жертв (15–19). 1. Начальнику хора. Псалом Давида, 2. когда приходил к нему пророк Нафан, после того, как Давид вошел к Вирсавии. 3. Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих изгладь беззакония мои. 4. Многократно омой меня от беззакония моего, и от греха моего очисти меня, 5. ибо беззакония мои я сознаю, и грех мой всегда предо мною.

3–5. Сознание Давидом своего греха и своей виновности пред Богом было настолько глубоким, что он, моля о прощении и своем очищении, взывает только к великому милосердию Бога. Эти стихи очень ярко характеризуют нам Давида, как человека с высоко развитым нравственным чувством: всякий его грех вызывал в нем глубокое осуждение себя и мучительное недовольство собой, Давид низко падал в своих глазах и настолько строго судил себя, что в этом случае помнил только об одном, как глубоко он пал, как сильно оскорбил Бога и как недостоин он пред Ним. Эта сила, высота нравственного чувства и строгость самоанализа показывают, что падение Давида, возможное и для него, как человека, не могло быть проявлением в нем дурной «настроенности», господства в нем «греховных и похотливых желаний», не могло быть «сознательным» оскорблением Бога и нарушением Его заповедей, но порывом, временным увлечением, за которым следовал период продолжительного покаяния и самобичевания (о чем мы упоминали раньше см. Пс 24-й). Это сознание своей греховности и побуждает Давида просить у Бога омовения, очищения своей души, так как грех пред Ним «всегда». Под этим очищением Давид разумел, как видно из последующего, не просто прощение греха, но очищение его духа с перенесением «наказания», для удовлетворения тому Божественному Правосудию, о котором говорит Его закон в заповедях Моисея. Жажда Давидом очищения пред Богом очень ясно выражена в евр. тексте, где 4 ст. читается: «многократно омой меня от беззакония моего».

6. Тебе, Тебе единому согрешил я и лукавое пред очами Твоими сделал, так что Ты праведен в приговоре Твоем и чист в суде Твоем. 7. Вот, я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя.

6–7. Тяжесть греха Давида состоит в том, что он Богу «единому согрешил и лукавое пред Ним только сделал». Это не значит, что Давид не сознавал себя виновным пред Урией, так как ниже он молит Бога о прощении греха за пролитие крови (убиение Урии), и не значит того, что он одобрял употребленные для того меры, но то, что означенные его действия тяжкие прежде всего оскорблением Бога. В его законе даны прямые заповеди, запрещавшие обманы, убийства и нарушение чистоты семейной жизни. Этой заповедью закона из общественной и частной жизни изгонялись такие явления, которые до этой заповеди у всех восточных народов не только не считались за преступления, но приравнивались к добродетели. Напр., развращенность освещалась религиозным культом, обман для достижения своих целей считался за ловкость, и жизнь человека, если он мешал личному благосостоянию другого, ставилась ни во что (напр., обычаи родовой мести, военная слава, измерявшаяся количеством убитых врагов). Бог же дал закон, которым означенные явления объявлялись преступлениями, почему Давид и говорит, что он прежде всего и более всего виновен пред Богом единым.

За совершенный Давидом грех Бог через пророка Нафана наложил на него наказание (см. 2 Цар XII:10–14). Такой приговор над собою Давид считает вполне заслуженным им («Господь праведен в приговоре и чист в суде»), так как его грех есть оскорбление Бога, требующее возмездия для научения виновного и поддержания авторитета Закона, данного в Его заповедях, пред людьми.

Такая молитва об очищении, с признанием и исповеданием заслуженности кары, кроме желания облегчения своей совести понесением последней, могла вызываться и другим побуждением — на примере Давида, караемого Богом за совершенный им грех, показать всему народу важность соблюдения ими заповедей Бога и необходимость заботы о чистоте своей жизни.

Однако совершенный Давидом грех не есть намеренное и сознательное желание оскорбить Бога, но является следствием временного господства в нем той греховной склонности, которая вложена в него с самого рождения, т. е. наследственного первородного греха.

8. Вот, Ты возлюбил истину в сердце и внутрь меня явил мне мудрость (Твою).