3) они уже опытно могли знать (ср. XXIII:33 (???)), что Иосиф владеет даром предвидения, в частности — на взятой ими чаше он «гадает» («nachesch jenachesch» — «обычно гадает»): разумеется весьма употребительное у древних гадание по чаше — киликомантия (κυλικομαντεία, κυαϋομαντεία), состоявшая в наблюдении игры лучей света на поверхности воды, налитой в чашу, гидромантия, когда в воду бросались драгоценные вещи и по блеску их отгадывали будущее. Возможно, что о гадании Иосифа говорится им и домоправителем в тоне несерьезном. Ссылка на гадание нужна была лишь для придания обвинению характера уверенности.

7. Они сказали ему: для чего господин наш говорит такие слова? Нет, рабы твои не сделают такого дела. 8. Вот, серебро, найденное нами в отверстии мешков наших, мы обратно принесли тебе из земли Ханаанской: как же нам украсть из дома господина твоего серебро или золото? 9. У кого из рабов твоих найдется (чаша), тому смерть, и мы будем рабами господину нашему.

Предъявленное обвинение братья Иосифа совершенно основательно опровергают ссылкой на факт возвращения ими Иосифу платы за хлеб, из какого факта очевидна была честность их и неспособность на приписываемое ими похищение. В сознании своей невинности они сами назначают себе чрезмерно большое наказание: смерть виновника и рабство всех прочих братьев (XXXI:32), — ни одно, ни другое не требовалось уголовным правом древнееврейским и других древних народов; участие целого общества в ответственности виновника требовалось Моисеевым уголовным правом неоднократно (Втор XXI:1–9).

10. Он сказал: хорошо; как вы сказали, так пусть и будет: у кого найдется (чаша), тот будет мне рабом, а вы будете не виноваты.

Домоправитель принимает предложение братьев лишь в той его части, какою они предлагали сделать обыск у них (ср. 12 ст.): налагаемое ими наказание он смягчает.

11. Они поспешно спустили каждый свой мешок на землю и открыли каждый свой мешок. 12. Он обыскал, начал со старшего и окончил младшим; и нашлась чаша в мешке Вениаминовом.

Обыск, очевидно, для придания ему характера правильности и непреднамеренности, начинается со старшего брата и, естественно, чаша отыскивается лишь у последнего. 10 раз вздох облегчения вылетал из груди обыскиваемых, но тем сильнее было впечатление от результата обыска у 11-го брата.

13. И разодрали они одежды свои, и, возложив каждый на осла своего ношу, возвратились в город.

По поводу раздирания одежд сыновьями Иакова Мидраш замечает, что это было им возмездие за то, что они некогда заставили отца своего разодрать одежды (XXXVII:34). Во всяком случае факт раскаяния братьев Иосифа в давнем преступлении не подлежит сомнению.

14. И пришли Иуда и братья его в дом Иосифа, который был еще дома, и пали пред ним на землю.

Иуда нарочито выделяется из среды братьев, как имеющий выступить ходатаем за Вениамина и говорить вместо всех братьев, которые, очевидно, все принимают участие в судьбе Вениамина.

15. Иосиф сказал им: что это вы сделали? разве вы не знали, что такой человек, как я, конечно угадает?

Иосиф, желавший от братьев именно такого отношения к Вениамину, начинает обвинять их не столько в низости, сколько в нерассудительности: братья, уже знакомые с проницательностью Иосифа, не могли, говорит он, думать скрыть от него похищение. Что касается его волхвования (ср. ст. 5), то, по блаженному Феодориту (вопр. 107), он «сказал это, не в самом деле употребляя гадания и волхвования, но применяя слова к настоящему обстоятельству. Достойна же удивления точность в словах его. Даже и притворно пред братьями не согласился приписать себе волшебство, приписывает же кому-то другому, облеченному тою же властью, ибо не сказал: я волхвую, но: волхвованием волхвует человек, подобный мне».

16. Иуда сказал: что нам сказать господину нашему? что говорить? чем оправдываться? Бог нашел неправду рабов твоих; вот, мы рабы господину нашему, и мы, и тот, в чьих руках нашлась чаша. 17. Но (Иосиф) сказал: нет, я этого не сделаю; тот, в чьих руках нашлась чаша, будет мне рабом, а вы пойдите с миром к отцу вашему.