Еще позже, в 1901 г., по инициативе преосв. Назария еп. Нижегородского, состоялась встреча о. Иоанна с городскими священниками, и о. Иоанн сказал приблизительно следующее:

"Досточтимые отцы и братья, сопастыри! Вы сами, как я вижу, люди украшенные сединами, значит сами богаты опытом жизни. Мне вас нечему учить. Но так как Вы спрашиваете меня, как я достигаю благотворного действия на сердца людей, то я скажу вам. Я стараюсь быть искренним пастырем не только на словах, но и на деле — в жизни. Поэтому я строго слежу за собой, за своим душевным миром, за своим внутренним деланием. Я даже веду дневник, где записываю свои уклонения от Закона Божия, повторяю себя и стараюсь исправляться. Я целый день в делах, с утра до поздней ночи. Своё пастырское служение я совершаю не только в Кронштадте, но приходиться часто путешествовать для этого по разным местам России. Меня осаждают каждый день просьбами, так, что иногда мне тяжело и не хочется, но я делаю, стараюсь удовлетворить всех просителей. Где бы я ни был, а особенно в Кронштадте, я каждодневно сам совершаю литургию и искренно, сердечно — усердно и благоговейно приношу святую бескровную жертву Богу о грехах своих и всех православных христиан. Молящиеся видят и чувствуют моё искреннее, благоговейное служение и сами проникаются святыми чувствами и молятся усердно. За каждой литургией я проповедую живое Слово Божие. В моих поучениях изображается моя внутренняя жизнь, моя душа; я беспощадно караю грехи, пороки и страсти человеческие, обличаю заблуждения сектантов и раскольников. Благодарение Богу — я сам вижу плоды своих пастырских трудов. В Андреевском соборе, а он большой, народу бывает тысяч до пяти, и всё это множество слушает меня, как один человек, никакого шума, толкотни : глаза всех устремлены на меня. Когда я выхожу из храма, меня с любовью окружает народ, все с сияющими лицами, у всех видно благодатно-радостное настроение. Всё это — плоды моей молитвы и проповеди. Извините меня достопочтимые пастыри, что я говорю так о себе. Боже сохрани меня, чтобы я говорил это для самохваления, Боже упаси. Нет, не я всё это делаю, а благодать Божия, почивающая на мне — священнике…"

Другая подобная беседа состоялась ещё несколько позже в Сарапуле, по инициативе еп. Михея, в 1904 г. Вот, что сказал о. Иоанн:

"Всем известно, что родился я в Архангельской губернии, а курс окончил в Петербургской Духовной Академии. Непосредственно по окончании Академии я поступил на настоящее место, в гор. Кронштадт — священником к Андреевскому Собору. Город этот военный: здесь на каждом шагу встречаешь военных, матросов, мастеровых из гавани и проч. Матросы, большую часть времени проводящие в море на своих судах, попав на берег, стараются использовать своё свободное время во всю ширь, получить как можно больше удовольствий. Поэтому здесь всегда можно встретить было на улицах пьяных и слышать о многих безобразиях. С первых же дней своего служения моё сердце стало болеть при виде такой нехорошей и греховной жизни и естественно явилось твёрдое намерение как-нибудь исправить этот пьяный, но хороший по своей душе народ. Особенно тяжело было видеть пьяных при возвращении домой после литургии. Поэтому я начал как можно чаще обращаться к ним со словом обличения, увещания и вразумления, убеждая их бороться со своей страстью и для этого как можно чаще посещать храм Божий, чтобы хотя бы утро проводить в трезвости. На первых порах, конечно, пришлось перенести мне много горя и неприятностей, но это не приводило в упадок мой дух, а напротив ещё сильнее укрепляло и закаляло для новой борьбы со злом. В это время я боролся со злом обычными в пастырском делании мерами, и не только не выступал, как общий молитвенник и предстатель перед Богом, но даже и в глубине своей души такого желания не имел. Господу угодно было поставить меня на другой путь. Случилось это таким образом. В Кронштадте жила благочестивая, прекрасной души женщина Параскева Ивановна Ковригина, родом костромичка, отдавшая себя на служение ближним. Она стала убедительно просить меня молиться за того или иного страждущего, уверяя меня, что молитва моя за них будет действенна и для них полезна. Я же всё время отказывался, совершенно не считая себя достойным быть особенным посредником между людьми, нуждающимися в помощи Божией, и Богом. Но неотступные просьбы и уверения Параскевы Ивановны в помощи Божией, наконец, убедили меня, и с твердым упованием и надеждой стал я обращаться с мольбой к Богу об исцелении болящих и расслабленных душой и телом. Господь слышал мои, хотя и недостойные, молитвы и исполнял их : больные и расслабленные исцелялись. Это меня ободрило и укрепило. Я всё чаще и чаще стал обращаться к Богу по просьбе тех или иных лиц, и Господь за молитвы наши общие творил и творит до сих пор много дивных дел. Много чудес очевидных совершилось и ныне совершается. В этом я вижу указание Божие мне, особое послушание от Бога молиться за всех просящих себе от Бога милости. Поэтому я никогда не отказываю в своей молитве и для посещения болящих езжу по просьбам их по всей России. Бывали случаи, когда просили меня изгонять бесов, и бесы повиновались и выходили из людей по моей молитве. Но бывали и такие случаи, когда мои старания не увенчивались успехом, — бесы не выходили. Правда, бесы эти заявляли о себе, что они самые жестокие, самые упорные… И мои усилия в этих случаях потому не увенчивались успехом, что я сам был недостаточно подготовлен, не держал строгого поста, а по словам Самого Иисуса Христа: "сей род изгоняется только молитвой и постом", или недостаточно времени уделял данному лицу. При моих разнообразных и многочисленных трудах мне не приходится уделять много времени одному лицу, так как ожидающих моей молитвы и благословения было всегда множество. А так как при моей настоящей жизни мне постоянно приходилось быть в миру, посещая дома людей всякого звания и состояния. Где предлагается угощение, которое мне приходится часто принимать, чтобы отказом не огорчить предлагающих с любовью, то, естественно, мне не представляется возможным держать строгий пост. Вообще в своей жизни я не брал на себя никаких особенных подвигов, не потому, конечно, что не считаю их нужными, а потому, что условия моей жизни не позволяют мне этого, и я никогда не показывал себя ни постником, ни подвижником и т.д., хотя ем и пью я умеренно и живу воздержанно".

"Относительно того, как создавалась моя настоящая известность, я должен сказать, что для этого я не принимал со своей стороны ни каких мер и никаких усилий: всё происходило само собой, помимо меня. С тех пор, как случаи исцелений через меня стали умножаться, свидетели и очевидцы этого или же сами лица, испытавшие на себе благодать Божию, не желая оставаться неблагодарными перед Богом, объявляли о происшедшем в современной прессе, через это случаи исцелений делались известными читающей публике и привлекали ко мне новые массы людей, жаждущих Христова утешения и милости Божией".

"Излишне говорить, что все случаи чудесных исцелений опубликованы не мной, а самими испытавшими, и я не только не считаю себя сколько-нибудь лучше других иереев, но справедливо полагаю себя худшим, самым последним из вас и вообще всех иереев русской Православной Церкви, потому, что всё, что есть во мне доброго, — это от благодати Божией, а всё что несовершенно и худо, то всё моё, и если бы богатство благодати Божией, данное мне Богом, было у другого кого-нибудь, достойнейшего, он сделал бы добра больше, чем я".

"Враг рода человеческого с первых же дней моего пастырского служения стал подвергать меня разного рода искушениям. Прежде всего, он стал внушать мне какой-то безотчетный страх при совершении таинства крещения и божественной литургии, а потом стал колебать меня борьбой мыслей. Тогда я понял, что лишь постоянным и непрестанным наблюдением за собою и непрестанной молитвою я могу бороться с этим тайным и неусыпающим врагом. Я стал стараться, сколько возможно глубже познать самого себя, т.е. свою душу, свою природу, свои немощи и недостатки. Чтобы это наблюдение за собою было постоянным, я с первых же дней моего служения начал вести дневник. До сего времени я ставлю себе за правило записывать все (выдающееся в моей духовной жизни) — и ту внутреннюю борьбу, которую я веду сам с собой, — и горечи поражения со стороны князя власти воздушной, и сладость победы, и ту благодатную помощь, которую подает мне Господь в борьбе. По временам, перечитывая свой дневник и как бы оглядываясь назад на себя, видишь отчетливо, вперед ли идёшь, или же остановился в своём движении или даже назад подался. Поэтому ведение дневника я считаю настолько важным, что стараюсь ни одного дня не пропустить без записи хотя бы самой краткой заметки. Всегда следя за собой и всё более и более познавая себя, познаешь и свою беспомощность во всех отношениях, без помощи благодати Божией, особенно в побеждении зла, а через это приходишь к смирению, к покорности воле Божией, всегда и во всём благой и совершенной, а также учишься смотреть и на других людей с любовью, сочувственно, с готовностью всегда и во всём помочь им".

"Чтобы подавить в себе всё нечистое, худое и быть всегда готовым обращаться к Богу, я стараюсь всегда усиленно следить за своим сердцем и подавлять все нечистые желания сейчас же, как только замечу их. Главное здесь не давать греховному помыслу или чувству укрепиться в душе, овладеть умом, сердцем и всем существом своим и поставить их на камне веры и заповедей Божиих. Когда нечистое желание или чувство только зарождается, тогда гораздо легче вырвать его и победить в себе, чем после того, когда оно глубоко укоренится. Дело непрестанной внутренней борьбы с собой вначале крайне трудно, так как это борьба с хитрым, коварным и опытным врагом — диаволом. Он употребляет всевозможные способы овладеть человеком и, пораженный в одном случае, сейчас же употребляет другой способ, более тонкий. Вот почему нужно непременно бодрствовать над собой…"

Здесь речь о. Иоанна была прервана одним из слушателей: "Научите нас, многоуважаемый батюшка, как поступать в тех случаях, когда все усилия отогнать от себя врага, победить его в себе не приводят ни к чему. Тогда невольно рождается уныние, воля слабеет и руки опускаются при работе. Верный ли будет способ борьбы в этом случае, если стараться не обращать внимание на внушения врага, так сказать, плевать на него?"

Отец Иоанн с живостью возразил: "Да, да, так и следует поступать: именно, нужно усердным призыванием имени Иисуса Христа, с тайным, глубоким покаянием низлагать тайных врагов, не обращать на них внимания, не заниматься ими, и всё, внушаемое ими, считать за вредную мечту. Унывать же при сильных искушениях никогда не следует. Господь всегда близок к нам и готов по первому же призыванию имени Его защищать и прогонять борющих нас врагов невидимых. "Призови Мя в день скорби твоей, — говорит Он через Пророка, — и Я избавлю тебя, и ты прославишь Меня".

"Позвольте ещё спросить вас, батюшка: часто приходится переживать чрезвычайно тяжелое чувство при виде торжествующего зла. Как и чем побеждать в себе этого рода уныние?"

"Действительно, чрезвычайно тяжелое чувство испытываешь при виде торжествующего зла, подобное состояние и мне приходится переживать часто. И всего больнее сознание, что и пастырская ревность здесь бессильна — часто приходится мириться. Утешение себе в этих случаях можно найти в сознании, что это явление лишь временное, попускаемое Промыслом Божиим с особыми, известными лишь Богу, целями, и что рано или поздно зло будет побеждено и будет торжествовать добро. — И в этих случаях нужно подкреплять себя молитвой. Но ни одну минуту не забывайте, как Господь многомилостив и скоропослушлив, что Он всегда преклоняет ухо своё к молитве нашей и весьма быстро исполняет просьбы наши и помогает нам, если мы всецело предаемся Его святой и совершенной воле".

Обратившись к слушателям, о. Иоанн продолжал свою беседу:

"Скажу вам всем, возлюбленные отцы, что молитва должна быть постоянным нашим спутником. И я всегда поддерживаю в себе постоянное молитвенное настроение: благодарю, хвалю и прославляю Благодетеля Бога на всяком месте владычества Его. Молитва — это жизнь моей души, без молитвы я не могу быть. Для поддержания в себе постоянного молитвенного настроения и общения с благодатью Божьей я стараюсь как можно чаще служить, по возможности ежедневно, и причащаться святого Тела и Крови Христовой, каждый раз почерпая в этом святейшем источнике богатые и могучие силы для разнообразных пастырских трудов. При своих молитвенных обращениях к Богу я употребляю молитвы, положенные в требнике. Эта книга представляет такое богатство, из которого человек может почерпнуть все нужное при своих многоразличных нуждах и молитвенных воздыханиях к Богу. Здесь Святая Церковь, как человеколюбивая мать, старательно собрала все, что необходимо нам в разных случаях жизни. Во время, свободное от богослужений и пастырской деятельности, я читаю священное Писание Ветхого и Нового Завета, особенно же Святое Евангелие — это драгоценнейшее для нас благовестие о нашем спасении. При чтении я стараюсь вдумываться в каждый стих, в каждую фразу, даже в отдельные слова и выражения. И тогда, при таком внимательном отношении к святой книге, как бы приподнимается такое богатство мыслей, богатство основоположений для проповедей, что никакому проповеднику не исчерпать этой глубины Божией. И когда приходится говорить проповедь, например, на дневное чтение Священного Писания, то иногда не знаешь, какую мысль выбрать, которую предпочесть: так они назидательны. А как дивно раскрыта в Писании душа человеческая, кажется нет ни одного душевного состояния, которое бы не нашло здесь себе отклика. При беглом же и недостаточно вдумчивом чтении Священного Писания это необъятное богатство его ускользает.