В заключение Книга призывает священников помнить, что недостаточно того, чтобы они сами были рачительны в молитве и были в том искусны, "но по званию своему должны непременно и прихожан своих неграмотных поселян научить истинному Богомыслию. Для некнижных прихожан достаточно те только молитвы, которые при азбуках и катехизисах напечатаны. И чтоб они их твердо изучили и всегда духом и истинною верой, как перед Богом стоя, читали, в том должность священников есть всеприлежно стараться наставить, и не переставать, до тех пор, пока не научат". Особая забота о детях. "При обучении Богомолению надлежит с усердием предлагать, чтоб как сами родители, так и дети их вечером и утром означенные читали молитвы, и все крестьянские свои работы с молитвой начинали, а оканчивали бы с благодарением, дабы Господь благословил все труды их и промыслы. О, как бы похвально и полезно приходские пресвитеры с причетниками к удовлетворению званию своему сделали, если бы малых детей приходских, от шести или семи до девяти или десяти лет, по грамоте молитвы и заповеди Божии читать научили. В указанном возрасте дети время впустую проводят, так как к работе сельской еще неспособны, а к изучению молитв по грамоте весьма способны. И так через полтора или два года могли бы твердо молитвы и заповеди изучить".

Нарочно призываются иереи внушать пастве необходимость участия в молитве церковной — возбуждать к тому охоту и умножать поучениями усердное желание приходить в церковь. Тут же следует разъяснять, как именно надо в храме Господнем стоять. "Стоящие в нем должны стоять благоговейно, и внимать прилежно чтению словес Божиих и всему церковному славословию. А чтобы это все внимающим могло быть созиданием, то надлежит неминуемо наблюдать, чтобы чтецы читали внятно, а певцы пели разумно". "При таком порядке преклонению уха может воспоследовать умиление духа".

Следует заключение: "Написанное здесь о четырех вышеупомянутых должностях предложения, довольна суть научившимся Богословскому учению подать понятие, а прочим охоту и поощрение вложить к исполнению их. Вследствие этого ваше есть ныне, о пресвитеры, принять эту книжницу любезно и прочитать со вниманием прилежно. Таким образом, упоминаемые в ней заповеди Господни и примеры будут вам в должностях ваших побуждением, наставлением и утверждением. Сам Дух Святой, Дух истины, да будет вам во всем путевождь, наставник и учитель. "Если пребудете во Мне, и слова Мои в вас пребудут, то, чего не пожелаете, просите, и будет вам" (Ин. 15:7). "Имея Первосвященника великого, прошедшего небеса, Иисуса Сына Божия, будем твердо держаться исповедания нашего... Посему да приступим с дерзновением к престолу благодати чтобы получить милость и обрести благодать для благовременной помощи" (Евр. 4:14-16). "Да приступаем с искренним сердцем, с полной верой, кроплением очистивши сердца от порочной совести, и омывши тело водою чистою" (Евр. 10:22).

Прекрасный памятник русской духовной культуры эта Книга. Непритязательна она, доступна, глубока в своих основах, но обращена к церковно-простому сознанию, для которого явственна каждая мысль, доходчиво каждое слово, вразумительно каждое наставление Книги. Но наличие истинно церковного сознания, истинно церковной культуры есть предпосылка пригодности этой Книги, как руководства. И тот факт, что стала она настольной, есть одновременно и похвальный аттестат составителям ее и свидетельство стойкости церковной культуры в широчайших кругах нашего самого простонародного священства. Вместе с тем, Книга обращена к, так сказать, срединной части церковнослужителей. Не касается она духовных высот и глубин, а отвечает лишь потребности общей. Поэтому церковный народ в отношении высот и глубин и мог, и должен был содержать многое, остающееся за пределами охвата этой Книги. Не вся Святая Русь здесь, далеко не вся! Но Книга эта оказалась достойной того, чтобы удовлетворить текущей, обыденной потребности пастырского состава, достойно несущего высокое послушание своего звания в рамках Святой Руси. Этим сказано много!

Знакомство, хотя бы беглое, с "Книгой о должностях пресвитеров приходских" полезно современному священнику, прежде всего в силу того, что таким образом для него становится более ясным представление о нашем прошлом — в его истинной природе. Некий то потерянный рай — вот чем становится для нас это прошлое, когда мы в него проникаем без предвзятости, и проникаем именно в то его лоно, которое веками вскармливало русских людей, в той их русскости, которая давала нашему отечеству истинное право именоваться "Святым".

От этой простоты, к которой нам надо сейчас восходить трудным подвигом самопреоделения, отвержения себя и перевоспитания, что дается только одним смиренным несением всей той блаженной страды, какая заполняет жизнь служителя Церкви, перейдем теперь к основной части нашего курса, уже далекой от умудренной успокоенности древней Книги. Проблематика, всяческая проблематика будет теперь предметом нашего внимания. Каким должен быть современный пастырь перед лицом основных задач своего служения — не в блаженной успокоенности веками устоявшегося быта, а в том сумбуре перекрещивающихся искушений и соблазнов, коими до отказа насыщена современная жизнь. Тут мы неизменно тоже в прошлое будем уходить, — но уже в то прошлое, которое, при всех иногда своих положительных сторонах, неизменно упиралось в проблему выбора: прошлое или будущее? Если раньше не было этой дилеммы, ибо будущее органически вырастало из прошлого, то теперь эта дилемма, раньше или позже, но неизменно возникает в силу внутреннего конфликта, заложенного во всей направленности жизни. Применительно к той или иной стороне пастырской деятельности неизменно, поэтому определяется следующий путь осмысливания ее. История болезни — прежде всего. Надо реально представить себе, как дело обстояло в последние десятилетия стояния России. А затем — образ лечения, который, естественно, не может быть просто механическим возвращением к этому прошлому, несшему в себе зародыши болезни, а иногда являвшему уже и зрелые стадии ее. Естественно рождается такой подход к той или иной стороне пастырской деятельности, который намечал бы, по существу данной темы, некие азбучные истины непосредственного разрешения данных задач пастырства, в их вечной, исходной, незамутненной никаким прошлым природе. И тут уже многого сказать нельзя. Тут важно только до сознания этого довести. И тогда только во всей своей незыблемой силе снова встанет то немногое, что нами извлечено из благодатной "Книги о должностях пресвитеров приходских", подкрепляясь тем, что будет непосредственно рождаться из самого факта несения, в таком целомудренном устремлении духа пастырского служения.

Центральное место пастыря. Пастырь и народ

Для Православия характерно совершенно исключительное значение личности священника: в ней олицетворяется, как бы сосредотачивается для ближайшего окружения Церковь. Об этом однажды хорошо говорил знаменитый проповедник и церковный деятель самого последнего времени, дореволюционного, мученически погибший протоирей Иоанн Восторгов: "Вся подает Дух Святой: точит пророчествия, священники совершает, весь собирает Собор Церковный" — вспоминал он стихиру праздника в слове в День Святого Духа, — "Священство", — говорил он, — "есть активная сила, есть непрестанная деятельность, и потому около него всегда закипает ожесточенная вражда, борьба, которая ведется за знамя Христа и против него, вражда мира против Бога". "И, знаете ли", — продолжает он, — "где и в чем признак истинно-православного сознания, настроения, отношения к Церкви? Где и в чем право на суждения относительно преобразования в Церкви? Не в словах о этих реформах и преобразованиях, а в делах и видимом свидетельстве уважения к ее священству". Ссылается тут проповедник на Константина Леонтьева, который считал, что "истинное Православие познается из того, кто как относится к священнику. Настоящий православный христианин, — продолжает Восторгов, — всегда и неизменно относится к священнику с уважением, доверием и любовью; он ищет не власти над пастырем, а проявления над собою власти духовной от самого пастыря."..

Это суждение очень верно. Если пастырь должен быть готов себя отдать всецело на служение пастве, то именно как пастырь, который ведет своих овец. Естественно, предполагается встречное движение паствы к нему, исполненное доверия послушливого, безоговорочно послушливого! "Для успеха в духовном послушании, насколько можешь, насколько чувствуешь особую нужду, избери себе особенного наставника, сведущего и опытного в этой науке, благословенного на такое служение, которого слово сильно жизнью, светло молитвою, охранено от заблуждения смирением", — говорил однажды митр. Филарет, — "Покори ему свою волю ради Бога: и воля Бога Небесного сойдет к тебе на землю, и твое простое земное послушание будет достигать до небес, по реченному к истинным и законным наставникам от Дающего пастырей и учителей. "Слушаяй вас, Мене слушает".

Положение пастыря так изображает отец Иоанн Кронштадтский: "Видишь священника: признай от души, что это пастырь словесного стада Христова, от Самого Иисуса Христа поставленный духовно рождать и воспитывать людей для вечной жизни; смотри на него, как на образ на образ Самого Христа; веруй, что на нем почиет благодать Святого Духа и власть — учить, совершать таинства и руководить верующих к животу вечному, веруй в право его благословения, исходящее от Самого Христа и принимай его, как Христово благословение, с уважением и покорностью; слушай его, как он поучает, наставляет, обличает. Таинства принимай от него, как от Самого Христа — духовные наказания принимай, как от Самого Бога; чти в святителе образ Пастыреначальника Христа; признавай, что через него после апостолов исходит на верных благодать священства и вся благодать Христова; повинуйся ему, как Самому Христу, взирай на него, как на апостола, как на полного преемника его власти, а на священников и диаконов, как на помощников с благодатными правами, и ты будешь верующий в Церковь".

Хорошо в свое время внушал еретикам-стригольникам св. Стефан Пермский уважение к пастырю: "Не суди иерея, достоин, или недостоин он. По наставлению апостола, суди себя самого, а не иерея Божия. А вы, стригольники, смеете называть их духопродавцами. Скажите, еретики, где хотите достать вы себе попа? Не придет Христос во второй раз воплотиться на землю, не сойдет ангел освятить вам попа. Если бы и сошел он, и ему не следует верить, по словам апостола: "Аще ангел благовестит вам паче проповеданного, еже приясте, проклят да будет". А вот как говорил однажды о благословении священническом митрополит Филарет Московский: "Священник есть раздаятель благословения по чину благодатного тайнодейства... Не о том думайте, какою рукою или в каком сосуде, по какой Божественной Лозе духовное вино подается нам через благословение служителя Христова... Поелику во всяком неложном благословении через благословляющего человека сокровенно течет благотворное Слово Божие, то помыслим, братие, какую духовную выгоду имеем мы, когда благословляем. Тогда как мы отверзаем сердце наше человеку, подавая благословение, Бог Слово изнутри отверзает вход в сердце наше Своему благословению. Подавая человеку, мы приобретаем от Бога. Посему примем, как духовное благодеяние, и будем искренно исполнять сию христианскую заповедь: "благословляйте гонителей ваших, благословляйте, а не проклинайте" (Рим. 12:14). Верное исполнение сего верно сделает нас благословенными Отца Небесного, которых Иисус Христос призовет наследовать уготованное таковым царствие от сложения мира".

Эти суждения раскрывает сущность взаимоотношений пастыря и паствы. Священник не обыкновенный человек, но ставленник Духа Святого, через которого совершается общение с Небом, причем сила его не в личных качествах, а в благодати Священства, которая дана ему Церковью. В этом своем существе он незаменим. Будучи раздаятелем благодати, он и сам должен быть, проникнут сознанием этой своей природы, которая уравнивает перед ним всех людей, по признаку его к ним духоносного благоволения совершенно независимо от их к нему отношения, хотя бы и враждебного. Ясно, что такие взаимоотношения могут только восполняться внешними правилами, а не определяться ими. Всякое желание, сверху или снизу идущее, ими исчерпать дело явно искажает природу этих взаимоотношений. Пусть нужны правила. Тяжким, однако, крестом для священника может являться в них заложенное ограничение его пастырской власти. Помощью для него является их соответствие природе его пастырской власти. Однако, при всех условиях, не в этих правилах суть, а в способности и пастыря, и паствы проникнуться пониманием благодатной внемирности и надмирности пастырской власти. Если кто вдумается в это, для того сделается кощунственно отталкивающей всякая попытка подменить начало соборности, живущей во всяком общественном проявлении церковно-православной жизни, началом демократии, народоправства, общественной рутины, юридического формализма.

Неповторимое своеобразие взаимоотношений пастыря и паствы станет еще отчетливее пред нашими глазами, если мы вдумаемся в то, что, в сущности, объединяет пастыря и паству в плане духовно-благодатном. Ведь это — начало мученичества, начало Креста!