Вместе с ними пострадали и четыре женщины: святая дева Аммонария, претерпев от судьи продолжительныя, соединенныя с жестокой пыткой, мучения, была уведена на казнь, потому что наперед отказалась произнести хотя бы одно слово из того, что он приказывал ей, и устояла в своем слове. Прочия же: достоуважаемая старица Меркурия, многочадная Дионисия, любившая однако-ж детей своих не более Господа, и другая Аммонария умерли от меча, не испытав других мучений, так как правителю сделалось стыдно по-напрасну мучить их и терпеть поражение от женщин. Первая поборница — Аммонария приняла мучения за всех их.

Представлены были также египтяне Ирон, Атир и Исидор, и вместе с ними пятнадцатилетний отрок, по имени Диоскор. Судья прежде всех обратился к юноше и пытался то обольстить его словами, как более доверчиваго, то принудить пытками, как более податливаго; но Диоскор не уступил ни убеждениямь, ни пыткам. Прочих, после жесточайших пыток, он также предал огню, а Диоскора, блиставшаго пред всем народом и возбудившаго в нем удивление весьма мудрыми ответами на его вопросы, отпустил, сказав, что снисходя к его возрасту, он дает ему время одуматься. Этот богоугодный Диоскор и теперь находится с нами, ожидая более высокаго поприща и важнейшаго подвига. Α некто Немезион, тоже египтянин, сначала был оклеветан в сообщничестве с разбойниками; но он очистил себя пред сотником от этого обвинения, так как оно ни мало не согласовалось с его жизнию. Потом на него донесли уже, как на христианина, и он в узах явился к правителю. Правитель был человек самый несправедливый; он подверг его сугубым пыткам и бичеваниям сравнительно с теми, каким он подвергал разбойников, и между разбойниками же предал его огню. Таким образом блаженный удостоился быть подобием Христовым.

Пред судилищем стоял и целый отряд воинов — Аммон, Зенон, Птоломей и Ингенис и с ними старец Ѳеофил. Когда один человек, обвинявшийся в принадлежности к христианству, стал уже склоняться к отречению, эти воины, стоя тут же, скрежетали зубами, делали знаки взглядами, простирали руки, двигали всем телом. Когда же все обратили на них внимание, они, не дожидаясь, пока возьмут их другие, сами поспешно подбежали к судейскому седалищу и исповедали себя христианами, так что правитель и сидевшие вместе с ним испугались. И вот подсудимые, ожидая мучений, становятся дерзновеннее, а судии трепещут. И они (мученики) с торжеством вышли из судилища, ликуя по случаю исповедания, так как Бог даровал им славную победу.

По городам и селениям было истреблено язычниками весьма много и других. Из них, для примера, я упомяну только об одном. Исхирион по найму служил поверенным у одного из начальников. Нанявший его (хозяинъ) приказал ему принести жертву (идоламъ), и когда тот не послушался, бранил и поносил его за непреклонность; а так как и при этом терпение его не поколебалось, то схватил большую палку и, пронзив ею внутренности (Исхириона), умертвил его. Нужно ли говорить о множестве тех, которые, блуждая в пустынях и горах, погибли от голода и жажды, от холода, болезней, разбойников и диких зверей? Свидетелями их избрания и победы служат те, которые уцелели между ними. Для удостоверения я приведу один случай и в этом роде. Хэремон в глубокой старости был епископом города Нилополиса[11]. Вместе с своею спутницей жизни (συμβίῳ) он ушел на Аравийскую гору и уже не возвращался, и братия, сколько ни искали их, не могли найти ни живыми, ни мертвыми. На той же самой Аравийской горе многих захватывали в рабство варвары сарацины, и одни из них с большими затруднениями выкупались за большия деньги, а другие и доныне еще не выкупились. И это я разсказал, брат мой, не без цели, а для того, чтобы ты знал, сколько и какия именно случились у нас ужасныя бедствия. Те, которые в большей мере испытали их на себе, конечно, знают еще больше[12].

2. Но эти самые божественные мученики наши, возседающие ныне со Христом, общники царства и участники суда Его, производящие вместе с Ним суд, принимали некоторых падших братий, виновных в жертвоприношении идолам. Видя обращение и раскаяние их и полагая, что оно может быть приятно Тому, Который вообще не хочет смерти грешника, но ожидает его покаяния, они допускали и вводили их в свои собрания и делали их общниками в молитвословиях и трапезах. Итак, чтó советуете вы нам, братия, в этом случае? Чтó нам делать? Остаться ли в согласии и единомыслии с ними, соблюсти их суд и любовь и сделать добро тем, которых они миловали? Или признать их суд несправедливым, поставить самих себя ценителями их мнения, оскорбить милосердие и разрушить (установленный ими) порядокъ?

3. Я приведу тебе один случившийся у нас пример. Был у нас один верный старец, некто Серапион. Он жил долго без укоризны, но во время искушения пал. Часто потом просил он прощения, но никто не внимал ему, так как и он (в числе другихъ) принес жертву идолам. Сделавшись болен, Серапион три дня сряду оставался без чувств и без языка, но на четвертый день, несколько отправившись, позвал своего внука и говорит ему: «дитя! долго ли еще вы будете держать меня? Поспешите, прошу вас, и разрешите меня скорее. Позови ко мне кого-нибудь из пресвитеровъ». Сказав это, он опять лишился языка. Мальчик побежал к пресвитеру. Была уже ночь. Пресвитер также был болен. Прийти он был не в состоянии, но так как я приказал, чтобы умирающим, если они просят, а особенно если они и ранее просили, давать разрешение, дабы они отходили от сей жизни с доброю надеждою, то он дал мальчику маленькую частицу Евхаристии, приказав размочить ее и положить в уста старцу. Мальчик возвратился с Евхаристией, и прежде, чем он вошел в комнату, Серапион опять пришел в себя и сказал: «ты пришел, дитя мое? Пресвитер не мог прийти сам, так сделай скорее, чтó тебе приказано, и отпусти меня». Мальчик размочил частицу и влил (ἐνέχεε) в уста его. Старец, лишь только проглотил ее, тотчас же испустил дух. He явно ли, что он был сохраняем и оставался в живых до минуты разрешения, до того времени, когда, по отпущении греха, он мог быть исповедан (Христомъ) за многия совершенныя им добрыя дела[13].

Источник: Творенiя св. Дiонисiя Великаго, епископа Александрiйскаго, в русском переводе. — Изданiе Казанской Духовной Академiи. / Пер., прим. и введ. свящ. А. Дружинина, под редакцiей э. о. проф. Л. Писарева. — Казань: Типо-литографiя Императорскаго Университета, 1900. — С. 49-56.

Из толкований на книгу Иова[14].

Глава II, 10. Он же (Иов) воззрев рече к ней: вскую яко едина от безумных жен возглаголала еси? Аще благая прияхом от руки Господни, злых ли не стерпим? Во всех сих приключившихся ему, ничимже согреши Иов устнама пред Богом, и не даде безумия Богу.

Слова: Яко едина от безумных жен возглаголала еси, некоторые объясняли в применении к Еве. Ты подражала, говорит он, той, которая первая получила рану греха и подобными же советами обольстила того, кто почтен был образом Божиим и свободен был от всякой порочности. Она не знала лукавых и злокозненных умыслов змия и его зверской и дикой мудрости. Ради этой мудрости он и назван мудрейшим, но не по сравнению с людьми; ибо неправедный не может быть мудрее святых праведников и отступник — превосходить мудростию сожителей Бога. Если же он побеждает хитростию глупых и неразумных, прельщая их глиной и деланием кирпичей, и тех, которые не взывают к Богу вследствие того, что не замечают его умыслов, то таких уже можно причислить к животным. По сравнению с ними только он и был назван более мудрым. Тогда еще не совершенны были обманутый им первый Адам, бывший только в душу живу, но еще не в дух животворящ, и обманутое ранее его ребро, созданное в жену. Таким образом он не мудрее ни людей, ни ангелов. Да и как мог быть мудрее ангелов тот, который должен был потерпеть от них поражение, и не от них только, но и от всех, кто равен здесь ангелам. Таков был Иов, одолевший и победивший его отовсюду. Не победил и не ввел его в грех диавол ни богатством, ни счастием, но, как свидетельствует о нем Бог, он остался непорочным. Не ослабел он и вследствие невыносимой болезни и неизлечимой язвы, покрывавшей все тело, но претерпел все, чтобы исполнилось провидение Господа о нем и он явился праведным. За это и получает он старость и победную награду. Пóймеши его, говорит он, раба вечна, поиграеши же с ним, якоже с птицею[15]. Хочешь ли и ты быть славным в битвах? Упражняйся на ристалище, мужественно переноси душевныя скорби, чтобы перенести и телесныя. И блаженный Иов, если бы не упражнялся надлежащим образом ранее сражения, не прославился бы так[16]; если бы не старался быть свободным от малодушия, то произнес бы нечто дерзостное, когда умерли дети. Теперь же он выдержал все удары: его не сломили ни потеря имения и исчезновение такого богатства, ни гибель детей, ни сострадание жены, ни раны тела, ни упреки друзей, ни поношения рабов. Если же ты хочешь видеть и упражнения его, то выслушай слова его о том, как он презирает имение: аще вчиних злато в крепость мою и аще на камения многоценная надеяхся, аще же и возвеселихся, многу ми богатству сущу[17]. Поэтому он и не смутился духом, когда отнято было у него богатство, так как не был пристрастен к нему в то время, когда оно у него было. Выслушай также, как он управлял детьми. Он не ласкал их сверх должнаго, как мы, но требовал от них полной добросовестности. Подумай, каким строгим судиею явных прегрешений был тот, который приносил жертву за тайныя. А если ты желаешь слышать об упражнениях его в целомудрии, выслушай слова его: завет положих очима моима, да не помышляю на девицу[18]. Поэтому и не сломила его жена. Он любил ее ранее, но не чрезмерно, но так, как следует любить жену. Поэтому мне кажется удивительным, каким образом диаволу, знавшему об упражнениях его, могло прийти на мысль воздвигнуть борьбу. Откуда это пришло ему на ум? Лукав этот зверь и никогда не впадает в отчаяние, которое является величайшим осуждением для нас; он никогда не теряет надежды на гибель нашу, тогда как мы отчаяваемся в своем собственном спасении. Обрати внимание и на то, как помышлял Иов о поражении и повреждении тела. Хотя он никогда не переносил ничего подобнаго и проводил жизнь в богатстве и наслаждениях и пользовался другими преимуществами, однако он ежедневно помышлял о бедствиях посторонних людей. Указывая на это, он говорил: страх, егоже ужасахся, прииде ми[19], и опять: аз о всяком немощнем восплакахся, воздохнух же видев мужа в бедах[20]. Поэтому ни одно из случившихся с ним великих и невыносимых бедствий не смутило его. Итак, не обращай внимания ни на продажу имущества, ни на гибель детей, ни на неизлечимую язву, ни на козни жены, но на то, чтó гораздо тяжелее (всего) этого. Чтó же, — скажет кто нибудь, — тяжелее этого претерпел Иов? Правда, из повествования мы не узнаём ничего более. Не узнаём потому, что ленивы, а кто прилежен и тщательно отыскивает жемчуг, тот узнáет гораздо более. Ведь не эти лишения, а нечто другое было тяжелым для него и могло сильнее устрашить его. И во-первых то, что он не знал ничего яснаго о царствии небесном и о воскресении. Вот о чем говорил он с плачем: не поживу бо во век, да долготерплю[21]. Во-вторых то, что он сознавал в себе много прекраснаго; въ-третьих то, что не сознавал за собою ничего дурного; в четвертых то, что считал бедствия посланными от Бога; да если бы считал их и посланными от диавола, то и этого было бы достаточно для того, чтобы смутить его. Въ-пятых то, что он слышал слова друзей, клеветавших на него по случаю бедствия: ты терпишь-де наказания далеко несоразмерно с грехами[22]. Въ-шестых то, что он видел, как жившие порочно благоденствовали и обвиняли его. Въ-седьмых то, что он не мог взирать на другого, потерпевшаго некогда такия же бедствия[23]. И если ты хочешь узнать, каково было (Иову терпеть) все это, представь себе настоящее положение человека: теперь, когда обещано царство, когда мы надеемся на воскресение и неизреченныя блага, когда знаем за собою тысячи дурных дел, имеем столько примеров, обладаем такою философиею, — иные, потеряв немного золота, часто приобретеннаго хищением, считают свою жизнь невыносимою. И между тем ни жена не нападает на них, ни дети не погибли, ни друзья не клевещут, ни домочадцы не издеваются, но многие даже утешают их — одни словами, другие делами. Скольких же венков достоин был тот, который видел, что собранное честными путями имение совершенно и безпричинно расхищается, а после всего этого претерпел безчисленныя бури искушений, и во всех искушениях остался непоколебимым и за все возносил Богу подобающее благодарение? Независимо от всего остального, одни слова жены достаточны были для ниспровержения скалы[24]. И заметь ея коварство. Она не упоминает об имуществе, о стадах овец и быков, ибо знала мнение мужа об этих предметах, но — о том, чтó было важнее всего этого, именно о детях, рисует печальную картину и изображает собственныя бедствия. Если женщины часто воздействовали на многих людей, находившихся в благоденствии и не претерпевавших ничего тяжелаго, то подумай, как мужественна была душа Иова, которая отразила жену, пришедшую с таким множеством друзей, и поборола два самыя тиранническия чувства, — страсть и сострадание, хотя многие из одержавших победу над страстями побеждены были состраданием. Благородный Иосиф удержался от самаго тиранническаго удовольствия и увернулся от варварской женщины, употреблявшей тысячи козней, но не удержался от слез, и, увидев братьев, обидевших его, воспламенился духом и, быстро умыв лицо, открыл все дело. Когда же является жена с словами, преисполненными печали, когда и случай помогает ей, когда за нее и раны, и язвы, и безчисленныя волны бедствий, то как по всей справедливости не признать крепче всякаго адаманта душу, не пострадавшую даже от такой бури?

Глава IX, 10. Творяй велия и неизследованная, славная же и изрядная, имже несть числа.