Я постараюсь объяснить вам, девы, и следующие за тем предписания, так как и они касаются ваших обязанностей, составляя законоположения о девстве и требования, научающие, от чего дева должна воздерживаться и удаляться. Там написано так: и сказал Господь Моисею, говоря: объяви сынам Израилевым, и скажи им: если мужчина или женщина даст великий обет соблюдать чистоту пред Господом, то он должен воздержаться от вина, и крепкаго напитка (σικερα), и не должен употреблять ни уксусу из вина, ни уксусу из напитка, и ничего приготовленнаго из винограда не должен пить, и не должен есть ни сырых, ни сушеных виноградных ягод во все дни обета своею (Числ. 6:1–4) [65]. Это значит: кто обрек и посвятил себя Господу, тот не должен срывать плодов с дерева нечестия, потому что они всегда производят опьянение и исступление. Ибо мы знаем из Писаний, что есть два рода винограда, которые растут отдельно друг от друга и различны между собою. Один доставляет бессмертие и правду, а другой бывает причиною неистовства и безумия. Виноград, отрезвляющий и веселящий (Зах. 9:7; Пс. 103:15), радостно производящий из глаголов своих, как бы из ветвей, грозды дарований, источающие любовь, есть Господь наш, Иисус Христос, который ясно говорит Апостолам: я есть истинная виноградная лоза, вы ветви, а Отец Мой виноградарь (Ин. 15:5). Дикий же и смертоносный виноград, источающий неистовство, яд и гнев, есть диавол, как говорит Моисей, описывая его так: виноград их от виноградной лозы Содомской и с полей Гоморских; ягоды их ягоды ядовитыя, грозды их горькие; вино их яд драконов и гибельная отрава аспидов (Втор. 32:33). Им насыщаясь, жители Содома дошли до такого неистовства, что предались противоестественному бесплодному мужеложеству (Быт. 18:20; 19:4). Им упиваясь, современники Ноя впали в неверие, и погибли под водами потопа (Быт. 6:7). Отсюда почерпая, Каин обагрил братоубийственные руки и осквернил землю родственною кровью (Быт. 4:8). Им упиваясь, народы возбуждают ярость свою к убийственным войнам друг против друга. Не в такое приходит человек исступление и умопомешательство от вина, как от зависти и гнева; не столько пьянеют и неистовствуют от вина, сколько от скуки, от любовной страсти, от невоздержности. От этого винограда запрещено вкушать деве, чтобы она, оставаясь трезвенною и неусыпляемою от житейских забот, возжигала Слову светильник, сияющий светом правды. Смотрите же за собою, говорит Господь, чтобы сердца ваши не отягчались объядением и пьянством и заботами житейскими, и чтобы день тот не постиг вас, как сеть (Лк. 21:34).

Глава VI. Сикер — вино искусственное и поддельное, и также опьяняющее. Деве нужно остерегаться и от того, что близко ко греху. Девы — жертвенник фимиама.

Деве запрещено касаться каким–либо образом не только того, что приготовляется из этого винограда, но и того, что сходно и сродно с ним; так крепким напитком (σικερα) называется всякое искусственное и поддельное вино, будет ли оно приготовлено из фиников, или из других древесных плодов. И эти напитки столь же сильно омрачают разум, как и употребление вина. И если сказать вам правду, то мудрые называют сикером все что подобно виноградному вину производит опьянение и исступление души. Посему, чтобы дева, охраняя себя только от существенных грехов нечестия, не осквернялась подобным и сродным с ними, от одного воздерживаясь, а другому предаваясь, напр. украшаясь тканями отличных одежд, или камнями и золотом и другими телесными украшениями, которые также опьяняют душу, — для этого предписывается, чтобы она не предавалась чрезмерно женскому легкомыслию, смеху, притворству и пустословию, которые кружат и смущают ум, как и в других местах внушает (Писание), когда говорит: не ешьте гиены (υαινα) и тому подобных, и крота и тому подобных (Лев. 11:27–29). Ибо — тот самый прямой и краткий путь к небу, чтобы не только не брать с собою ничего, препятствующего и вредного для человека, склонного к сладострастию и наслаждениям, но и подобного тому. Подлинно, сонм девственниц есть бескровный жертвенник, как говорит предание; таким великим и славным стяжанием является девство. Посему всячески должно соблюдать его незапятнанным и чистым, непричастным плотских нечистот, и ставить его пред (ковчегом) откровения внутри Святого Святых позлащенным премудростью и воскуряющим фимиам любви Господу. Сделай Мне, говорит Он, кроме жертвенника, обложенного медью, для всесожжений, на котором приносились жертвы, другой жертвенник из дерев негниющих, обложи его золотом, и поставь его пред завесою, которая пред ковчегом откровения, против крышки, которая на ковчеге откровения; где Я буду открываться тебе. На нем Аарон будет курить благовонным курением, каждое утро, когда он приготовляет лампады, будет курить на нем всегдашнее курение пред Господом в роды ваши. Не будет приноситься на нем никакого инаго курения, ни всесожжения, ни приношения хлебнаго, и возлияния не будет возливаться на нем (Исх. 27:30:1–9).

Глава VII. Церковь находится в средине между тенями закона и небесными истинами.

Если закон, по словам Апостола, духовен и заключает в себе образы будущих благ (Евр. 10:1), то сняв с него покрывало письмени, мы можем открыто видеть непокровенную истину. Евреям было заповедано украсить скинию, подобие Церкви, чтобы они могли посредством чувственных предметов предвозвещать образ божественных. Ибо образец, показанный на горе, на который взирая Моисей устроил скинию (Исх. 30:40), был точным отражением небесного селения, пред которым мы теперь служим яснее прообразов (τυπων), но темнее самой истины. Самая истина, какова она есть сама по себе, еще не пришла к нам — людям, которые здесь не можем переносить созерцания чистого нетления, как не можем смотреть на лучи солнечные. Евреи возвещали тень образа, третью от истины; мы же светло величаем образ (εικόνα) небесного селения. А самая истина в точности откроется по воскресении, когда мы не гадательно и отчасти, а лицем к лицу (1 Кор. 13:12) будем созерцать святую скинию, тот небесный город, котораго художник и строитель Бог (Евр. 11:10).

Глава VIII. Два жертвенника — вдовы и девы. Золото — символ девства.

Иудеи предвозвещали о нашем, а мы возвещаем о небесном, так как скиния была символом Церкви, а Церковь — небес. Если это так, если скиния, как я сказала, принимается за образ Церкви, то необходимо, чтобы и жертвенники служили какими–нибудь знаками принадлежностей Церкви.

В похвалу золота указывают на два свойства его, на то, что оно не подвергается ржавчине, и на то, что по цвету своему оно несколько уподобляется солнечным лучам; оно справедливо и служит символом девства, которое не допускает пятна и порока (Еф. 5:27) и постоянно сияет светом Слова. Посему оно и стоит внутри Святого Святых, весьма близко и пред самою завесою, вознося чистыми руками, как бы фимиам, молитву Господу в приятное благоухание, как внушает и Иоанн, говоря, что фимиамы в чашах двадцати четырех старцев суть молитвы святых (Апок. 5:8). — Вот что тебе, Арета, и я без приготовления посильно приношу в рассуждение о девстве.

Когда Фаллуса сказала это, — говорила Феопатра, — то Арета коснулась жезлом Агафы, которая, почувствовав, тотчас встала и отвечала.

Речь VI. Агафа

Глава I. Превосходство девы, соблюдающей свою красоту. Душа создана по подобию образа Божия, т. е. Сына. Диавол — обольститель души.

Так как ты, Арета, сама возбуждаешь великое дерзновение и уверенность и желание сказать что–нибудь хорошее, то и я постараюсь привнести что–нибудь к рассуждению об этом предмете по моим силам, а не соответственно тому, что уже сказано. Ибо я не могу рассуждать наравне с тем, что так прекрасно и блистательно отделано. Кажется, я навлекла бы на себя обличение в неразумии, если бы решилась равняться с превосходнейшими в мудрости. Итак, если вы будете снисходительны и к тем, которые говорят как случится, то я приступлю к речи, впрочем со всею тщательностью. Начну отсюда. — Девы! мы все приходим в сей мир одаренными красотою несравненною, сродною и близкою с Премудростью. Души в точности соответствуют родившему и образовавшему их в особенности тогда, когда они, сияя чистою красотою подобия (с Ним) и чертами того первообраза, созерцая который Бог образовал их имеющими бессмертный и нетленный вид, остаются такими. Ибо Он, — эта красота нерожденная и бесплотная, не имеющая начала и непричастная разрушению, неизменная, нестареющаяся и ни в чем не нуждающаяся, сам в Себе и по Себе Свет, обитающий в неизреченном и неприступном жилище (1 Тим. 6:16), преизбытком могущества содержащий и творящий и образующий все, создал душу по подобию своего образа. Потому она и разумна и бессмертна; ибо она, быв создана, по образу Единородного, как я сказала, имеет несравненную красоту. Потому и духи злобы (Еф. 6:12), по нечистой любви к ней, строят козни, стараясь осквернить этот богоподобный и вожделенный вид ее, как изображает и пророк Иеремия в обличение Иерусалима: у тебя был лоб блудницы, ты отбросила стыд с любовниками твоими (Иер. 3:1–3), говоря о той, которая отдает сама себя на осквернение враждебным силам. Эти любовники суть диавол и ангелы его, которые своим вмешательством стараются запятнать и осквернить словесную и разумную красоту нашего ума и желают прелюбодействовать со всякою душою, обрученною Господу.

Глава II. Притча о десяти девах.

Итак, если кто сохранит это красоту незапятнанною, неповрежденною и такою, какою отпечатлел ее сам создавший и украсивший ее по подобию вечного и разумного Существа, которого человек есть образ и подобие, явившись как бы прекраснейшим и священным Его изображением, то он, переселившись отсюда в город блаженных, т. е. на небеса, поселится как бы во храме. Красота же наша всего лучше и надежнее сохраняется чистотою тогда, когда она, ограждаясь девством, не чернится отвне огнем растления, но оставаясь одинаковою сама в себе, украшается правдою, обручившись Сыну Божию, как и сам Он говорит, когда заповедует, чтобы в наших телах, как бы в светильниках, горел свет девства (Мф. 25). Десять дев означают души, верующие в Иисуса Христа; а числом десять изображается прямой единственный путь на небеса. Но пять из них были благоразумные и мудрые, другие же пять глупые и неразумные; ибо они не позаботились наполнить свои сосуды елеем, не исполнившись правды. Под последними разумеются те, которые стремятся достигнуть цели девства и пристойно и трезвенно исполняют все, ведущее к достижению этой вожделенной цели, но разглашая и тщеславясь этим намерением ослабевают и побеждаются преходящею суетою мира и оказываются более начертывающими тень добродетели, нежели исполняющими самую одушевленную истину.