А что вещает Дух в дальнейших словах псалма после посаждения на престоле одесную Отца того человека, которого восприняло Слово, на это надобно обратить внимание. За нею, говорит он, ведутся к Царю девы подруги ея, приводятся с веселием и ликованием, входят в чертог Царя (Пс. 44:15–16). Здесь, кажется, весьма ясно Дух восхваляет девство и обещает, что за невестою Господа, как мы изложили, вторыми приступят к Всемогущему с радостью и весельем девы, окруженные и сопровождаемые ангелами. Так по истине достолюбезна и вожделенна красота девства, что вслед за Царицею, которую Господь вознес и представил безгрешною Отцу, приводится сонм ликующих дев, удостоенный второго места после невесты. — Эти упражнения в слове о девстве и от нас, Арета, приносятся тебе на усмотрение.

Когда Прокилла высказала это, то Фекла сказала: теперь, после нее, моя очередь говорить, и я радуюсь, что мне присуще словесное искусство и что я чувствую себя внутри, подобно цитре, настроенною и приготовленною сказать стройно и благоприлично.

Арета: Прекрасно, Фекла, с удовольствием взираю на твое усердие, которое внушает мне уверенность, что ты подаришь мне речь, по силе своей соответствующую предмету; у тебя нет недостатка в знании круга философских наук и всякой учености, а что касается до евангельского и Божественного учения, то что и говорить о тебе, обогащенной премудростью Павла?

Речь VIII. Фекла

Глава I. Производство снова παρθενία (девство) в смысле почти обожествления. Добродетель (αρετή) почему так называется?

Итак начнем речь прежде всего с самого названия, почему этот высший и блаженный образ жизни назван девством; затем, каков он, и какую имеет силу, и наконец — какие приносит плоды. Ибо почти все едва ли знают о нем, хотя он превосходнее множества других свойств добродетели, какими мы стараемся очищать и украшать душу. Девство (παρθενία) чрез перемену одной буквы получает название почти обожествления (παρθεια), так как оно одно уподобляет Богу владеющего им и посвященного в его нетленные тайны, выше чего невозможно найти другого блага, столь чуждого (мирской) радости и печали, которым оживляясь крылья души поистине возрастают и делаются легкими, привыкая ежедневно возлетать выше человеческих забот. — Если наша жизнь, как говорят мудрецы, есть публичное состязание, а мы выходим как бы на театре представлять драму истины, т. е. правду, между тем как против нас действуют и строят козни диавол и демоны, то нам необходимо устремлять взор горе и возлетая возвышаться и избегать очарований обольстительного голоса их и действий, прикрытых извне видом целомудрия, избегать более, нежели гомеровских Сирен. Между тем многие, увлекаясь обманчивыми удовольствиями, теряют крылья и тяготятся вести нашу жизнь, вследствие ослабления и недеятельности у них тех сил, которыми укрепляются в существе своем крылья целомудрия, поднимающие вверх то, что клонится вниз к телесному растлению. Поэтому и ты, Арета [73], получила такое имя, как всегда шествующая с чистейшими мыслями, или потому, что ты сама по себе αιρέτη (избранная) [74], или потому, что других поднимаешь (αιρειν) [75] и возносишь на небо; будь же ты мне руководительницею в речи, которую говорить ты сама приказала.

Глава II. Высокий образ мыслей и твердость святых дев. Вступление дев в блаженные обители прежде других.

Те, которые потеряли крылья и предались удовольствиям, не отстают от здешних скорбей и забот, пока они, подчинившись страстной похоти невоздержания, не будут отвергнуты и удалены от области истины, как предавшиеся вместо стыдливого и целомудренного деторождения диким удовольствиям любви. Напротив те, которые обладают хорошими крыльями и легко поднимались из сей жизни в места вышемирные и видели издали то, чего никто из людей не видал, т. е. самые луга нетления, в изобилии произрастающие цветы несравненной красоты, постоянно стремятся к ним, воспоминая тамошние зрелища, и поэтому считают маловажными здешние воображаемые блага: богатство, славу, знаменитость рода, замужество, и ничего такого не считают важным. Но хотя бы кому–нибудь из них предстояло отдать тело свое зверям, или огню на истязание, они с готовностью и без уныния переносят страдания, по любви и стремлению к тем благам; так что им кажется, что они, обращаясь в мире, не находятся в мире, но мыслию и желанием уже находятся в обществе жителей небесных. Подлинно, крыльям девства, по их природе, свойственно не склоняться к земле, а возноситься на небо, в чистый эфир, в жизнь равноангельскую. Посему сохранившие точно и верно свое девство для Христа, по призвании и переселении отсюда, первые удостаиваются победных наград, получая от Него увенчание цветами нетления. Ибо говорят, что как скоро такие души оставляют мир, то встречающие дев ангелы с великим славословием сопровождают их на упомянутые луга, к которым они стремились и прежде, издалека созерцая их тогда, когда, еще находясь в телах, воображали предметы божественные.

Глава III. Жребий и наследие девства.

Пришедши туда (говорят), они созерцают некоторые дивные и блистательные и блаженные красоты, какие трудно выразить на языке человеческом. Ибо там существует самая правда и мудрость, самая любовь и истина и целомудрие, и прочие столь же прекрасные цветы и произрастения мудрости, которых одни только воображаемые тени мы здесь видим как бы во сне, и думаем, что они состоят из дел человеческих; потому что здесь нет никакого ясного образа их, но одни только неясные очертания, которые мы и чувствуем, часто смутно воображая их. Здесь никто никогда не созерцал глазами величия, или вида, или красоты самой правды, или мудрости, или мира: а там они созерцаются в самой сущности, как они существуют, всецело и ясно.

Ибо такие же плоды возделывать поручено было и первому Адаму. И пророк Иеремия признает, что они существуют особо в каком–то месте, удаленном на великое расстояние от нашей вселенной, когда, оплакивая отпадших от вечных благ, говорит: познай, где находится мудрость, где сила, где знание, чтобы вместе с тем узнать, где находятся долгоденствие и жизнь, где находится свет очей и мир; кто нашел место ея, или кто взошел в сокровищницы ея? (Вар. 3:14,15). — Итак в сокровищницы этих добродетелей, — говорят, — девы вступают и наслаждаются плодами их, орошаясь обильным и благоприятным светом, который подобно источнику изливает на них Бог, освещающий ту жизнь незаходимым светом; а они ликуют, благозвучно прославляя Бога. Ибо их объемлет воздух чистый и такой, в котором никогда не заходит солнце.

Глава IV. Увещание к соблюдению девства. — Предлагается объяснение места из Апок. 12:1–6.

Итак, девы, дщери чистого целомудрия, мы стремимся к жизни блаженной и царству небесному. Ревнуйте и вы усердно о той же славе девства, как и предшественницы ваши, не много заботясь о здешней жизни. Ибо не мало способствуют блаженству нерастление и девство, возвышая самую плоть на горнюю высоту, и осушая влажность и бренную тяжесть ее, высшею силою. Пусть же не заглушает вашего слуха нечистота, пресмыкающаяся по земле; пусть печаль не нарушает радости, ослабляя надежды на лучшее. Но без уныния отгоняйте от себя случающиеся с вами несчастия, не смущая разума воплями. Пусть всегда побеждает вера, и свет ее пусть рассеивает призраки, наводимые лукавым на сердце. Как иногда луна, сияя, наполняет небо блеском, и воздух весь становится прозрачным; и вдруг черные облака, набежав откуда–нибудь с запада, немного затемняют свет ее, однако не уничтожают его, потому что тотчас рассеиваются силою ветра, так точно и вы, девы, сияющие в мире девством, подвергаясь скорбям и затруднениям, не теряйте надежд. Ибо Духом будут рассеяны навеваемые лукавым облака, если и вы, как ваша Мать, родившая Девственного Младенца мужеского пола на небе (Апок. 12:4), не убоитесь подстерегающего и преследующего змия. О ней я скажу вам несколько подробнее; ибо теперь благоприятный к тому случай. И явилось на небе великое знамение, говорит Иоанн в Апокалипсисе, жена облеченная в солнце, под ногами ея луна, и на главе ея венец из двенадцати звезд. Она имела во чреве и кричала от болей и мук рождения. И другое знамение явилось на небе. Вот большой красный дракон с седмью головами и десятью рогами, и на головах его семь диадим. Хвост его увлек с неба третью часть звезд и поверг их на землю. Дракон сей стал пред женою, которой надлежало родить, дабы, когда она родит, пожрать ея младенца. И родила она младенца мужескаго пола, которому надлежит пасти все народы жезлом железным; и восхищено было дитя ея к Богу и престолу Его. А жена убежала в пустыню, где приготовлено было для ней место от Бога, чтобы питали ее там тысячу двести шестьдесят дней (Апок. 12:1–6). Повествуемое о жене и драконе, кратко сказать, этим оканчивается; но найти объяснение этого и высказать словами — превыше наших сил; впрочем надобно решиться, веруя в Повелевшего изследовать писания (Ин. 5:39). Итак, если и вы согласны на это, то нет препятствий приступить к делу. Во всяком случае простите, если я не в состоянии буду в точности выразить смысл Писания.

Глава V. Жена, рождающая при враждебном драконе, есть Церковь; ее священнослужение и благодать.