Божественное невыразимо и немыслимо

(78, 1) «Отыскать Отца и создателя всего — нелегкая задача, если же мы Его найдем, то о Нем невозможно будет рассказать», поскольку «это невыразимо никоим образом, в отличие от других наук», — говорит правдолюбивый[121] Платон.

2) Он наслышан, очевидно, о том, как премудрый Моисей, восходя на гору для совершения святых созерцаний на вершине умопостигаемого, запретил всему остальному народу следовать за ним.

3) Ибо, как сказано в Писании, «Моисей вступил во мрак, где Бог» (Исх. 20, 21), — и это ясно показывает тем, кто в силах понять, что Бог невидим и неизречен, тьма же, которая воистину есть неверие и неведение большинства[122], заслоняет собою сияние истины.

4) Теолог Орфей[123] по той же причине говорит: «Один совершенен, все остальное рождено, как потомство одного», — или же происходит по природе, согласно другой записи. Он же добавляет: «Его никто не видит из смертных. Он все видит».

5) А после поясняет: «Его я не вижу, поскольку он окружен облаком, у всех же смертных тленные зрачки в их глазах, только плоть да кости».<…>

Знание о Боге является откровением

(83, 1) Все, что именуемо, имеет начало, независимо от того, хотите вы это признать или нет.

Одно из двух: или Отец притягивает[124] к Себе всех тех, кто ведет чистую жизнь, достигнув понимания блаженной и нетленной природы, или же свободная воля, заложенная в нас, сама достигает знания блага, преодолевая, как говорят гимнасты, все барьеры. Но не без особой благодати душа окрылена и воспаряет вверх к высшим сферам, оставляя все тяжелое и предаваясь тому, что ей более сродно.

2) И Платон в «Меноне» говорит о добродетели как о чем‑то богоданном, как это явствует из следующего: «Из этого нашего рассуждения, о Менон, нам становится ясно, что если нам и достается добродетель, то достается она по божественному уделу».

3) Не кажется ли тебе, что нисходящий на всех дар познания он называет божественным уделом?

4) И далее он поясняет: «…и коль скоро мы с тобой на протяжении всей нашей беседы хорошо искали, то получается, что нет добродетели ни от природы, ни от учения, но дается она только по божественному уделу, и не помимо разума, в тех, в ком она присутствует».

5) Богоданная мудрость, сила Отца, поднимает нашу свободную волю[125], принимает веру и венчает собою тесное сообщество избранных.

(84, 1) Здесь я добавил бы высказывание самого Платона[126], который убеждает нас верить тому, что говорят дети бога. Он так говорит в «Тимее» о видимых и рожденных богах: «Повествовать о прочих демонах и выяснять их рождение — это слишком много для нас. Здесь остается только довериться тем, кто говорил об этом ранее. Поскольку они сами были, по их словам, потомками богов, они должны были ясно знать своих прародителей. Детям же богов отказать в доверии никак нельзя, даже если они говорят без правдоподобных и убедительных доказательств».