We have discussed this with a view to considering different opinions. At the same time we have stepped aside more than we wished, lest it should seem that we are ignorant of the doubts which are usually aroused by people who ask whether, besides this heavenly and rational soul, there is in us another soul, which is by nature hostile to it, and which is called either the flesh, or the wisdom of the flesh, or the soul of the flesh.

4. Now let us see what the advocates of the idea that there is one soul in us, whose salvation or destruction, according to its actions, is ascribed to it proper. And let us see what spiritual sufferings we experience when our soul is torn to pieces, when some kind of conflict of thoughts takes place in our hearts, and what probabilities present themselves to us, which incline us now to this and that, and now denounce us, now approve of us. It is no exaggeration to call bad the mind which has a different, contradictory, and self-disagreeable judgment. Yet this is exactly what happens to all people, when they have to reason about an unknown subject, or to advise what is more correct or useful to choose.

It is not surprising, then, if two probabilities, mutually contradictory and suggesting the opposite, draw the spirit in different directions. For example, if meditation incites someone to faith and fear of God, then it cannot be said that the flesh is enmity against the spirit. No, but the spirit is drawn to different things as long as the truth is unknown. In the same way, when the body inclines to lust, and the best intention resists these impulses, it should not be thought that any particular life is struggling with another life, but that the bodily nature, full of seminal moisture, longs to empty the member through the discharge. For it is impossible to think that some opposing force or life of another soul arouses thirst in us and makes us drink, or produces hunger and induces us to eat. But as food and drink are required and expelled by the natural movements of the body, so the moisture of the natural seed, which has collected for a certain time in its place, tends to erupt and go out. And this does not depend on the action of any other excitation to such an extent that it sometimes even happens by itself. The words that the flesh fights with the spirit mean that the need of the flesh distracts a person from spiritual things. Indeed, distracted by bodily need, we have no opportunity to occupy ourselves with things divine and eternal. On the other hand, the soul, which is concerned with the divine and spiritual, is opposed to the flesh, because it does not allow it to indulge in pleasures and swim in pleasures that are naturally pleasing to the body. In the same way they understand the saying: "The carnal mind is enmity against God" (Romans 8:7). According to their interpretation, these words do not mean that the body really has a soul or its own wisdom. Just as we usually say that the earth thirsts and wants to drink water, using the word "will" not in its proper sense, but in a figurative sense, so we must understand the wisdom of the flesh or the saying that "the flesh desires that which is contrary to the spirit." Usually they add the saying: "The voice of your brother's blood cries out to Me from the ground" (Gen. 4:10). That which cries out to God is not in the proper sense shed blood, but in a figurative sense it is said that the blood cries out as long as punishment is still required for the one who sheds the blood.

The words of the Apostle: "In my members I see another law, which is contrary to the law of my mind" (Romans 7:23) must be understood in this way: whoever wants to study the word of God is torn away and hindered by the needs of the body and the needs inherent in the body as a certain law, so that, in studying this wisdom, he could not contemplate the divine mysteries with full attention.

5. But among the works of the flesh are also indicated heresies, envy, disputes, and so on. They understand this indication to mean that the soul, through its subjection to bodily passions, becomes flesh, and borrows this name from that to which it is more zealous and disposed.

They supplement their investigation with the following question: Who can be called the creator of this evil feeling, which is called the feeling of the flesh, since one should not believe in any other creator of the soul and flesh than God? And if we say that the good God in His very creation created something hostile to Himself, this will prove absurd. For if it is written that "carnal thoughts are enmity against God," and we call this wisdom created from the very creation, then it will be necessary to say that God Himself created a certain nature, hostile to Himself, which cannot submit to Him and His law, if only we recognize the wisdom of the soul of which this is spoken. But if we accept this opinion, how shall we differ from those who admit that souls are created different in nature, and that by nature they must either perish or be saved? Such a teaching is pleasing, of course, only to heretics, who invent these inventions, not being able to prove the truth of God rationally and piously. As far as possible, we have quoted on behalf of various people what can be said of each individual opinion in the form of reflection. Let the reader choose from this which thought is better to accept.

Triadological and Christological Controversies of the Fourth Century

St. Alexander of Alexandria (D. S. Biryukov)

The meaning of St. Alexander of Alexandria in the history of the Arian controversy is very great and in a certain sense decisive. St. Alexander is the first significant opponent of Arius; To a large extent, he formulated the basic ideas of the anti-Arian polemics, adopted from him by St. Athanasius of Alexandria and other Orthodox theologians; It is also important that St. Alexander played a significant role at the First Ecumenical Council, at which the teaching of Arius was condemned.

Свт. Александр родился около 250 г. Он был любимым учеником св. Петра, патриарха Александрийского[153], который стал мучеником в 311 г. Известно, что свт. Александр установил день памяти Петра[154]; сохранился панегирик свщмч. Петру, приписываемый свт. Александру[155], дошедший на коптском языке[156]. После смерти св. Петра Александрийская кафедра какое‑то время оставалась вдовствующей, и затем, после недолгого правления свт. Ахиллы, в 312 г. патриархом Александрийским стал свт. Александр.

Почти ничего не известно о деятельности свт. Александра до возникновения арианских споров. Когда споры об учении Ария стали охватывать народ Александрии, свт. Александру Александрийскому был сделан донос на Ария[157]. Сначала свт. Александр не воспринял это обвинение всерьез и занял нейтральную позицию, посчитав данный вопрос одним из тех, которые могут обсуждаться в Церкви и относительно которых возможны публичные диспуты[158]. Затем, когда Арий обвинил свт. Александра в савеллианстве из‑за слов, произнесенных последним: «Святая Троица есть в Троице Единица», утверждая, в противовес свт. Александру, что было, когда не было Сына, — Александр окончательно встал на сторону осуждающих учение Ария и запретил ему проповедовать свое учение[159]. Однако Арий, который был весьма популярен в александрийской среде, не внял запрещениям свт. Александра. Испробовав все возможности устного и письменного убеждения ариан, свг. Александр созвал собор с участием около ста епископов Египта, Ливии и Пентаполя (320–321 гг.) п отлучил от Церкви Ария и его сторонников (двух епископов, шесть пресвитеров и шесть диаконов), а также в окружном послании объявил об этом всем Церквам[160]. В этом послании свт. Александр пишет об осуждении Ария и его последователей п просит не принимать их в церковное общение. Он кратко излагает учение Ария и кратко опровергает его. Это отлучение послужило распространению споров по всему христианскому Востоку и допустило придание арнанским спорам общецерковного значения.

Партия, сформировавшаяся вокруг Ария, была достаточно сильна, чтобы созвать собственный собор, что и произошло в Вифинии[161]. Епископату Римской империи были разосланы послания, в которых излагалось учение Ария и требовалось принять Ария и ариан в церковное общение[162]. Свт. Александр, в свою очередь, рассылал по епископиям обличения ариан. Когда беспорядки достигли значительной степени, свт. Александр написал «Окружное письмо», адресовав его Александру Фессалоникийскому, где он подробно излагает и опровергает учение Ария[163].

После собора в Вифинии, созванного Арием и его единомышленниками, свт. Александр составил томос («окружной свиток») с обличением учения ариан и разослал его по епископиям. Извлечения из томоса, направленного к Мелетию еп. Севастопольскому, сохранились на сирийском языке и изданы Питрой с параллельным латинским переводом[164]. Эти извлечения содержат заголовок, начало изложения веры и подписи о согласии. Насколько можно судить, томос по своему содержанию был близок к приведенному у Феодорнта посланию свт. Александра Александрийского свг. Александру Фессалоникийскому[165] где свт. Александр Александрийский подробно излагает учение Ария и опровергает его. Он сообщает, что Арий и его сподвижник Ахилла обратились к другим епископам и нашли у них поддержку. Свт. Александр жалуется на нехорошее положение дел; он уверен в правоте своей позиции и готов piepeib и претерпеть мучения, отстаивая православие и опровергая арианское учение.

Вскоре арианами был собран Палестинский собор во главе с Евсевием Кесарийским. На этом соборе за отлученными собором свт. Александра клириками были признаны иерейские и диаконские права и им было предписано возвращаться в Александрию, чтобы совершать богослужения под началом свт. Александра. Свт. Александр удовлетворил требованиям Палестинского собора. Однако вскоре в Aнтиохии собрался собор сторонников свт. Александра из 56–ти восточных епископов, на котором Арий опять был осужден. В Символе веры, принятом на этом соборе, утверждалось, в противовес учению Ария, что Сын рожден не из не–сущего, а из Отца.