Расслабленные же не имеют нужды в сих тонких приметах угрожающих им падений, потому что далеки они от сокровенных добродетелей. Когда одна из них начнет проникать в душу твою, догадывайся в этот час, на которую сторону начал ты склоняться. Ибо вскоре узнаешь, какого ты сообщества. Да подаст нам Бог истинное познание! Аминь.

Слово 45.

О степени тонкой рассудительности

Будь всегда внимателен к себе самому, возлюбленный; и в ряду дел своих рассмотри и встречающиеся тебе скорби, и пустынность местопребывания твоего, и тонкость ума твоего вместе с грубостию твоего ведения, и большую продолжительность безмолвия твоего вместе со многими врачевствами, то есть искушениями, какие наводит истинный Врач к здравию оного внутреннего человека (а в иное время наводят и бесы), иногда болезнями и телесными трудами, а иногда боязливыми помышлениями души твоей, страшными воспоминаниями о том, что будет напоследок, иногда же привитием и обязанием благодати сердечной теплоты, и сладостных слез, и духовной радости, и всего прочего, скажу так, не умножая слов.

Какие страсти постепенно и <какие> стремительно понуждают, и чрез какие промежутки времени? Суть ли это страсти телесные, или душевные, или сложные и смешанные? И возбуждаются ли в памяти темно, как немощные, или с силою восстают на душу? и притом властительски или татским образом? И как обращает на них внимание владеющий чувствами царь — ум? И когда они напрягут силы и вступят в брань, сражается ли с ними и приводит ли их в бессилие своею крепостию или не обращает даже на них взора и не ставит их ни во что? И какие из них изгладились после борьбы, и какие вновь изобразились? Страсти приводятся в движение или какими–нибудь образами, или чувством без образов и памятию без страстных движений и помышлений, и не производят раздражения. По всему этому можно также узнавать меру, на какой стоит душа.

Первые не пришли в устройство, потому что душе предстоит еще подвиг, хотя и обнаруживает против них крепость свою, а вторые зависят от употребления, как сказало Писание, говоря: …сяде Давид в дому своем, и упокоил его Бог от всех его окрестных (2 Цар.7:1). Разумей сие не об одной страсти, но вместе со страстями естественными, пожеланием и раздражительностию, и о страсти славолюбия, которое воображает и мысленно представляет лица и возбуждает к похоти и желанию, и также о страсти сребролюбия, когда душа входит в общение с нею тайно, хотя и не соглашается вступить самим делом, но изображает в уме подобие того, чем питается сребролюбие при собирании богатства и чем заставляет душу помышлять об этом, и производит в ней желание — вместе с прочим обладать и сим.

Не все страсти ведут брань наступательно. Ибо есть страсти, которые душе показывают только скорби. Нерадение, уныние, печаль не нападают наступательно и смело, но только налагают на душу тяжесть. Крепость же души изведывается в победе над страстями, ведущими брань наступательную. И человеку надлежит иметь тонкое сведение обо всем этом и знать приметы, чтобы при каждом сделанном шаге сознавать, куда достигла и какую страну начала попирать стопами своими душа его: в земле ли она Ханаанской или за Иорданом.

Но обрати внимание и на сие. Достаточно ли, по душевному свету, ведение к различению сего, или различает это во тьме, или совершенно лишено такой способности? Точно ли находишь, что помысл начал очищаться? Парение мыслей в уме проходит ли в час молитвы? Какая страсть смущает ум во время приближения к молитве? Ощущаешь ли в себе, что сила безмолвия приосенила душу кротостию, тишиною и миром, какой сверх обычая рождается обыкновенно в уме? Восхищается ли непрестанно ум без участия воли к понятиям о бесплотном, в объяснение чего не дозволено входить чувствам? Возгорается ли в тебе внезапно радость, ни с чем не сравнимым наслаждением своим заставляющая умолкнуть язык? Источается ли непрестанно из сердца некое удовольствие и влечет ли всецело ум?

По временам неощутительно во все тело входит какое–то услаждение и радование, и плотский язык не может выразить этого, пока все земное не будет при сем памятовании почитать прахом и тщетою. Ибо оное первое, из сердца истекающее услаждение, иногда в час молитвы, иногда во время чтения, а иногда также вследствие непрестанного занятия и продолжительности мысли, согревает ум. А сие последнее всего чаще бывает без всего этого, и многократно во время поделия, а таким же образом часто и по ночам, когда находишься между сном и пробуждением, как бы спя и не спя, бодрствуя и не бодрствуя. Но когда найдет на человека это услаждение, биющееся в целом теле его, тогда думает он в этот час, что и Царство Небесное не иное что есть, как это же самое.

Смотри также, приобрела ли душа силу, которая чувственные памятования потребляет силою овладевающей сердцем надежды и внутренние чувства укрепляет неизъяснимым убеждением в несомненности? И сердце без попечения о том, чтобы не было пленено оно земным, пробуждено ли непрестанным поведением и непрерывным сердечным деланием, совершаемым со Спасителем нашим?

Приобрети ведение о разности призвания к деланию и поведания, когда услышишь о сем. Возможность же скоро вкусить сего доставляет душе непрерывное безмолвие непрестанным и постоянным своим деланием. Ибо, по нерадению приемлющих, и по обретении сие снова утрачивается и долгое уже время вновь не приобретается. И осмелится ли кто, положившись на свидетельство совести своей, сказать о сем то же, что сказал блаженный Павел: Известихся, яко ни смерть, ни живот… ни настоящая, ни грядущая, ни все прочее возможет меня разлучити от любве Христовой (Рим.8:38,39), то есть не разлучат ни телесные, ни душевные скорби, ни голод, ни гонение, ни нагота, ни одиночество, ни затвор, ни беда, ни меч, ни аггелы и силы сатанины с их злобными ухищрениями, ни упраздняемая слава приражением своим к человеку, ни клеветы, ни укоризны, ни заушения, наносимые без причины и напрасно.

Если же не начал ты усматривать в душе своей, брат, что все это некоторым образом избыточествует или оскудевает, то труды твои, и скорби, и все безмолвие твое — бесполезное утомление себя. И если чудеса совершаются руками твоими и мертвых воскрешают они, не идет то и в сравнение с этим, и немедленно подвигни душу свою и со слезами умоляй Спасающего всех отъять праг [ [37]] от двери сердца твоего, омрачение бури страстей уничтожить на внутренней тверди, сподобить тебя увидеть луч дневной, чтобы не походить тебе на мертвеца, вечно пребывающего в омрачении.

Всегдашнее бдение вместе с чтением и вслед за оным частые поклоны не замедлят рачительным подать блага сии. И кто обрел их, тот обрел сими именно средствами. Желающие снова обрести их имеют нужду пребывать в безмолвии, а вместе и в делании сказанного нами, прежде же сего ни к чему, кроме души своей, даже ни к одному человеку, не привязываться мыслию своею, упражняться же во внутреннем делании добродетели, да и в рассуждении самих дел — упражняться в тех именно, в которых особенно находим близким к себе определенное ощущение, утверждающее нас и в рассуждении прочего.

Кто пребывает на безмолвии и опытом изведал благость Божию, тот не имеет нужды в большой убедительности; напротив того, душа его нимало не болезнует неверием, подобно колеблющимся в истине, потому что свидетельства ума его достаточно для него к уверению себя самого паче бесчисленного множества слов, не оправданных опытом. Богу же нашему слава и велелепие во веки! Аминь.