Тогда Нахор быстро сказал ему: «Ты, благороднейший юноша, посвящен в эти удивительные таинства более душою, чем тем телом и до конца своей жизни пребывай в исповедании их, и пусть никакое время, и никакой случай не уничтожат его в твоем сердце; я же удалюсь отсюда и буду искать спасения, чтобы раскаянием умилостивить Бога, Которого я разгневал. Если ты позволишь, то я более не явлюсь на глаза к царю».

Царевич чрезвычайно обрадовался словам Нахора и, обняв его, расцеловал; потом, помолившись усердно Богу, он отпустил его из дворца. Выйдя от Иоасафа, Нахор с быстротою лани бежит в пустыню к пещере одного монаха, облеченного в священный сан, который там скрывался вследствие преследования христиан. Придя к нему, Нахор припадает к его стопам, омывает их слезами, подобно грешнице, пришедшей ко Христу, и умоляет дать ему святое Крещение. Священнослужитель, исполнившись духовной радости, следуя обычаю, тотчас же наставляет его в вере, а чрез несколько дней совершает над ним Крещение во имя Отца и Сына, и Святого Духа. Нахор остался с ним, раскаиваясь в своих прегрешениях и прославляя Бога, не желающего ничьей гибели, но милостиво принимающего всех обращающихся к Нему и кающихся. Узнав поутру об исчезновении Нахора, царь, отчаявшись в надежде, которую он имел на него и видя, что его мудрецы и ораторы совершенно побеждены, не знал, что ему делать. Осыпав их укорами и предав позору, а некоторых и сильному телесному наказанию, он прогнал их от себя. Сам же начал прозревать бессилие своих ложных богов и, хотя пока не желал окончательно просветиться светом Христа, ибо мрак неверия, господствовавший в его душе, задерживал проблески просвещения в его сердце, однако, с тех пор он уже не воздавал почестей мертвым богам, не делал в честь их празднеств, не совершал им возлияний, но колебался в выборе: с одной стороны, он сомневался в своих богах, с другой — его пугала строгость Евангельского учения о христианской деятельности, так как сила дурных привычек и склонность к плотским удовольствиям имели над ним еще слишком большую власть. Он был всецело предан страстям, был их рабом, он, как говорит пророк Исаия, пьянствовал без вина и дурные склонности, подобно узде, правили им. Когда царь боролся, таким образом, с двумя противоположными стремлениями, его благородный сын, с действительно царскою душою, жил в своем дворце непоколебимым в истинной вере, выказывая чистоту и красоту души в своих действиях. Его ничуть не интересовали зрелища, конские состязания, охота и другие забавы молодости, увлекающие души глупцов, но он всецело посвятил себя выполнению заповедей Христа, к Которому он стремился с неудержимым пылом.

Одно только еще хотел Иоасаф иметь в этой жизни: свидание со своим учителем Варлаамом. Он запечатлел его слова в своем сердце, старался подражать его жизни и страстно желал с ним видеться. Царственный юноша был подобен дереву, вскропленному при своем посаждении благодатною божественною водою, потом непрестанно поливаемому и, благодаря этому, принесшему господину своему богатые плоды. Он многие души исторг из власти диавола и спас их, обратив ко Христу. Многие приходили к нему наслаждаться его спасительным словом и уходили, приняв истину и освободившись от заблуждения. Некоторые после этого оставляли шумную мирскую жизнь и вступали на путь аскетического подвижничества. Сам же Иоасаф проводил время в молитве, постах и часто обращался к Господу с следующими словами: «Господи, Царю мой! Воздай достойную награду Варлааму, рабу Твоему, который освободил меня от неведения, направил на путь истины и указал мне Тебя, Бога живого и истинного. Не лиши меня возможности снова видеть его, этого воплощенного Ангела, которого мир сей не достоин, и даруй мне провести с ним остаток наших дней, чтобы и мне идти по стопам его и тем угодить Тебе, Господу Богу моему».

Борьба Иоасафа с волшебником Февдою и его сатанинскими кознями, и вразумительное дивное видиние.

В это время в том городе наступали публичные торжественные празднества в честь ложных богов. Царь тоже должен был присутствовать на этом торжестве и почтить его богатою жертвою. Но жрецы, видя, что он небрежно и холодно относится к их обрядам, боялись, что он не будет присутствовать в храме на этом празднестве, и поэтому они будут лишены обычного царского подарка. Спохватившись, они направляются к пещере, в которой жил один волшебник, ревностный язычник, по имени Февда. Сам царь отличал его почестями, называл другом и учителем, говоря, что его государство имеет во всем успех, благодаря предсказаниям Февды. Вот потомуто жрецы отправляются к нему и призывают его на помощь, выставляя ему явное пренебрежение царя к богам, выказываемое им с недавнего времени. Разсказывают также о деяниях царевича и о публичной речи Нахора против них. «И если ты, — сказали они, — сам не придешь к нам на помощ, то у нас не останется никакой надежды, и тогда рухнет всякое почитание наших богов. Ты остался единственным утешением в нашем несчастье, и мы возлагаем на тебя все свои надежды».

И вот Февда выступает из своего обиталища со всем своим сатанинским войском и вооружается против правды. Призвав на помощь разных злых духов, которых он всегда ревностно призывал для каждого подобного дурного дела, он является к царю.

Когда Авениру было возвещено о его приходе, и он сам вошел с посохом в руке, опоясанный овечьей шкурой, Авенир встал с трона и, приветствуя его, пошел к нему на встречу. Велев принести кресло, он посадил его возле себя. Февда говорит: «Живи, царь, во веки веков, охраняемый милостью великих богов. Я слышал, что ты вел великое состязание с Галилеянами и одержал блестящую победу. Поэтому я пришел, чтобы вместе с тобою совершить вдвойне торжественное празднество и вместе принести в жертву великим богам цветущих юношей и девиц, сто быков и других животных, чтобы иметь в наших богах и на следующее время непобедимых союзников, устраивающих всю нашу жизнь».

To this the king replied: "We have not won, elder, but we have been completely defeated; It is probable that the gods, who had hitherto been on our side, suddenly retreated, and therefore our opponents found no resistance, and if they did, it was weak and senseless, in consequence of which we were utterly defeated. Tell me if you have the power and the ability to help our degraded faith and exalt it again."

Theudas answers: "You, O king, do not be afraid of the idle talk and opposition of the Galileans. What can they say against reasonable people? It seems to me that in a contest in words it is even easier for us to defeat them than it is for the wind to scatter the leaves. They will not even dare to stand face to face with me, let alone speak and enter into debate. And in order that the coming contest may have a result perfectly in accordance with our desire, then, as always, our feast will be almost: by this you will gain the favor of the gods, which will be an all-powerful weapon for you."

Instructing him all day long in iniquity and giving his neighbor a dirty drink, as St. Isaiah says, Theudas, with the help of evil spirits assisting him, managed to completely drown out in the king the salvific thoughts that were visible in him and to induce him to zealously adhere to his usual thoughts and actions. In consequence of this, royal letters were sent everywhere, commanding everyone to come to the upcoming impious feast. And so, crowds of people flocked from all sides, bringing with them bulls, sheep and other various animals. When the day of the vile celebration came, the king, accompanied by the sorcerer Theudas, went to the temple to sacrifice a hundred bulls and many other animals to the gods. And they celebrated their impious feasts, with the cry of sacrificial animals resounding throughout the city, with the stench of burning sacrifices, with which the very air was saturated.

When these festivities were over, and the evil spirits rejoiced at the victory of Theudas, and the priests thanked him, the king, returning with him to the palace, said to him: "In accordance with your commandment, I have done my best to make this festival as magnificent and abundant as possible with sacrifices. Now it is time that my son, who has apostatized from our gods, may be freed from the power of the errors of the Christians, and turn again to our merciful gods. For my part, I had already tried all the means, but none of them was suitable for distracting him from evil. If I tried to achieve my goal by meekness and caresses, he paid no attention to me. If he wanted to take him with severity and threats, then he became mad. Therefore, I fully leave the removal of my misfortune to your wisdom. If you achieve this, and I see my son serving the true gods with me and enjoying the pleasures of earthly life, then I will erect a golden pillar for you, I will give you divine honors, and throughout your life I will command everyone to pay them to you."

Theudas, having listened very favorably to this decision of the king, answered him: "If you want to put an end to the obstinacy of your son, then I have found a means against which he will not resist, but his harsh and unyielding temper will be softened, it will soften like wax used on the strongest fire."

Hearing such bold and self-confident words, the king was filled with joyful hope, and his face brightened. "What is this remedy?" he asked. "Remove all the attendants who are with your son," answered Theudas, "and in their place appoint the most beautiful women, seductively dressed to serve him, and one of them was constantly with him. For my part, I will send one of my subordinate spirits to fan the flames. If this method proves unsuitable, O king, let me be worthy, instead of the greatest honors, the most painful punishments, for nothing so captivates and seduces the thoughts of men as the sight of beautiful women. Therefore, I advise you to listen to my voice.

A certain king had no male heir and was very sad, considering this to be the greatest misfortune for himself. But suddenly a son was born to him, and the king was filled with unspeakable joy. But experienced doctors told him that if a newborn saw the brilliance of the sun or fire before the age of ten, he would completely lose his sight - this is shown by the condition of his eyes. Then the king ordered a stone dwelling to be carved for his son, consisting of dark caves, and placed him there with his uncles and servants, strictly ordering that all light should be removed from him until he was ten years old. At the end of the specified period, he released his son from his imprisonment. But since he had not yet seen anything, the king ordered to show him men and women placed in different places on purpose for this purpose, then also gold, silver, precious stones, chariots with horses harnessed to them in gilded harnesses, covered with purple carpets and squire riders sitting on them, herds of oxen and sheep.