Мать Феодора говорила: «Как скоро начинает кто-либо безмолвствовать, тотчас приходит лукавый и отягчает душу унынием, малодушием и помыслами; отягчает и тело болезнями, усталостью, расслаблением колен и всех членов, расслабляет силы души и тела. Посему говорят: я болен, не могу прочитать молитв. Но если будем мы бодрствовать, все это исчезнет. Скажу об одном монахе: когда пришел он на правило, бросило его в озноб и в жар, а в голове его сделался сильный шум. Монах говорил сам себе: “Вот я теперь болен и, может быть, умру, встану же пред смертью, совершу мое молитвословие”. Сей мыслью он принудил себя и прочитал молитвы. Когда же кончилось молитвословие, кончилась и огневица. Брат сей и после противоборствовал этому помыслу, читая правило, и таким образом побеждал искушение».

Сказывали об авве Феодоре: когда жил он в Скиту, пришел бес и хотел войти к нему, но Феодор связал его вне келии. Потом пришел другой бес и также хотел войти к нему – и этого связал. Далее пришел третий бес и, увидев первых двух связанными, говорит им: «Что вы стоите тут за дверьми?». Они отвечают: «Сидящий в келии не пускает нас войти к себе». Третий бес насильно старался войти в келию, но старец связал его. Устрашившись молитв старца, бесы начали просить его, говоря: «Развяжи нас!». Старец сказал им: «Ступайте!». И они ушли со стыдом.

Мать Синклитикия говорила: «Как острые лекарства врачуют жестокие болезни, так молитва с постом прогоняют злые помыслы».

Авва Евагрий говорил: «Один из отцов сказал: “Постническая строгая жизнь, соединенная с любовью, скоро вводит человека в пристань бесстрастия”».

Один брат спросил авву Пимена: «Что мне делать? Меня давит какая-то тяжесть». Старец отвечал: «И на малых и на больших суднах пловцы имеют пояса, и если нет попутного ветра, то спускают канат, а пояса берут на плечи себе и тащат понемногу судно, пока Бог не пошлет ветра, а когда увидят, что настает мрак, пристают к берегу и вбивают кол, дабы судно не ушло. Этот кол есть самоосуждение».

Авва Илия рассказывал: «Увидел я, что один взял себе под мышку тыкву с вином. Чтобы пристыдить бесов (ибо это был призрак), я сказал брату: “Сделай милость – подними мне это”. Как он приподнял свою одежду, оказалось, что у него ничего нет. Это сказал я вам для того, чтоб вы иному не верили, хотя бы сами видели это и слышали. Особенно же наблюдайте за помыслами, зная, что их часто внушают демоны, дабы осквернить душу помышлениями о вещах бесполезных и отвлечь ум от размышления о грехах своих и о Боге».

Авва Пимен говорил: «В Писании сказано: Яже видеста очи Твои, глаголи (Притч. 25, 8), а я советую вам не говорить даже и о том, что осязали вы своими руками. Один брат был обманут точно таким образом. Представилось ему, будто брат его грешит с женщиной. Долго боролся он сам с собой, наконец подошел, толкнул их ногой, думая, что это точно они, и сказал: “Полно вам, долго ли еще?”. Но оказалось, что то были снопы пшеницы. Потому-то я и сказал вам: не обличайте, если даже и осязаете своими руками».

Авва Никита сказывал: «Два брата, желая жить вместе, поселились в одной келии. Один из них так рассуждал сам с собой: “Буду делать только то, что угодно будет брату моему”. Равно и другой говорил: “Буду исполнять волю брата моего”. Они жили много лет в полной любви. Враг, увидя это, захотел разлучить их. Для сего пришел он и стал у дверей, и одному представился голубицей, а другому – вороной. Вот один из братьев сказал другому: “Видишь ли этого голубя?”.– “Это ворона”,– отвечал другой, и начали спорить между собой; один говорит одно, другой – другое. Наконец они встали, подрались до крови, к полной радости врага, и разошлись. Спустя три дня они пришли в себя, просили друг у друга прощения; сказали один другому, чем каждому из них представлялась виденная птица, и узнали в этом искушение врага. После сего они жили уже неразлучно до самой смерти».

Авва Евагрий говорил: «Смотри, чтобы никогда не выходило у тебя из памяти приготовленное грешникам: стыд пред Богом, Ангелами и Архангелами и всеми людьми, вечный огонь, скрежет зубов, ужасы мучения, чтобы хотя таким образом избегать тебе нечистых и вредных помыслов».

Авва Ефрем шел однажды, и блудница по чьему-то внушению подходит к нему, чтобы обольстить его на постыдное соединение, а если не так, то по крайней мере привести его в гнев, ибо еще никто никогда не видал его гневающимся. Ефрем говорит ей: «Иди за мной». Приблизившись к одному месту, где толпилось множество народа, авва Ефрем сказал ей: «Здесь делай, как ты хотела». Блудница же, увидев множество народа, отвечает ему: «Как можно нам это делать в присутствии такого множества? Не стыдно ли будет?». Он говорит ей: «Если мы стыдимся людей, то тем более должны стыдиться Бога, Который обличает и тайная тмы (1 Кор. 4, 5)». Блудница со стыдом отошла, ничего не сделав.

В одно время авва Зенон проходил Палестину и, утомившись, сел для принятия пищи у огуречного огорода. Помысл говорил ему: «Возьми один огурец и съешь, ибо что в этом важного?». Но он отвечал своему помыслу: «Воры подвергаются наказанию; так испытай себя, можешь ли ты перенести наказание!». Вставши, он пять дней простоял на жару и изнуренный им сказал сам себе: «Не могу снести наказания». Потом говорит своему помыслу: «Если не можешь, то не воруй и не ешь».

Не поддавайся и высоким помыслам неблаговременным.

Однажды авва Лонгин спрашивал авву Лукия о трех своих помыслах. Он говорил: «Я хочу странствовать». Старец отвечал ему: «Если не будешь воздерживать языка своего, не будешь странником; куда бы ни пошел, но обуздывай здесь язык свой и будешь странник». Потом авва Лонгин говорит: «Хочу поститься». Старец отвечал: «Пророк Исаия сказал: аще слячеши яко серп выю твою... ниже тако наречете пост приятен (Ис. 58, 5). Лучше обуздывай худые помыслы». Наконец авва Лонгин говорит: «Хочу бежать от людей». Старец отвечал: «Если прежде не научишься хорошо жить с людьми, то и в уединении не можешь хорошо жить».

Рассказывали об авве Геласии, что, бывая часто возмущаем помыслами, побуждавшими его удалиться в пустыню, в один день сказал ученику своему: «Сделай милость, брат, потерпи, если что я сделаю, и не говори со мною ни о чем в продолжение сей недели!». Он, взяв пальмовую палку, начал ходить по двору монастырскому; утомившись, садился на несколько времени, а потом, встав, опять ходил. Когда наставал вечер, он говорил своему помыслу: «Странствующий по пустыне не хлебом питается, но травой; а ты по немощи своей съешь небольшой овощ». Сделавши так, он опять говорил помыслу: «Пустынник спит не под кровлей, а на открытом воздухе, и ты так сделай». После сего он ложился и спал на дворе. Таким образом авва ходил по монастырю три дня, вечером вкушал немного цикория, а ночью спал под открытым небом – и утомился. Тогда, укоряя помысл, возмущавший его, он обличил его так: «Если не можешь совершать дел пустынных, то сиди в своей келии, постоянно оплакивая свои грехи, и не вдавайся в обман! Око Божие везде видит дела человеческие, ничто не скрывается от Него, и Он знает делающих доброе».