Сказывали об авве Диоскоре, что, оканчивая одно дело, он принимался за другое.

Авва Матой говорил об авве Тифое, что нет человека, который бы мог упрекнуть авву Тифоя в чем-либо. Авва Тифой подобен чистому золоту, стоящему на весах.

Сказывали, что авва Агафон старался исполнять всякую заповедь. Когда он всходил на лодку, сам первый принимался за весло. Когда приходили к нему братия, то тотчас после молитвы своими руками предлагал им трапезу, ибо исполнен был любви Божией. Перед смертью своей он пробыл три дня с отверстыми, неподвижными очами. Братия толкнули его и спросили: «Авва Агафон, где ты?». Он отвечал им: «Стою пред судилищем Божиим». Братия сказали ему: «И ты, отец, боишься?». Он отвечал им: «Сколько мог, я трудился в исполнении заповедей Божиих, но я человек: как мне знать, угодны ли были дела мои Богу?». Братия еще сказали ему: «И ты не уверен, что дела твои были угодны Богу?». Старец отвечал: «Не имею дерзновения, пока не предстану Богу, ибо иное суд человеческий, а иное суд Божий». Когда же они еще хотели спросить его о чем-то, он сказал им: «Сделайте милость, не говорите больше со мной, мне не свободно»,– и тотчас скончался с радостью, ибо братия видели, что отходит он от сей жизни с таким же взором, с каким иной приветствует своих друзей и возлюбленных. Он строго бдел над собою во всяком случае и говаривал: «Без великой бдительности человек не успеет ни в одной добродетели».

Некто говорил авве Иоанну Персиянину: «Столько мы трудились ради Царствия Небесного, будем ли наследниками его?». Старец отвечал: «Верую, что буду наследником Горнего Иерусалима, написанного на Небесах, верен бо есть Обещавый (Евр. 10, 23). И почему мне не надеяться? Я был страннолюбив, как Авраам; кроток, как Моисей; свят, как Аарон; терпелив, как Иов; смирен, как Давид; жил в пустыне, как Иоанн; плакал, как Иеремия; был учителен, как Павел; верен, как Петр; мудр, как Соломон. И, как разбойник, верую, что Тот, Который по Своей благости даровал мне сии дары, дарует и Царствие».

Делай Божие дело не так, как нерадиво делают его другие.

Авва Даниил говорил: «Авва Арсений рассказывал нам будто об ином каком-то человеке – и вероятно, это был он сам – следующее: к одному старцу, когда он сидел в келии своей, был голос: “Иди! Покажу тебе дела человеческие”. Он встал и пошел. Голос привел его в одно место и показал ему эфиоплянина, который рубил дрова и, нарубив большое бремя, хотел нести оное, но не мог; вместо того чтобы убавить из бремени, он опять рубил дрова и подкладывал к бремени и это делал очень долго. Когда старец прошел немного далее, голос еще показал ему человека, который стоял у колодезя и, черпая из него воду, лил ее в пробитый сосуд, и вода вся опять уходила в колодезь. Потом сказал ему: “Пойди! Покажу тебе еще иное”. И видит старец храм и двух мужей, которые сидели на конях и держали бревно один против другого. Они хотели войти в двери, но не могли, потому что бревно было концами по сторонам дверей, а ни один из них не хотел смириться и стать позади другого, чтобы пронести бревно вдоль, и потому оба оставались за дверьми. “Это,– говорит голос,– те люди, которые как будто бы несут иго правды, но с гордостью, и не хотят смириться и идти путем смирения Христова, почему и остаются вне Царствия Божия. Рубящий же дрова означает человека, обремененного многими грехами, который вместо того, чтобы покаяться в них, прилагает к грехам своим новые беззакония. А черпающий воду изображает такого человека, который хотя делает добрые дела, но примешивает к ним и худые, а через то губит и добрые дела свои. И так всякому человеку надобно бдеть над своими делами, чтобы не напрасно трудиться”».

Авва Иоанн сказывал: «Одному из старцев в восхищении было такое видение: три монаха стояли на одном берегу моря, и с другого был к ним голос, говорящий: “Возьмите крылья огненные и летите ко мне”. Двое из них взяли и перелетели на другую сторону, а третий остался и горько плакал, и кричал. После и ему даны были крылья, только не огненные, а слабые и бессильные, так что он погружался в море, с трудом опять поднимался и после многой скорби достиг другого берега. Так и люди сего века, хотя и берут крылья, но берут крылья не огненные, а только слабые и бессильные».

Авва Исидор Пелусиот говорил: «Многие из людей стремятся к добродетели, но медлят идти путем, ведущим к ней. Другие же и не думают, что есть добродетель».

Авва Пимен говорил: «Люди совершенны только на словах, а делают очень мало».

Он же говорил: «Злоба людей скрывается за спиною их».

Брат пришел к авве Илии-молчальнику в монастырь при пещере аввы Саввы и говорит ему: «Дай мне наставление!». Старец отвечал брату: «Во дни отцов наших были три любимые добродетели сии: нестяжание, кротость и воздержание, а ныне преобладают любостяжание, обжорство и дерзость. Избирай, что хочешь».

Не гневайся на брата своего всуе