IX.

1. Кроме того, о знакомых ему девах и монахах, а также клириках как верно, как смело говорит! Потому-то некоторые, имена которых я не хочу называть, упоминают [о нем] без приязни. 2. Ибо, как наш Бельгик подвергся гневу из-за великой прожорливости, [о которой] мы уже упомянули, так и те, говорят, негодуют, когда в том [его] труде читают следующее: “девство отвергает германская девушка, ищет на стороне любовника”[750]. 3. На это я сказал: ”Галл, ты заходишь слишком далеко: берегись, как бы и тебя кто-нибудь, кто это знает, не услышал и вместе с Иеронимом невзлюбил. И поскольку ты человек ученый, не бесполезно будет напомнить тебе стих автора [одной] комедии: “Друзей уступчивость родит, а правда - ненависть”[751]. 4. Твоя нам милее речь о Востоке, Постумиан, которую ты начал, ее и продолжи”. “Я, - сказал он, - как уже начал рассказывать, пробыл у Иеронима шесть месяцев: ему непрерывная битва и постоянное сражение против зла принесли [одну] только ненависть развращенных. Ненавидели его еретики, поскольку не переставал он нападать на них, ненавидели его клирики, ибо обличал он их жизнь и преступления, 5. но все воистину добрые восхищались и почитали его, ибо те, кто считал его еретиком, были безумцами. Воистину, сказал бы я, кафолические познания [этого] человека [были] спасительным [для него] учением: всегда пребывал он в чтении, всегда с книгами; ни днем, ни ночью не отдыхал, или читал всегда что-нибудь, или писал. И если бы мне не было веление души и предначертание Божье добраться до желанной пустыни, я бы ни на минуту не пожелал покинуть такого мужа. 6. Потому, передав ему и поручив [его молитвам] всех своих родственников и семью, которые вопреки моему горячему желанию удерживали [меня] от путешествия, полностью освобожденный, в некотором роде, от тяжкого груза, и с легким сердцем, вернулся я в Александрию. Там я навестил монахов [и затем направился] в верхнюю Фиваиду, которая находится у пределов египетских. 7. Ибо там, как рассказывали, широко раскинувшиеся безлюдные пустыни населены множеством монахов. [Однако] долго можно было бы рассказывать о том, что я увидел; коснусь [лишь] немногого.

X.

1. Недалеко от пустыни, примыкающей к Нилу, располагается множество монастырей. Часто в одном месте обитают сотни [монахов]: над ними есть [своя] высшая власть, живут они по указанию аббата, ничего по своей воле не совершая, но во всем его воли и власти повинуясь. Из них, если кого полагали бoльшим добродетелью, того направляли в пустыню, чтобы он вел там жизнь в одиночестве, но уходили только по разрешению аббата. У них это первая добродетель - подчинение - повиноваться власти другого. 2. Ушедшим в пустыню положено было снабжение хлебом или какой-нибудь другой пищей. Случайно в те дни, когда я туда прибыл, одному [из них], недавно удалившемуся в пустыню и не далее как в шести милях от монастыря построившему себе хижину, аббат через двух мальчиков передал хлеба; старшему из них было пятнадцать лет, а младшему - двенадцать. 3. И вот на обратном пути им встретилась на дороге огромной величины змея; и когда она появилась у их ног, они [этой] встречи ничуть не испугались и та, словно усыпленная заклинаниями, положила [свою] черную голову [на землю]. Младший из мальчиков, взяв ее рукой и завернув в плащ, понес [с собой]. И вот, вступив в монастырь словно победитель, он, на виду у всех размотав плащ, не без спесивой хвастливости показал сбежавшейся братии плененную тварь. 4. Но когда остальные разнесли весть о вере и добродетели мальчиков, аббат более мудрым решением, дабы не возносился юный годами, обуздал обоих розгами, сильно ругая их, по какому праву они приписали себе то, что через них сотворил Господь. Деяние это было не по их вере, а по Божьей милости: пусть лучше поучатся служить Богу со смирением, а не бахвалиться знамениями и храбростью, ибо полезней осознание [собственной] немощи, чем тщеславие подвигов.

XI.

1. Когда монах тот узнал, что мальчики подверглись опасности, встретившись со змеей, и, кроме того, получили немало розг за одоление гадины, то попросил он аббата, дабы после этого ему не приносили ни хлеба, ни какой-либо иной пищи. 2. И вот пошел уже восьмой день, как человек Божий подверг себя угрозе голода - томил свою плоть воздержанием, но не мог разум отказаться от стремления к небу: слабело от голода тело, но вера становилась крепче - 3. когда в ту пору аббат подвигся [Святым] Духом, дабы навестить [своего] ученика, стремясь разузнать в благочестивой заботе [своей], какой же пищей пробавлялся тот, кто не пожелал принять для себя хлеб от людей, и для выяснения этого направился [к нему] сам. 4. Тот, увидев издали идущего старца, побежал ему навстречу, поблагодарил его и повел к келье. Когда они оба вместе вошли, то увидели стоящую у дверей пальмовую корзину, наполненную свежим хлебом, тогда как до этого она висела за дверьми. 5. И прежде [всего] чувствовался запах свежего хлеба, на ощупь же он был словно только что вынутый из печи, однако оказалось, что египтянам хлеб такой формы незнаком. 6. Так оба они, пораженные, познали милость небес. Тогда [монах] подумал, что это связано с приходом аббата, аббат же приписал это больше его вере и добродетели: затем оба они с великой радостью небесный хлеб преломили. 7. И когда после этого вернувшийся старец был препровожден монахами в монастырь, то настолько возгорелся у всех огонь сердец, что они наперегонки спешили уйти в пустыню и святое уединение, несчастными себя полагая, если кто дольше оставался в сообществе многих, где приходилось терпеть присутствие людей.

XII.

1. В том монастыре я видел двух старцев, которые прожили там уже сорок лет таким образом, что, как рассказывают, никогда оттуда не выходили. Упомянуть о них не показалось мне недостойным, поскольку такое я слышал похвальное слово свидетельства об их добродетелях и от самого аббата и от всей [монашеской] братии, что одного из них сообщество никогда не видел едящим, второго же - во гневе”. 2. На это Галл, пристально глядя на меня, [сказал]: “О, если бы тот ваш - не хочу называть его имени - присутствовал бы сейчас [здесь], я бы очень хотел, чтобы он послушал этот пример, ибо муж сей часто, как мы разузнали, на весьма многих сильно гневался. Однако, поскольку недавно врагам своим, насколько я знаю, он простил, то, если бы он послушал нас, все больше и больше представленным примером укрепился бы [в том], что прекрасна добродетель, не подверженная гневу. 3. Однако я не буду отрицать [того], что у него были для гнева законные основания. Но чем тяжелее сражение, тем почетней награда. Потому я полагаю справедливым, если ты не знаешь, [привести] некоторое разъяснения, ибо, когда его покинул неблагодарный вольноотпущенник, то был он несчастен более, чем хулитель, от него ушедший. Но не разгневался он [на того], кто, похоже, соблазнял [его к этому]. 4. Я же, если бы Постумиан не привел этот пример одоления гнева, сильно бы разгневался на поступок беглеца, но поскольку гневаться не должно, то всe это воспоминание о тех, которые нас столь раздражают, следует оставить”. 5. “Тебя, - сказал я, - Постумиан, тебя мы лучше послушаем”. “Сделаю, - ответил он, - Сульпиций так, как ты говоришь, поскольку вижу, что вы будете слушать с большим вниманием. Но помните, что не без корысти веду я этот разговор: охотно предоставлю то, что вы требуете, но только позже не отвергнете того, что попрошу я”. 6. “Но мы, - сказал я, - не имеем ничего, чем могли бы возместить тебе взятое в залог, [не говоря] уже о прибыли. Однако, чтобы ты ни замыслил, ныне повелеваю, дабы ты приступал и удовлетворил наше любопытство, ибо весьма услаждает нас твоя речь”. 7. “Никак не откажу в вашем желании, - ответил Постумиан, - и поскольку добродетель одного отшельника вы узнали, расскажу вам еще немного о многих”.

XIII.

1. Итак, когда вступил я в первую пустыню, примерно в двенадцати милях от Нила - а проводником имел я одного из монахов, знающих эти места - пришли мы к некоему старому монаху, жившему у подножия горы. Там, - что было редчайшим явлением в этих местах, - был колодец. 2. Отшельник этот имел одного быка, вся работа которого была такова: приводя в движение колесный механизм, качать воду, ибо почти миля и больше была глубина [этого] колодца. Имелся там и огород, богатый многими овощами и это [также] было против природы пустыни, где все безводные места, выжженные лучами солнца, никогда никакого семени или маленького росточка не воспринимали. 3. Однако там этим святым вместе со скотиной были явлены общий труд и собственное усердие, ибо частое орошение водой давало такое плодородие пустыне, что мы видели, как удивительным образом зеленели и давали плоды овощи из его огорода. 4. Ими вместе с хозяином [своим] жил и тот бык, и нам тоже из этого изобилия святой приготовил обед. Там я увидел то, чему вы, галлы, вряд ли поверите: горшок с овощами, которые готовились нам на обед, нагревался без огня: такова была сила солнца, что достаточна любым поварам даже для галльских блюд. 5. После обеда, уже на исходе дня, нас пригласил монах к дереву пальмы, плодами которого он иногда имел обыкновение пользоваться: оно находилось примерно в двух милях. 6. Ибо деревья эти только в пустыне, хотя и редко, но произрастают. Умелые ли предки позаботились об этом, или природа солнца их порождает, я не знаю, если только Бог прозорливо не приуготовил это святым слугам своим для грядущего проживания в пустыне. 7. Ибо по бoльшей части те, кто находились в этих отдаленных местах, когда никакие другие всходы не прорастали, питались плодами этих деревьев. И вот, когда мы шли к тому дереву, к которому нас вела доброта нашего хозяина, неожиданно там мы столкнулись со львом; увидев его, я и тот мой проводник задрожали, святой же, не останавливаясь, шел дальше; мы, хотя и трепеща, но последовали за ним. 8. Смирный зверь - как ты сам понимаешь, по велению Бога - отошел чуть подальше и стоял там до тех пор, пока отшельник собирал наиболее доступные плоды с низко свисавших ветвей. И когда он протянул руку, полную плодов, зверь подбежал и взял их так непринужденно, как [не делало] никакое домашнее животное, и, съев, удалился. Мы, наблюдавшие это и все еще трепетавшие, по достоинству смогли оценить, какая в том святом была добродетель веры и какая в нас - немощь.

XIV.

1. [Также] мы видели другого, столь же выдающегося, мужа, обитавшего в маленькой хижине, в которой мог поместиться только один [человек]. О нем говорили, что во время обеда к нему приходила самая настоящая волчица и никогда не ошибалось это доверчивое животное, ибо к нему в надлежащий час подкрепления прибегало и там до тех пор перед дверьми ожидало, пока не выставлял он тот хлеб, который оставался после обеда: обыкновенно она облизывала его руку и после этого, словно исполнив положенный обряд и поприветствовав, исчезала. 2. Но однажды случилось так, что тот святой пошел провожать отправившегося в обратный путь монаха, который приходил его проведать, и длительное время отсутствовал, вернувшись только к ночи. Между тем животное прибежало в обычное время обеда. И вот, войдя в пустую келью, волчица поняла, что ее щедрый благодетель отсутствует. Она стала усердно искать, куда же он делся. Случайно поблизости висела пальмовая корзинка с пятью хлебами. 3. Взяв из них один, она его съела и, совершив такой проступок, убежала. Вернувшись, отшельник увидел упавшую корзинку не с тем количеством хлеба: тут он понял, что его имуществу нанесен ущерб, а у порога обнаружил остатки похищенного хлеба. 4. И не было сомнения в подозрении, что за личность совершила кражу. Потому, когда в последующие дни зверь по обыкновению [своему] не приходил, - без сомнения понимая дерзость содеянного и скрываясь от того, кому он причинил несправедливость - сам пустынник с трудом спокойно переносил отсутствие своей питомицы. 5. Наконец, по его призывной молитве, спустя семь дней она пришла, как и раньше, к обеду. Но для того, чтобы ты лучше понял стыдливость раскаяния [скажу, что] не решаясь подойти поближе, до заката солнца в [столь] великом смущении [пролежала] она на земле, что можно было понять: волчица просит прощения. Из-за этого ее раскаяния сострадающий пустынник приказал ей подойти поближе и ласковой рукой погладил понуренную голову; после этого он выдал двойную порцию хлеба из своих запасов. 6. Так, обретя прощение проступка, она, отбросив печаль, возобновила знакомство. [Потому] прошу вас, распознайте Христа даже в той части силы, которая делает разумным все неразумное и кротким все свирепое. 7. Волчица проявляет почтение, волчица признает прегрешение воровства, волчица, как я понимаю, познает чувство стыда: позванная, пришла, подставила голову и обрела себе чувство снисходительного прощения, словно чувствовала позор прегрешения: Твоя это сила, Христос, твои, Христос, чудеса. 8. Ибо во имя Твое трудятся рабы Твои и о том мы печалимся, что силу Твою знают животные, а люди не боятся.

XV.

1. Дабы все же это не показалось кому-нибудь слишком неправдоподобным, припомню большее. Вера христианская поможет мне ничего не выдумывать, потому опишу я не слухи сомнительных авторов, а то, что мною было узнано через надежных мужей. 2. Большая их часть обитает в пустыне без каких-либо хижин, и зовут их анахоретами. Живут они корнями трав, никогда в определенном месте не обретаются, дабы их часто люди не посещали; где застает их ночь, там они и останавливаются. 3. И вот к некоему таким обычаем и законом живущему, прослышав о его добродетелях, направились двое монахов из Нитрии: хотя [они были] и из противоположного отдаленного края, но уже давно он был им еще при жизни в монастыре близок и мил; после долгого пути и многих расспросов они, наконец, на седьмой месяц добрались до окраины той пустыни, которая расположена рядом с Мемфисом и там остановились. В этих безлюдных местах уже двенадцать лет, говорят, обитал тот анахорет. Он, хотя и жил, избегая всех людей, но от знакомых не прятался и возлюбившим его в течение трех дней не отказывал. 4. С наступлением же четвертого дня, когда он провожал уходящих, они увидели как к ним приближается львица огромной величины. Зверь, поискав среди трех, (хотя и неясно было, чего же он хочет), бросился в ноги к анахорету и, с какими-то слезами и рыданием повалившись, показал, что пребывает в состоянии одновременно и скорби и просьбы. Это тронуло всех и прежде всего того, кто понимал домогавшуюся: потому мы последовали за идущей впереди. Время от времени останавливаясь, время от времени медля, - легко можно было понять чего она хочет, - она вела нас куда-то и анахорет следовал за нею. 5. Что тут долго рассказывать? Он был приведен к пещере, где эта мать уже с трудом выкармливала пятерых взрослых львят, которые, как вышли из материнского лона с закрытыми глазами, так и пребывали в вечной слепоте. Львица, вынося их по одному из расщелины, [всех] сложила у ног анахорета. 6. Тогда только святой понял о чем просит зверь и, призвав имя Господа, коснулся рукой закрытых очей львят: и тут же с изгнанием слепоты раскрывшимся глазам животных стал доступен столь долго недоступный свет. Так те монахи, навестив анахорета, вернулись обратно с великим вознаграждением за труды свои, ибо увидели в свидетельстве проявления такой добродетели веру святого и славу Христа, которая через них и должна была быть засвидетельствована. 7. Чyдно и то, о чем я хочу сказать [особо], что спустя пять дней львица вернулась к совершившему столь великое благодеяние и принесла в [качестве] подарка шкуру необычного животного, которую тот святой обычно использовал как плащ,. И не побрезговал он принять дар от зверя, которого справедливо можно назвать содеятелем [этого чуда].