Доселе муж да подвергается (в беседе) многим обвинениям, и вины неблагодарности да поражают его чаще снежин. Если же кто выставит на вид вину прелюбодеяния и на нее сошлется в оправдание развода, то я тотчас приму защиту потерпевшяго неправду и, приготовив обвинительную речь против любодейцы, выступлю вместо противника мужу добрым защитником его, похваляя бегущего от коварной и разрывающего узы, которыми связан он, с аспидом или ехидной. Таковому первый дает разрешение Творец всего, как действительно оскорбленному и вполне законно прогоняющему язву от своего дома и очага. Ведь брак заключается по двум основаниям, — ради любви и чадородия, — из коих ни одно не сохраняется с прелюбодеянием: любви нет, если благорасположение склоняется к другому; уничтожается и блого деторождения, когда происходит смешение детей. Но относительно этого греха сказано довольно в ином наставлении.

Итак, по моему, пусть обе стороны тщательно блюдут целомудрие, неразрывный союз брака: где оно чтится, там необходимо быть миру и любви, так как никакое низкое и незаконное вожделение не волнует души и не изгоняет законной и праведной любви.

Этот закон целомудрия определен Богом не для жен только, но и для мужей. Между тем эти последние, опираясь на мирских законодателей, предоставляют мужчинам неограниченную свободу блуда и только в отношении к женскому целомудрию являются строгими судьями и учителями; а сами, с величайшим безстыдством развратничая, эти врачи других, по пословице, покрыты безчисленными язвами. И если кто упрекает их за такое зазорное поведение, они защищаются смешно и забавно. Мужья, говорят они, ведь если сближаются и с очень многими женщинами, не наносят дому никакого вреда; а жены, когда грешат, вводят чуждых наследников в дома и семейства. Но хитроумные изобретатели такого глупогомнения пусть выслушают, что и сами они разрушают чужие дома и семейства, так как женщины, с которыми они вступают в связь, конечно — или дочери, или супруги чьи–нибудь. И во всяком случае окажется, что или брак безчестится, или наносится обида отцу, который родил и воспитал (свою дочь) и надеялся ввести ее девою в брачный чертог, но этими похитителями целомудрия лишен всей доброй надежды. Если распутник — сам есть отец, то пусть познает скорбь несчастного отца; если супруг, пусть вообразит себя (таким же образомъ) оскорбленным: ведь тогда только дело обстоит хорошо, когда каждый судит о чужом так, как желал бы, чтобы и другой о нем судил.

А если некоторые, ссылаясь на римские законы, считают прелюбодеяние не подлежащим обвинению, то они находятся в ужасном заблуждении, не ведая, что иначе законополагает Бог и совсем других мнений держатся люди. Послушай Моисея, который возвещает волю Божию и произносит строгие приговоры против прелюбодеев (Лев. 24:11; Втор. 22:22). Послушай Павла, который говорит: а блудников и прелюбодеев судит Бог (Евр. 13:4). А те другие (т. е. мирские законодатели и философы) не послужат тебе во спасение во время воздаяния, но они сами будут дрожать и истаевать в рыданиях. Несмысленным и невежественным явится тебе Платон, выдумывавший законы; приниженным (покажется тебе) и этот важный тон, возвышающий свою силу против всех законодателей, когда увидят влекомыми (на казнь) развратников, которым сами дали худое позволение. Ведь не воспретившие другим, всеконечно, навлекают грех прежде всего на себя самих, и окажутся повинными в двойном преступлении, что и сами делали и другим позволяли жить разнузданно. Итак, желающие сожительствовать с насколько возможно непорочными супругами, пусть собственное поведение делают образцом для сожительниц, чтобы оне возбуждались к добродетели домашними примерами.

Печатается по изданию: Святого Астерия Амасийского Беседа на слова Евангелия от Матфея: по всякой ли причине позволительно человеку разводиться с женою своею (Матф. 19:3)? / [Перевод с греческого и примечания М. Д. Муретова.] // Журнал «Богословскiй Вестникъ», издаваемый Московскою Духовною Академiею. Сергiев Посад: «Типографiя А. И. Снегиревой». — 1893. — Том II. — Июнь. — с. 383–395.

Беседа противъ корыстолюбія

Эта беседа, какъ видно изъ ея вступленія, была произнесена Астеріемъ въ день празднованія памяти св. мучениковъ, священные останки которыхъ покоились въ загородномъ храме. Уже тогда существовалъ обычай, — по случаю большаго стеченія народа на духовное торжество, — пріурочивать къ церковному празднику торговую ярмарку. Это обстоятельство и подало поводъ нашему проповеднику выступить съ принципіальнымъ осужденіемъ страсти корыстолюбія, для развитія которой торговыя операціи, какъ известно, представляютъ весьма благопріятныя условія.

Мужи христіане и причастники небеснаго званія! (ср. Евр. 3:1) вы, народъ деревенскій, и все, которые, вышедши изъ городовъ, единодушно стеклись къ настоящему празднику (всехъ васъ вообще и имею въ виду въ проповеди)! каждый ли изъ васъ положилъ въ уме заботу, — созналъ ли и вникнулъ ли, для чего мы собрались? По какой причине почитаются мученики и сооруженіемъ прекрасныхъ храмовъ и ежегодными этими собраніями? и какую цель имея въ виду, отцы наши установили то, что видимъ мы теперь, и оставили прочный законъ (касательно этого) для потомковъ? He ясно ли и для немного напрягающаго мысль, что это завещано намъ ревностію о благочестіи; и торжественныя собранія собираются, какъ общія училища душъ, дабы, чтя мучениковъ, мы подражали ихъ мужественному подвигу за благочестіе, — дабы, подклонивъ ухо къ собирающимся (по этому поводу) учителямъ, мы научились чему–нибудь полезному, чего передъ темъ не понимали, — обоснованію ли догмата, разрешенію ли недоуменія въ Писаніи, или же какому–нибудь доводу, улучшающему состояніе нравовъ. А вы, мне кажется, оставивши попеченіе о добродетели и забывши ревность о душе, всю свою заботу обратили къ мусору мамоны и къ занятію торговыми делами: одни сами занимаясъ ценою, другіе — зевая на чужое и осведомляясь у соперниковъ по товарамъ, съ целію сбить другъ у друга цену. Но перенесите лучше это стараніе на Церковь: оставьте сребролюбіе торгашеское, неистовое. Отвергните его, какъ непристойную блудницу, которая улыбается толпе, щеголяетъ изысканными матеріями и цветами отъ продавца прикрасъ. Возлюбите ту (Церковь) божественную, целомудренную и благопристойно одетую, почтенно и не легкомысленно смотрящую. Ибо такъ и Соломонъ въ книге Притчей говоритъ: не оставляй ея, и она будетъ охранять тебя; люби ее, и она будетъ оберегать тебя (Прит. 4:6). He отнесись съ пренебреженіемъ и не сочти не стоющимъ вниманія того, что нами предлагается на этой трапезе потому, что это можно пріобресть тебе даромъ. Но темъ более возжелай этого, что мы не сидимъ подобно мелочнымъ торговцамъ съ безменомъ или весами: одной прибыли мы ищемъ — спасенія ученика.

Была прочитана намъ изъ Деяній речь Павла къ Фесту и Агриппе (Деян. 25:8 и след.; 26:2 и след.), Павла, вернаго апостола и мудраго оратора. Ты виделъ во всякомъ случае, слушатель, если обратилъ вниманіе, — какъ онъ и истину не выдаетъ изъ опасенія и, соединивши уваженіе къ Агриппе съ дерзновеніемъ, располагаетъ суровое судилище къ благосклонности, какъ бы зверей какихъ укрощая уменьемъ владеть словомъ. Пророчествовалъ сегодня и Захарія, пріоткрывая дверь великихъ для насъ тайнъ Единороднаго, — подъ образомъ камня, имеющаго семь взирающихъ очей (Зах. 3:9), и подъ образомъ золотаго светильника, на которомъ семь лампадъ и два ствола масличные (Зах. 4:2–3). Много и еще есть местъ въ Писаніи, имеющихъ богатое сокровище пользы, на которыхъ всехъ я остановился бы, и показалъ бы вамъ изобиліе (угощеній) духовнаго праздника. Но меня побуждаетъ къ уплате долга обещаніе предъидущаго дня. Ибо мы начали (вчера) многими обвиненіями порицать корыстолюбіе, но не успевъ (вполне) обнаружить его суетность, отложили подтвержденіе обвиненія до нынешняго дня [1]. Итакъ, послушайте и будьте справедливыми судьями истины; потому что не о комъ другомъ, a o своемъ спасеніи произносите вы судъ, и (посему) каждый изъ васъ пусть подаетъ все обвинительные голоса противъ подсудимаго (корыстолюбія), изгнавши его изъ собственной души, какъ бы изъ дома или города. Итакъ, корыстолюбіе есть не только пристрастіе къ деньгамъ вместе съ другими стяжаніями и желаніе къ наличному присоединить неимеющееся; но общее говоря, (оно есть) желаніе во всякомъ деле иметь более должнаго и принадлежащаго. Этимъ именно грехомъ первый заразился діаволъ, бывшій архангеломъ и назначенный къ прекраснейшей жизни и положенію (чину), но въ безразсудстве замыслившій господство и возстаніе противъ Божества. Вследствіе того низвергнутый и ниспавшій въ этотъ воздухъ, окружающій землю, онъ (сделался) дурнымъ соседомъ нашей жизни. Такимъ образомъ онъ не овладелъ темъ, къ чему стремился, — божественностью, — и утратилъ то, чемъ владелъ, — архангельское достоинство: — рабъ неверный, вследствіе дерзости скоро обратившійся въ разбойника, — собака греческой басни, и мяса лишившаяся, и не поймавшая тени (ибо какъ это возможно?), — вещи недостижимой.

После него первый человекъ, прельщенный наслажденіемъ, утратилъ безсмертіе (чрезъ вкушеніе) запрещенной снеди (Быт. 3:1 и след.), какъ впоследствіи Исавъ — права первородства черезъ чечевичную похлебку (Быт. 25:29 и след.). И языки эти и многоразличныя наречія человеческія ввела въ жизнь любовь къ бóльшему. Ибо пресыщенные доступнымъ человеку довольствомъ, вообразивъ, что и небо будетъ для нихъ достижимо, и смеха достойную башню для восхожденія на него тщетно построяя, — сделали людей, говорившихъ однимъ языкомъ, разноязычными: домогаясь бóльшаго, чемъ сколько имели, они и сами потерпели смешеніе (языковъ), и роду человеческому оставили трудъ въ слушаніи незнакомыхъ звуковъ и отыскиваніи объясненій (ихъ) (Быт. 11:1 и след.).

А Фараонъ? почему онъ подпалъ различнымъ и разнообразнымъ казнямъ (Исх. гл. 8–14)? Не вследствіе ли корыстолюбія и желанія быть владыкою народа чуждаго и никоимъ образомъ къ его царству не принадлежавшаго? И за то, чужихъ не отпустивши, онъ погубилъ своихъ — частію во время избіенія первенцевъ, частію во время преследованія по морю. He говорю уже о рекахъ, текшихъ кровью, о неимоверномъ размноженіи жабъ, о гибели отъ саранчи, о высыпаніи прыщей на коже, о смерти четвероногихъ и вообще — о всякомъ бедствіи, на какое осужденъ былъ Египетъ вследствіе корыстолюбія своего начальника. — Затемъ въ другомъ случае я вижу последствіемъ греха сплошную проказу, покрывшую корыстолюбца. Вспомни со мною, если кто любознателенъ и имеетъ желаніе слышать о славныхъ деяніяхъ Елисея, — какъ, съ одной стороны, сиріянинъ Нееманъ очистился отъ проказы, омывшись во Іордане (4 Цар. 5:14 и след., Лук. 4:27), и какъ, съ другой стороны, болезнь перешла на Гіезія, молодаго слугу, юношу корыстолюбиваго и немудраго, продавшаго духовное дарованіе и безмездное врачеваніе учителя. — Отчего сделался отцеубійцею Авессаломъ, отъ кроткаго отца юноша пылкій и дерзкій? He оттого ли, что преждевременно искалъ наследованія царства, набросившись на чужое, какъ хищникъ? А Іуду, затемъ, что исключило изъ списка учениковъ и сделало предателемъ вместо апостола? — не легкомысленное ли сначала распоряженіе казнохранилищемъ, а затемъ — стяжаніе безчестной платы (Іоан. 12:6)? Ананію и Сапфиру почему представляютъ трагически Деянія Апостольскія (Деян. 5:1 и след.)? — не потому ли, что они сделались похитителями своего и святотатцами собственныхъ приношеній? Мне мало будетъ пожалуй и дня для перечисленія рабовъ корыстолюбія. Оставивъ древнюю исторію, разсмотримъ опытъ ежедневной жизни, — какого рода зверя знаетъ онъ въ корыстолюбіи, и какъ трудно освободиться отъ него темъ, кого онъ захватитъ: онъ всегда въ силе и не ослабеваетъ, стареетъ только вместе съ темъ, кого взялъ въ пленъ, и до конца не отступаетъ.

Сладострастный и любитель телъ, какъ–бы долго ни разжизался похотями, находитъ все–таки конецъ этой болезни, когда или самъ придетъ въ престарелый возрастъ, или предметъ вожделенія увидитъ обветшавшимъ и потерявшимъ цветъ свой. Обжора самъ уклоняется отъ наслажденія, когда или пресыщеніе последовало, или пищеварительные органы ослабели и прекратили напряженную деятельностъ. Честолюбецъ, почванившись многими отличіями, перестаетъ выставлять (ихъ) на показъ. Болезнь же корыстолюбія есть зло, отъ котораго трудно отделаться. И какъ плющъ, — растеніе постоянно зеленеюшее и покрытое листьями, — поднимаясь на сучья деревъ, крепко обвивается около стволовъ, за которые уцепится, и не отстаетъ отъ нихъ, ни когда они заболеютъ, ни когда засохнутъ, — разве только кто–нибудь перерубитъ у него, какъ у дракона, кольца железнымъ орудіемъ; — такъ и душу корыстолюбца не легко освободить, — будетъ ли онъ молодымъ по телу или увядшимъ, — если только не придетъ какое–нибудь здравое размышленіе и не посечетъ, подобно мечу, болезнь.