В святых Писаниях изложение есть золотая ткань, и основа золотая, и уток золотой. Не тки паутинных тканей, выходя из пределов приличия. Паутинными же тканями почитаю твои немощные помыслы и бесполезное предубеждение, суетные умозаключения и лжеумствования еллинской мудрости, которые осмелился ты внести в досточтимую Церковь, как некогда Манассия поставил в Божием храм каких–то мерзких идолов. Посему перестань под видом духовного учения народу Господню предлагать манихейские басни в столь отдаленной Церкви. Ибо неразумие твое в настоящее время стало для всех явным и, по Божественному Писанию, открыты «тайная Исава» (Иер. 49, 10), «тайная» тьмы твоей строптивой души.

3.106. Архимандриту Никону.

Жизнь монашествующих, прежде вожделенная и весьма знаменитая, ныне, как видишь, возбуждает отвращение. Все города и селения обременяются лжемонахами, которые понапрасну и без цели бродят, встречая везде неуважение и холодность. Все домовладельцы смущаются и поистине огорчаются самым зрелищем, видя, что монахи бесстыднее нищих, не отходят у них от дверей. Посему из–за них рассуждение и образ жизни живущих право и добродетельно почитаются ныне обманом и насмешкою. И найдется ли теперь какой новый Иеремия, который бы мог вполне и как должно оплакать наше положение? Стыжусь писать что–либо больше сего.

3.110. Монаху Юлию.

Нехорошо, что для достаточнаго развлечения души своей занимаешься ты искусствами прибыльными. Есть опасность, что в конце концов вовсе не будешь иметь и находить времени вспоминать о Господь Боге твоем.

3.182. Пресвитеру Родомину.

О, сколь будешь порицать и осуждать свою безрассудность, когда восстанешь из гроба, чтобы понести наказание за здешнюю жизнь! О, сколь будешь терзаться и воздыхать, напрасно раскаиваясь в сделанном тогда, когда уже не будет приниматься кающийся, потому что прошло определенное на то время! Сколько будешь понапрасну плакать и сетовать, когда увидишь радость праведных при славном раздаянии небесных Даров и горесть грешников в оной глубочайшей тьме, когда, болезнуя сердцем и в стеснении духа, скажешь: «Горе моему маловерию, безрассудству и равнодушию! Горе мне, добровольно погубившему все прошедшее на земле время! Горе мне, не хотевшему подумать о таковых судах и судилищах!

И никто не придет из сострадания излить на тебя милость.

3.183. Пресвитеру Родомину.

Не малое время жил ты по воле диавола. Начни же когда–нибудь жить и по воле Создавшего тебя, послужи когда–нибудь и законам Христа, Всевышнего Бога. Ничто не равноценно разумной душе, ничто не равновесно небесному царству. Долго ли будем тленное предпочитать нетленному? Долго ли будем держаться той мысли, что видимые блага драгоценнее невидимых? Долго ли останемся при своей решимости служить неразумной прелести и мечте? Долго ли будем любить врага и губителя душ наших, сатану? Долго ли будем верить его советам, ведущим к погибели? Ни один советник не достоин такого доверия, как Человеколюбец Бог. Никто не благоразумнее Источника премудрости. Никто так не близок и не полезен, как Благий Владыка, создавший нас.

Должно ли много говорить человеку, у которого омертвело ухо ума? Окажем ли какую пользу, если будем петь для того, кто по своей воле стал глух для всего прекрасного?

3.203. Игумену Афонию.

Иные говорит по наблюдению, что журавль тридцать дней управляет общим полетом, а потом другому журавлю предоставляет право путеводительствовать по воздуху подобных ему птиц. А в твоей духовной обители брат, второй по числу, вернее же сказать, любящий во всем первенствовать и показать себя, как дознал я, выполнив по обычаю годичное служение, не хочет уступить другому должность канонарха. Что же сказать нам на это?

4.24. Монаху Вириллу.